Искажено пространство, место, время.        Бомжей в подъезде примешь за волхвов.        - Шолом алейхем, как погода в Вифлееме?        Что нужно вам в стране бессонных свистунов?        Тимур Шаов.

        Осень 36-го. Где-то в Италии.

        Сержант Адам Мосьцицкий страдал. Внешне это не было заметно, но внутри... Душу не грели даже два новых ордена, торжественно вручённых перед строем батальона не далее как вчера. Вроде всё хорошо - майор Карасс подписал приказ о направлении его, Адама, на учёбу в Канское танковое училище. Но что-то не так. И назначение командиром экипажа вместо уехавшего жениться Бадмы Долбаева не уменьшило грусти и не убавило печали. СМ-1К уверенно шёл от победы к победе, соляра, снаряды и запчасти доставлялись вовремя, начальство не баловало излишним вниманием - но этого было мало.        Адам помнил ослепительно синее небо, белые комбинезоны, алмазный блеск ключей 24*32, драку с Шаргай-нойоном, не желавшим отдавать остальных боевых товарищей. И последовавшую за дракой примирительную пьянку, во время которой удалось уговорить небесного воина посодействовать возвращению радиста, башнёра и наводчика в обмен на три будущих победы, совершённых во славу Эсэге-Малана.        Да что три, Мосьцицкий отдал бы и больше, если бы не боялся невольно нарушить какие-нибудь правила буддизма, в который его записал командир. Записал, но так и не успел ничего толком объяснить. А сам бывший поляк не знал. Пожалуй, кроме того, что в настоящем буддизме нет немцев, да странную фразу "обманем падла ху...". Ну, вы поняли. Общеупотребительные ругательства, услышанные от Бадмы, в счёт не шли.        Узнать больше было не от кого и негде - Италия пребывала в вопиющей дикости. Соборы есть, аббаты, лаццарони, берсальеры, макароны, а толку нет. Гнусная страна. В библиотеках же и книжных магазинах, когда он требовал книги о своей новой вере, его в лучшем случае не понимали, а в худшем - предлагали купить "Камасутру" на итальянском с цветными иллюстрациями. Рай, кусочек которого Адаму показали, и в который теперь стремилась душа, отодвигался в необозримое будущее по причине непонимания пути к нему.        - Пся крев, ягоды мать! Что делать?        - О чём это ты? - заинтересовался Шалва Церетели, после путешествия на тот свет неожиданно утративший свой акцент. - Вино пить будешь?        - Какое ещё вино?        - Вах! Конечно дрянное, другого тут нет. Дикари! Но мы возьмём количеством, - радист постучал по броне. - Кямиль, достань командиру пару бутылок. Нет, давай четыре, за Бадму пить будем. А ты, Адам, не переживай - вот вернётся он, и поедешь в своё училище.        - Вот только как бы поздно не было.        - Зачем так говоришь? - Церетели ловко и привычно орудовал вытащенным из-за голенища штопором. - На наш век врагов хватит.        Из открытого люка показалась голова башнёра Клауса Зигби:        - Шалва, хватит квасить, твой ящик заговорил. Отвечать сам будешь или мне послать?        Радист недовольно выругался по-грузински, но полез в танк. Через минуту послышался его возмущённый вопль:        - Ты кого бараном назвал? Да за такие слова... Что? Какие баре? Зарежу, слушай. Князья Церетели самого пролетарского происхождения. Что? По буквам скажешь? Борис, Антон, Роман, Ирина... Слушай, уважаемый, зачем девушек так мало? Что? А теперь ты принимай... Три, запятая, четырнадцать, Зина, Даша, Юля, Катя. Как понял? Что? Вано, придурок, пешком дойди и скажи, да? Или так крикни. Тебе зачем рация, если через два танка стоишь?        - Чего там, Шалва? - окликнул радиста Адам.        - Обзываются, товарищ командир. Сначала бараном, потом барином...        Сержант удивлённо посмотрел в сторону машины комбата, стаявшей метров за двадцать в сторону. Не в обычаях лейтенанта Быстрицкого настолько тактично отзываться о подчинённых. Обычно все было гораздо грубее, но честнее. А тут что-то завуалированное и непонятное.        - Слушай, Церетели, это точно не итальянцы хулиганили?        - Да я это, Адам, - раздался голос за спиной Мосьцицкого.        Он резко обернулся. Действительно, командир батальона прибыл собственной персоной. Да не один, а в сопровождении целого генерал-майора, одетого в пятнистую, как у пограничников, форму. И откуда ему взяться, в смысле - генералу, если даже комбриг ходит в звании майора, и на всю Баварскую армию только один полковник? Да и тот король. Не иначе как из Москвы проверяющий. Наверняка и всенепременнейше с чрезвычайными полномочиями. Они это любят - чем дальше от фронта, тем больше полномочий. Нарисовавшийся в воображении Адама портрет московского гостя портил только автомат, висевший на плече с такой непринуждённостью, которая вырабатывается только годами привычки...        - Экипаж, смирно! - скомандовал Мосьцицкий.        В ответ раздалось несколько гулких ударов по броне и довольно эмоциональные возгласы. Видимо сидящие в танке товарищи машинально выполнили команду.        - Вольно, сержант, - незнакомый генерал улыбнулся Адаму и неожиданно подмигнул. - Ты как насчёт этого дела?        Опешивший от начальственной фамильярности танкист растерянно икнул и, вопреки команде, вытянулся ещё больше:        - Как прикажете, товарищ генерал-майор! Но хочу предупредить, что с женщинами на войне некоторая напряжённость. Нету их совсем, если честно сказать.        Лейтенант Быстрицкий за генеральской спиной заметно спал с лица и погрозил кулаком. Видя командирское негодование, даже гнев, Адам поспешил поправиться:        - Не то чтобы совсем нет, товарищ генерал-майор, но санинструкторов на всех не хватает. Может, товарищ лейтенант свою Зосю уступит?        - Кому?        - Вам.        - Погоди, сержант, я разве спрашивал о бабах?        Мосьцицкий молчал, лихорадочно перебирая варианты ответов. Их было всего два, и оба чреваты...        - Хотя, - высокий гость чему-то усмехнулся, - ты прав. Не о войне же говорить.        - Извините, товарищ генерал-майор, - лейтенант Быстрицкий сменил цвет лица с бледно-зелёного на нежно-розовый. - Сержант неправильно вас понял. Мой радист всё точно передал.        - Вах! - возмутился из танка Шалва Церетели. - Какой он радист, да? Этот болван даже жестяным рупором пользоваться не умеет.        - Я папрашу-у-у! - комбат повысил голос.        - А не надо просить, да? Зачем трофейный "Телефункен" поставил? Красиво лампочками мигает, да? В десяти метрах ничего не слышно.        - Я тебя сейчас...        - Отставить, лейтенант, - вмешался генерал. - Можете быть свободны, я сам переговорю с экипажем.        - Но товарищ Карасс приказал...        - Мне?!        - Извините, но...        - Идите, лейтенант, - на губах начальства опять промелькнула улыбка. - И на самом деле - смените рацию, а то мы с вами всю тактику к бабам сведём.

