Луки, изготовляемые из кустов, оказались хороши всем, но слишком быстро высыхали. Приходилось постоянно смачивать их водой, пока Валера не придумал обматывать дуги полосками кожзаменителя с автомобильных сидений. Лысый при помощи молотка и зубила наделал из кузовной стали конусных наконечников для стрел, и теперь все мы, не исключая девчонок, ежедневно часами упражнялись в стрельбе по вязанкам тростника.

Птицы с клювами-томагавками, запомнив место, где есть еда, периодически проникали в поселок то с одной, то с другой стороны; иногда наведывались гиены с шакалами. От наших не слишком метко пущенных стрел они легко уклонялись. Изгородь доделывалась ударными темпами, но была еще далека от завершения, и мы построили для припасов большой и высокий сарайчик из бамбука. Все мясо развесили под потолком, а на земляном полу иногда разводили костерок для обкуривания содержимого сарайчика дымом. Давно уже заметили: как ни копти и ни просушивай мясо и рыбу, без таких процедур они начинали плесневеть уже на вторую неделю. Птицы пробирались к сарайчику, долбили в стены и дверь своими клювами. Гиены обнаглели настолько, что однажды напали на Дашу. Жертву они выбрали неудачно: Даша завопила на все джунгли и расстреляла нападавших из газового пистолета. Правда, после этого к пистолету не осталось патронов, но зато гиены теперь в панике разбегались от одного звука Дашиного голоса.

Лысый вырезал крупнокалиберные рогатки для стрельбы тяжелыми предметами и пустил на них остатки нашего единственного подходящего жгута. Не удовольствовавшись болтами, обломками костей и шестеренками из коробок передач, Лысый наделал для рогаток еще целую груду маленьких глиняных ядер. Он сушил их на солнце и обжигал в костре; логичным продолжением нашей первобытной милитаризации стало изготовление пращей из ремней безопасности и больших ядер для них. Вскоре попадать в цель из луков мы стали чаще, чем мазать, а Вася превратился в чемпиона поселка по стрельбе из пращи. Когда число трупов на изгороди перевалило за три десятка, падальщики оставили нас в покое и отправились искать добычу полегче.

Еще дважды в поселок наползали анаконды, но обоих удалось убить без потерь с нашей стороны. Мы разведали все ближние протоки на болоте, а когда стали плавать в дальние, в них обнаружилось слабое течение. Наверно, где-то дальше действительно текла река, а болото было ее окраиной, как мы и решили с самого начала.

Однажды, забравшись на лодках особенно далеко, мы с Лысым нашли на одном из островков почти развалившуюся скалу из песчанника.

– Камни! – заорал Лысый, прыгая возле скалы с таким видом, словно наткнулся на нечто среднее между Клондайком и копями Кимберли. – Кузня, Серега! У нас будет кузня!

На радостях он так нагрузил камнями обе лодки, что на обратном пути мы едва не пошли ко дну. Потом Вася с Валерой сделали к островку еще несколько рейсов. Печку Лысый сложил монументальную. Стенки, чтоб не развалились, он делал в полметра толщиной, а сверху выложил свод. Труба получилась конической, одного и того же диаметра в ней был только дымоход. Глядя на эту стройку века, мы стали понимать, почему Лысый не захотел в свое время попробовать сделать печь из одной глины: она бы у него не простояла до первого разведения огня. А эта стояла, и ее удалось растопить, причем сразу, как только она просохла. От критики печки мы воздержались – никто из нас не сложил бы и такую. Но когда дошло до шитья мехов, девчонки забастовали.

– Пока не сделаешь нам иголки, Лысый, мехов тебе не видать, – сказала Даша. – Ты сколько раз обещал! Сколько ждать можно?

– Я вам делал уже иголки!

– Те, что ты из проволоки накрутил? Они никуда не годятся! Во-первых, гнутся. Во-вторых, скрутки на них за все цепляются. У тебя три машины, блин! В них что – проволоки нормальной нет?

– Да я…

– Молчи! В машинах есть проволока. И в них еще много всяких разных тонких железячек. Которые можно накалить, вытянуть, заострить. И пробить дырочки, чтоб ушко получилось!

– А я вам чем так аккуратно пробью?

– Это твои проблемы! – отрезала Даша.

