– Откуда вы знаете, что представление будет таким же?

– А что нового могут предложить бедные безработные артисты, которым часто нечем заплатить за жилье?

– Значит, во всем министерстве нет никого, с кем можно было бы сейчас встретиться?

– Почему никого? У нас теперь появился новый помощник министра. Она здесь.

– Здесь? А что, у нее нет детей?

– Детей? Нет. Одиночка. Принципиально. Сходите и взгляните сами.

Помощник министра оказалась строительным инженером со степенью доктора. Ей было лет пятьдесят или около того, выглядела она доброжелательной, подтянутой. Яари она приветствовала с энтузиазмом и тут же нашла его файл, на котором красным маркером было выведено одно только слово – «секретно».

– Речь пойдет о пятом лифте, – с места в карьер начал Яари. – О том самом, который так внезапно возник после того, как проект планировки был закончен и утвержден. Скажите мне честно – он и впрямь необходим?

Помощник министра внимательно проглядела файл и сказала, улыбнувшись: «Что я могу сделать? Мы тоже получаем приказы. Так уж получилось, что тем, наверху, захотелось иметь дополнительный лифт, абсолютно независимый, который будет идти с верхнего этажа до подземного гаража, не останавливаясь для того, чтобы кого-нибудь подхватить. Но это еще не все. Помимо внутреннего телефона, они желают иметь линию международной коммуникации с экраном, видеосвязью и с выходом в любую точку внешнего мира, но абсолютно защищенную от… от всего и всех. Вот такой они хотят лифт. Такой, какого нигде в мире нет. Ну, как вам?»

– Интересно, – сказал Яари, – даже очень. Если это все, что они хотят, мы готовы иметь с ними дело. Но я надеюсь, вы принимаете в расчет, что выполнение подобного требования связано с тотальной переделкой всей системы лифтов – равно как и лифтовых шахт… А это повлечет за собой немалые расходы.

– Перепланировка, естественно, всегда это влечет, – согласилась помощница министра обороны. – Что же до увеличения расходов, раскрою вам секрет: мы уже давно выдоили бюджет министерства по части строительства, выжали все, что могли, до последнего пенни.

– Премного благодарен. Но тогда скажите – что же тогда получается? Я что, должен субсидировать расходы вооруженных сил Израиля из собственного кармана?

– А почему бы и нет, – рассмеявшись, ответила помощница министра. – Вы субсидируете их, а они защищают вас.

Яари пожал плечами, но спорить не стал. В любом случае вопросы бюджета решались в другом месте, и он это место знал, как знал и то, как ему придется действовать. Главное, что он никак не мог решить, показать ли этой женщине тот набросок, который он сделал в середине ночи, или нет. В конце концов, он решил рискнуть. Стройная женщина, выглядевшая кроме всего весьма привлекательно, своеобразно и элегантно, не должна была упустить возможность поддержать техническую идею, пусть даже та пришла со стороны и не лежала в границах ее компетенции. Но ей, похоже, понравился посетитель, и она подумала про себя – ну вот, посмотри на этого соломенного вдовца, чья жена упорхнула в Африку, и он поэтому не может ночью уснуть и стоит здесь передо мной, улыбаясь странной улыбкой, и рассказывает мне о своей идее, которая может не только расположить в его пользу, но и удовлетворить все стороны. Угловой лифт с перпендикулярными дверьми, втиснутый в южный угол шахты, находящийся под индивидуальным и независимым контролем, что не потребует значительных ассигновании за счет уже запланированных и утвержденных лифтов, и можно будет, в конце концов, получить пять лифтов вместо четырех без разрушительных переделок. Помощница министра достала линейку и стала измерять диаграмму.

– Этот ваш лифт больно уж получился узким, мистер Яари, – сказала она с иронической улыбкой, которая еще больше красила ее. – Если сравнить лифт с лошадью, то нашему секретному всаднику понадобится сбросить немало веса, чтобы скакать на ней.

– Вы абсолютно правы, – признался Яари. – Внутри будет и впрямь тесновато. Но не следует забывать, что в лифте есть еще один угол для другого человека, допустим для жены этого таинственного всадника.

