Тут взгляд зацепился за Жун Ху, у которого в лице не было ни кровинки, а сам он представлял из себя бледного мертвеца. Но несмотря на то, что его лицо было белым как полотно, в глазах всё же отразился смех, который сейчас заполнял его душу. Правда сам Жун Ху, в душе радуясь, что Герцог Мин окружён заботой и любовью, отошёл в сторону и, стараясь не привлекать к себе особого внимания, тихо встал в уголочке.
Жун Тян же, подойдя к Фэн Мину, вытянул руки и, обвив его талию, притянул ближе к себе.
— Кажется, — нависая над ушком юноши, прошептал мужчина, — после нашего купания, твой запах стал ещё очаровательнее и слаще, чем был до этого. Я просто очарован этим запахом, да так очарован, что хочу тебя поцеловать. Надеюсь ты не против моего поцелуя?
И не дожидаясь ответа, да и согласия самого Герцога, мужчина припал к губам Фэн Мина. Его язык, скользнув по губам, проник в сладкий ротик, где начал исследовать, при этом вовлекая в глубокий танец любви и страсти шустрый язычок Его Светлости, который постоянно убегал от Его Величества.
Также от этого поцелуя брови Фэн Мина сошлись на переносице. Да и сам юноша боялся, что этот «секс» вновь вскружит ему голову, постучавшись в мозг. И снова отдавшись на волю этого сексуального маньяка, который за столь короткое время успел проголодаться, они потеряют все возможности к вертикальному положению тел и не смогут сделать даже пару шагов в сторону зала. А если они не сделают этих пару шагов, то и на ужин они вряд ли попадут. Подобные мысли неожиданно зажужжали в голове Его Светлости, после чего сам Фэн Мин резко вытянул руки и отпихнул Короля от себя и от своих сладких губ. Как только объятия были прерваны на самом интересном месте, Фэн Мин тут же перевёл свой взгляд на Ле Эра.
— А почему только ты здесь? — спросил он, вытирая след от поцелуя. — Где Принц Юн Йи?
Услышав слова Его Светлости, Чиу Лань и Чиу Синь, которые ну просто обожали спорить с Ле Эром, специально перевели свой взгляд и посмотрели на притихшего юношу. Причём они разглядывали его так внимательно, словно надеялись разглядеть на его лице следы стыда в виде румянца.
Но к удивлению девушек этих следов они так и не нашли. Вместо того, чтобы заливаться краской стыда, Ле Эр, внезапно оказавшись в такой неловкой ситуации, лишь пожал плечами и не стал ходить вокруг да около, а начал рассказывать всё как есть.
— Он был выжат как лимон, потратив кучу энергии, — выдал юноша, при этом даже не краснея, — и так как выдержки у него меньше, чем у меня, да и приходит он в себя не так быстро как я, то боюсь он сейчас всё ещё нежится в ванне.
И действительно сам юноша уже давно привёл себя в порядок и надел другой, чистый наряд. И глядя на него, было сразу понятно, что он только что вышел из ванной комнаты, закончив принимать мыльные процедуры.
Слушая его рассказ в котором не было и намёка на стыд или лёгкое смущение, Чиу Лань и Чиу Синь испытали вместо него жгучее чувство позора, да и румянец, который, видимо, перепутав щёчки и вместо лица Ле Эра, выступил на лицах Чиу Лань и Чиу Синь.
Но слава Небесам, что у Ле Эра был старший брат, который мог прийти к нему на помощь. И который вмешался в разговор, прерывая странную и в тоже время неловкую атмосферу. Жун Ху напомнил, что нужно торопиться, так как уже начало смеркаться. На что Жун Тян кивнул, соглашаясь с ним, при этом говоря, что нехорошо заставлять Мэй Цзи и Мастера Сяо ждать.
Стоило им выйти из комнаты, как на встречу им выскочила Чиу Ю, которая сейчас бежала за малышом Цай Цзяном и явно пыталась его догнать. Но шустрый ребёнок, увидев перед собой Фэн Мина, бросился к нему и спрятался за его спиной. Сам же юноша прекрасно понимал, что этот ребёнок является сыном Ань Хэ, а если ещё быть точнее, плодом тела в котором сейчас находился Фэн Мин. Но несмотря на то, что биологический отец ребёнка не был ни жив, но и ни мёртв, юноша всё же вытянул руки и, взяв в свои ладони это маленькое чудо, поднял над собой. Как только малыш оказался поднятым над землёй, а там и над лицом Его Светлости, то первое, что спросил Фэн Мин было:
— Ты знаешь кто я?