– И смотри, иголки должны быть всякими разными: тонкими, толстыми, длинными и короткими, – добавила Таня. – И их должно быть много!

– С какой цифры начинается «много»? – осведомился Лысый.

– Ты давай от темы не уходи! Мы тебе скажем, когда хватит.

– Э, нет, так не пойдет!

– Еще как пойдет. Пока не будет иголок – не будет мехов.

– Может, вам еще швейную машинку собрать?

– А что? Хорошая мысль! Тань, нам ведь швейная машинка не помешает?

Лысый сделал робкую попытку убедить девчонок, что для изготовления хороших иголок как раз и надо сшить сперва мехи, но они ему не поверили. Вернувшаяся с рыбалки Машка, уловив краем уха конец разговора и мало что разобрав, сказала: «Нет, правда, собери им швейную машинку, Лысый, раз можешь», – и наш кузнец поспешно убрался к своей печке, окрестности которой напоминали автомобильную свалку.

Он просидел там два дня, иголки девчонкам сделал, а взамен получил мехи и приступил к ковке мачете из рессор. Получившийся инструмент не слишком хорошо держал заточку, особенно на рубке колючки, но на многое мы и не рассчитывали. Лысый теперь почти безвылазно торчал в кузне, над которой мы построили большой односкатный навес. При необходимости ему помогал кто-то, кто находился на текущий момент в лагере и был не слишком занят. Вскоре у нас уже были и хорошие наконечники для стрел, и железные остроги для добычи крупной рыбы, и трезубцы для того же самого.

Помимо выполнения чисто кузнечных работ, Лысый еще наделал на всех отличных сандалий из покрышек. Обувь до сих пор кое-как держалась только у меня и у него, потому что у нас были самые лучшие ботинки. Кроссовки девчонок истрепались в хлам, Валера с Васей давно стягивали ботинки проволокой. Несмотря на страх перед змеями, каждая из которых могла оказаться ядовитой и которых вокруг ползало много, мы с удовольствием переобулись, только Машка отказалась. У нее были резиновые сапоги, совершенно неубиваемые, но с большим недостатком: ноги в них страшно потели, и уже через пару часов после подъема Машка начинала хлюпать и чавкать при каждом шаге, что всех невероятно раздражало. Мы уже совсем было собрались устроить над ней суд и переобуть в сандалии насильно, однако положение вскоре разрешилось само по себе.

Хлебнув на ночь бражки, чтоб лучше спалось, Машка поставила сапоги на просушку слишком близко от костра. Когда пришло время первой смены часовых, заступавший на дежурство Вася заметил, что костер слишком ярок. Подойдя ближе, он обнаружил, что Машкины сапоги весело пылают во мраке и уже сгорели почти до подошв. Машка утром обвиняла Валеру, стоявшего на часах перед Васей, что он специально пододвинул сапоги к костру, но доказать ничего не смогла.

Мы достроили изгородь, закрывшись наглухо со всех сторон, однако укреплять ее не перестали, твердо вознамерившись довести первоначальный хлипкий заборчик до состояния крепостной стены. Лысый, покончив с ковкой мачете, которые теперь были у всех, и прочими мелкими делами, приступил к изготовлению двух больших арбалетов, на которые пошли целиком самые длинные рессорные полосы. Тетивы он сделал из тросиков ручных тормозов. Рычажные механизмы растягивали эти тетивы довольно-таки легко и шустро – оружие получилось мощным, скорострельным и точным. Стрелы для него вышли размером с короткие копья. Беглой стрельбой из обоих арбалетов сразу можно было, пожалуй, остановить броненосца покрупнее того, что мы уже убили. Правда, поселок оставался беззащитным против гигантских хищников, но мы утешали себя тем, что вряд ли они станут специально охотиться на столь мелкую добычу, как люди.

Арбалеты установили на построенных для них вышках, прикрыв самые уязвимые места изгороди. Мы до сих пор не знали, водятся ли в лесу опасные хищники, живущие на деревьях. Впрочем, против такой опасности мы тоже не могли защититься – свалить все деревья, с ветвей которых звери могли спрыгнуть прямо в поселок, оказалось бы нам не под силу. Да и заниматься этим нужно было до строительства хижин и прочего, а не теперь.