– Для его жены? – изумленно отреагировала помощница министра. – По правде говоря, я что-то плохо представляю себе эту пару в вашем узеньком лифте. Разве что они оба будут спартанцами. Или ее мужа всегда будет сопровождать молоденькая и худая девушка. Но в этом случае ей самой пришлось бы изрядно похудеть.

Просторная кухня на бывшей ферме сейчас чиста и ти ха. Повара испарились. Ирмиягу открыл одну из дверец огромного холодильника перед Даниэлой.

– Что мне нагреть для тебя?

Но обжигающее солнце Африки вместе с воспоминанием о том, как африканка раздергивала солому со своей крыши, чтобы накормить корову, отбило у Даниэлы всякий аппетит.

– Я не спешу, – сказала она Ирми. – Сначала бы я хотела подняться к себе и немного отдохнуть, ну а потом, если можно…

– Какие проблемы! Они могут отложить обед, но они должны будут тогда покончить с едой до трех, потому что должны отправиться в путь к раскопкам, возвращаться им придется уже ночью.

– Это что – так далеко?

– Не очень. Но идти придется медленно.

– А как насчет меня?

– Отдыхай. Читай. Ведь твой роман я не сжег…

– Так кто еще кроме меня остается здесь?

– Здесь всегда есть вооруженный охранник.

Внезапно ее охватила паника.

– А можно я пойду с тобой? Мне там найдется, где поспать?

– Можешь ко мне присоединиться. Но с одним условием. Ты, в отличие от своей сестры, не будешь собираться до последней минуты. Ты должна быть готова к двум тридцати. Мы перекусим – и в дорогу. Хочешь, чтобы я те бя разбудил?

– Этого совершенно не нужно, – сказала она с непонятным ей самой огорчением. – Не думаю, что смогу уснуть.

И она медленно стала подниматься по широким и удобным ступеням. Комната, из которой она ушла утром, пахла лизолом, что заставило ее вспомнить о школьном туалете. В ее отсутствие пол был вымыт, душевая сверкала чистотой, а кровать перестелена. Она посмотрела на голубоватую дымку, занавесившую летнее небо. На отдаленном холме две зебры не то дрались, не то совокуплялись, ей было не разобрать. Она подумала о муже. Был ли Амоц и в самом деле автором этого выражения «дружественный огонь», которое на протяжении всей траурной недели не сходило с уст Ирми, пополняясь все новым и новым сарказмом, угнетавшим и парализовавшим ее сестру.

Она оставила закрытыми деревянные ставни, и комната погрузилась в сумрак. Здесь было очень удобна… Но чего-то ей недоставало. И она поняла чего. Большого, в полный рост зеркала, в котором она могла бы разглядеть себя целиком. Маленькое поцарапанное зеркальце, висевшее над мойкой, не могло удовлетворить ее любопытство. Она сбросила кроссовки и одежду. Вспоминая восхищенные взгляды аборигенов, она порадовалась, что в свое время прислушалась к совету Амоца – не бояться кричащих красок в одежде, если покупаешь ее там, где ее произвели. Годами она носила только брюки, убеждая себя, что платья ее полнят. Но здесь… здесь она совершенно свободна и может наплевать на то, как выглядит. Мимолетное прикосновение к одежде напомнило ей об утренней прогулке к слону.

Она вытянулась на постели, не снимая лифчик и брюки. Пролежав так несколько минут, расстегнула бюстгальтер, обнажив груди. Затем все же накинула рубашку Ирми – самую легкую из тех, что обнаружила в его шкафу. Амоц слишком поспешно отказался от возможности улететь вместе с ней.

Ладно. На этот раз она обойдется без его помощи. Кто знает, что может произойти с ней за несколько оставшихся до конца недели дней. Стремление к отрешенности, о которой с таким пылом говорил ее зять, разрушало ту простую и естественную связь, которая всегда была между ними. Она с трудом могла поверить, что здесь, в Африке, он обосновался исключительно из-за озабоченности финансовыми проблемами. Безусловно, его намерения были более радикальными. Перелистывая страница за страницей все три тома по антропологии и геологии, которые она обнаружила в его комнате, Даниэла поняла, что они нужны хозяину не просто с целью получения простейшей информации. Они убедительно свидетельствовали о том, что являются частью чего-то большего, особенно для человека, книжные полки которого в Иерусалиме всегда ломились от книг.