        Житие от Израила.

        Красота-то какая, люди добрые! Нет, я не о природе, хотя и она в южной Италии очень даже ничего. Свобода - вот истинное наслаждение для понимающего человека. От чего угодно, хоть от постоянной опеки вышестоящего начальства, как вот у меня. И пользуюсь моментом.        Так уж получилось, что почётную миссию по освобождению донельзя угнетённых народов Европы приходится нести в гордом одиночестве. Фон Такс не в счёт - это его повседневная работа и обязанность. Гаврила с Лаврентием заняты другими делами. Один осматривает северные рубежи на предмет их расширения (ага, именно так и выразился - на предмет), другой же закопался в библиотеках, заканчивая очередную диссертацию. Ватиканские архивариусы взвыли, когда товарищ Берия появился в их хранилищах в сопровождении колонны грузовиков. И чего переживают? Вернёт Палыч книги... Пусть не сразу и не все, но вернёт. Наверное... Или нет. Но согласитесь, что ему нужнее? Диссертация - это не баловство.        Да, чуть не забыл... Муссолини мы в Риме поймать не успели, убежал. А местный король интереса не вызвал. Майор Карасс, как человек образованный, назвал его унылое величество тенью отца Гамлета. Спорить не буду, но комбриг, скорее всего, неправ. Того, помнится, ядом в ухо отравили, а этого... Срамота, а не король. Предлагал, кстати, Роману Григорьевичу корону. Зря Рома отказался. Понимаю, мечты и всё такое прочее, но чем хуже солнечная Италия? Нет, товарищ Карасс оставался непреклонен - обещанная фон Таксом Голштиния ждала своего хозяина.        А я бы взял, да. Только вот не даёт никто. Жадные все, что ли? Или их Гавриил Родионович предупредил? Он может. И постоянно просит обойтись без фанатизма. К чему бы это? Ну, какой из меня фанатик, а? Всё от доброты душевной страдаю. И ради чего? На прошлой неделе вот Венецию спас. Частично. Да чуть ли не каждый день кого-нибудь спасаю, аж надоело, право слово. Устал...        Вот выполню просьбу шефа, и в отпуск попрошусь. А хочется, на самом деле хочется забыть про все дела и просто прогуляться по улице, улыбаясь прохожим. По Пелл-Мелл, по Пиккадили... Высекая искры из брусчатки подкованными сапогами и разворачивая мостовую танковыми траками. Ой, вот видите? Даже отдых мерещится с уклоном в милитаризм. Извините, товарищи, окружающая обстановка так подействовала.        Вам приходилось бывать во Втором Краснознамённом, имени Георгия Победоносца, бронетанковом полку? Нет? Зря, очень рекомендую. Сюда я заехал ещё вчера, но процедура знакомства с командиром славных танкистов несколько затянулась, и все вопросы пришлось оставить на утро. Уважаю баварское гостеприимство. А с рассветом, примерно около полудня, наскоро позавтракал и пошёл на встречу с лучшим экипажем, порекомендованным капитаном Туробовым. Андрей Владимирович прав, действительно орлы! И никакого показного героизма - простые русские парни с самыми что ни на есть славянскими физиономиями и фамилиями. Пардон, товарищи, ошибся... Вот фамилии как раз и подкачали. Хотя приходилось слышать и более странные. Того же Лаврентия Павловича взять... Или Эрнста Теодоровича Кренкеля.        Впрочем, это не главное. Другое я чувствую при взгляде на ребят - не подведут. Бабу вместе с конём из горящей избы вынесут, если Родина прикажет. Тем более, если попросит. А мне и нужна-то совсем малая малость, которую и за службу грешно считать. За подвиг, да, за подвиг можно.