— Ты — Гельцог Мин. — тоненьким голоском ответил маленький мальчик.
Но не успел Фэн Мин сказать что-либо ещё, как вновь вмешался Жун Ху, в который раз напоминая, что они опаздывают. Поэтому, вместо того, чтобы поговорить с ребёнком, юноше пришлось вернуть малыша Цай Цзяна Чиу Лань, чтобы та за ним приглядела, а сам Фэн Мин, в компании Жун Тяна и своих слуг, а также телохранителей, направился в большой зал, где уже их ждал ужин приготовленный ни кем-нибудь, а красавицей Мэй Цзи.
Спустя каких-то нескольких минут, они наконец достигли пункта назначения. И как только оказавшись перед дверями большого зала, юноша отодвинул дверь и вошёл внутрь.
Стоило им переступить порог зала, как их встретил большой стол на котором их уже ждал вкусный ужин. Мэй Цзи приготовила огромный банкет с множеством морепродуктов, причём для каждого. Так что пройдя к столу, все уселись за него и начался долгожданный пир. Начали они, конечно же с вина, при этом комплименты сыпались как из рога изобилия и каждый считал своим долгом похвалить того, кто рядом, напротив и вообще всех собравшихся. Вскоре Мэй Цзи поднялась с места и произнесла свой тост, который был адресован Мастеру Сяо Цзуню. Она сказала, что от имени всех женщин в мире она благодарит Мастера Сяо за то, что тот воспитал из Жун Тяна настоящего мужчину и дал ему знания, тем самым сделав из мужчины самого мудрого правителя Си Лей.*
Фэн Мин же, выпив ещё немного вина, стал рассказывать Жун Тяну какая всё же Мэй Цзи потрясающая женщина. На что сам Жун Тян сделал Фэн Мину замечание, сказав, что ему уже достаточно пить и попросил Чиу Лань отодвинуть как можно дальше бутылку вина от Его Светлости, так как тот уже был немножечко «тёпленький».
Стол ломился от количества еды, все ели, разговаривая, пока стол почти не опустел. Когда на столе осталось совсем немного еды, Мастер Сяо, поглядев на Фэн Мина, посоветовал ему пересесть и никуда-нибудь, а рядом с самим Мастером Сяо, объяснив это тем, что хочет его как следует его разглядеть.
Сказать, что эти слова сильно удивили Фэн Мина, значит просто промолчать. Не меняясь в лице и не убирая выражение дикого удивления, юноша перевёл взгляд и поглядел на Жун Тяна, после чего всё же встал с места и подошёл к Мастеру Сяо.
Подняв свой взгляд, мужчина поглядел на стоящего перед ним Герцога Мина. Стоило лишь взглянуть на него, как Мастер Сяо изменился в лице. Он стал грустным и, сведя брови к переносице, сказал Фэн Мину сесть обратно на своё место.
Сам же Фэн Мин понятия не имел, что такого плохого он мог сделать, и от чего так расстроился Сяо Цзунь, но всё же спрашивать он так и не осмелился, более того, он покорно вернулся на своё место и опустился на стул. Ну, а чтобы хоть как-то успокоить своего любимого Феникса, Жун Тян постарался его утешить, нежно погладив юношу по бедру.
Так как Жун Тян был лучшим учеником Сяо Цзуня, то естественно, что сам мужчина понимал своего учителя как никто другой. Да и если так разобраться, то несколько минут назад Учитель Сяо показал себя далеко не с плохой стороны, а это означало лишь одно: Сяо Цзунь — лучший фехтовальщик во всех двенадцати Королевств — всё же надумывал и хотел взять Фэн Мина к себе в ученики.
Правда, размышляя над вышесказанным, сам Жун Тян по привычке, а может и специально, отправился «путешествовать» в одни очень пикантные места, причём наплевав на этикет. Фэн Мин же в свою очередь крепко сжал в своих ладонях шаловливые пальцы Жун Тяна и серьёзно поглядел на мужчину, в то время как рука этого вредного Короля под столом уже поглаживала успокоившийся тюльпанчик Его Светлости, который, конечно же, не стоило трогать именно во время банкета.
Правда в это самое время вмешалась Мэй Цзи, прерывая все мысли Жун Тяна.
— О чём Вы сейчас думаете, Ваше Величество? — спросила она, и эти слова разбили весь мыслительный процесс Короля, словно сами мысли были сделаны из хрупкого стекла.
