– Вон наши друзья.

Люди в чёрном вынырнули из подземного перехода и медленно идут вдоль барьера, ограждающего памятник Марксу и зародыш сцены от снующего кучками пролетариата.

Святослав ускорил шаг, но, когда они оказались на поверхности, людей в чёрном и след простыл.

– Быстрей, – кинул Казимир.

Ускорились, но, обойдя ограждения, увидели только разношёрстную толпу, теснимую омоном от памятника Жукову. Послышались крики, в сторону толпы пробежали несколько омоновцев, обратно по двое они проводят людей и заталкивают в автобусы.

– Странный какой-то праздник, – прокомментировал Слава.

Казимир развёл руками.

– Вон они, – он указал на два чёрных пятна, преодолевших толпу и двигающихся к метро.

– Чёрт! – воскликнул Святослав. – Бежим.

Он рванулся с места, добежал до толпы, начал протискиваться и распихивать людей, пытаясь быстро преодолеть массу. В этот момент его схватил омоновец в шлеме с прозрачным забралом, и, заломив руку, повёл в сторону автобусов.

– Вы кто такой?! Отпустите меня! Я ничего не сделал! – едва не крича от боли, рявкнул Святослав.

Он попытался вырваться, но омоновец молча заломил руку, ещё сильнее. Святослав заметил ринувшегося в его сторону Казимира, когда его самого засовывали в автобус. За ним захлопнулась решётчатая дверь из крашенных в бледно-зелёный цвет ребристых прутьев, и автобус тут же тронулся.

Если автозак сделан из автобуса, то сделан из автобуса «ПАЗ» средней вместимости. Салон разделяют железной решёткой с узкой дверью на две неравные части: большая для задержанных, меньшая, у кабины – для сопровождающих. Окна, а иногда и люки в потолке забирают решётками. От таких модификаций автобус внутри становится похож на тюрьму, а внешне выглядит вполне пристойно, особенно, если занавески закрыть.

Святослав оказался как раз в таком автобусе. Свободных сидений нет, потому придётся стоять. В передней тесной части сидит угрюмый омоновец в шлеме и бронике, он лишь изредка переговаривается с водителем.

– Да какого хрена тут происходит? – возмутился Святослав внутри.

– Добро пожаловать в настоящую Россию, – произнёс волосатый и бородатый мужик в очках с толстыми линзами, сидящий в середине передвижной камеры.

– Я ничего не сделал. Меня по ошибке схватили, – продолжил Святослав. – Как мне выйти?

–Ты тут не единственный, кто ничего не сделал, – ответила полноватая женщина. – Тут все такие.

– И дальше что? – раздражённо спросил Слава.

– А ничего. Сиди – жди, – ответила та же женщина.

– Чего ждать-то?

– Ну, как. Сейчас по городу покатаемся и через часок-другой приедем в какой-нибудь участок.

– Что?! Часок-другой? А раньше никак?

– Ну вон можешь его попросить, чтобы выпустил, – бородатый мужик указал на омоновца за решёткой.

Омоновец никак не прореагировал, он не следит за разговором.

Женщина, что отвечала до этого, назвалась Надеждой. Она в двух словах обрисовала, что будет дальше – в участке. Объяснила, как себя вести и посоветовала ничего не подписывать, по крайне мере сразу.

По городу и в самом деле проездили не меньше двух часов. На выходе из автобуса у каждого потребовали паспорт или другие документы. Святослав с неохотой отдал книжицу.

Их поместили в большую комнату с рядами кресел и невысокой сценой, напоминающую зал собраний. Очевидно, сюда привезли не один автобус, потому что пустых мест почти нет. Внутри только задержанные, и никакой охраны. Периодически раздаются звонки и слышатся разговоры.

Через час или около того Святослав встал, подошёл к двери и потянул – заперто. Он постоял в нерешительности, затем постучал. Ничего не произошло ни сразу, ни через минуту, ни через две. Постучал сильнее. Когда снова ничего не произошло, он забарабанил так, что вместе с дверью стала дёргаться вся коробка.

Раздался звук открываемого замка, и в проёме появился круглолицый сержант с пузом через ремень.

– Что такое? – спросил он.

– В туалет мне надо, – ответил Слава.

– Потерпи.

– Терпеть я больше не могу. Я вам тут в углу нассу, если не пустите.

Сержант помрачнел.

– Ладно. Пойдём, – он пропустил Святослава вперёд и запер замок.

На обратном пути Слава увидел перед дверью невысокую симпатичную женщину.

– Что надо? – недружелюбно спросил сержант, открывая дверь и впуская Святослава внутрь.

– Я – Алена Попова, общественный защитник, помощник депутата Государственной Думы Пономарёва.

– Надо что? – повторил вопрос сержант, на которого статус собеседницы не произвёл никакого впечатления.

– Пустите меня к задержанным.

– Проходите, – хмыкнул сержант, распахивая дверь, которую было собрался запереть.

Помощница депутата минут пятнадцать рассказывала про то, какая она хорошая помощница депутата и какой хороший депутат Пономарёв. Он должен вот-вот подъехать и всех вытащить из участка, пользуясь корочкой депутата. Можно ничего не бояться и всё подписывать.

Святослав подошёл к Надежде и тихо спросил:

– Не могу понять, она на чьей стороне? Что она за муть гонит?

– Пиарится. Пиар – превыше всего, – так же шёпотом ответила Надежда. – Она надеется на упоминание себя в сети в связи с задержаниями.

– А советам её следовать можно?

– Вот уж нет.

Святослав вернулся на своё место. Помощница вещала ещё некоторое время.

– Я буду в отделении, пока всех не отпустят, – закончила она и, как Слава ранее, повторила манипуляцию с дверью. Правда, ей открыли быстрее.

Через пару часов, когда Святослав, начал подозревать, что к вечернему обходу в больнице ему не успеть, в зале появились несколько людей в форме, начали называть фамилии и разводить по кабинетам.

– Калязин, – дождался и Святослав.

Он встал и направился к выходу.

Завели в пустой кабинет, через минуту зашёл усталый оперативник, стриженный наголо.

– Подпишите протокол, – он положил на стол перед Славой бумагу и ручку.

Святослав начал читать протокол.

– Но тут же какая-то ересь написана, – возмутился он. – Я не кричал никаких антиправительственных лозунгов и не участвовал ни в какой акции. Я вообще в метро шёл.

Оперативник вздохнул.

– Конечно, так всё и было. Вы только протокол подпишите.

Слава взял ручку.

– А кто такие Карбышев и Петров?, – вдруг спросил он.

Лысый снова вздохнул.

– Они вас задерживали, там же написано.

– Так меня один человек задерживал.

– Это неважно. Подписывайте.

– Да не буду я это подписывать. Всё было не так, совсем не так, – начал злиться Святослав.

Оперативник вздохнул особенно грустно, встал и вышел из комнаты. Вернулся через несколько минут.

– Послушайте, вариантов у вас целых два, – начал он. – Первый – вы подписываете протокол, получаете паспорт и отправляетесь домой, а суд вам выпишет штраф в пятьсот рублей. Второй – вы не подписываете протокол, тогда мы оставляем вас на ночь в отделении, с целью установления личности. Утром везём в суд, где вам присуждают штраф в тысячу рублей.

– Так у вас же мой паспорт. Зачем мою личность устанавливать.

– Это неважно, – раздражённо сказал оперативник. – Так, что вы выбираете?

Святослав, никак не желая провести ночь в отделении, всё же упёрся и пошёл на принцип.

– Я не буду подписывать эту фигню.

Лысый забрал протокол и вышел. Прошло чуть больше времени, чем в первый раз.

– Калязин, пройдёмте, – произнёс возникший в дверях оперативник.

В сопровождении того же круглолицего сержанта, явно родственника колобка, повели в другую часть здания. Прошли мимо зарешёченного окошка дежурного напротив входа в отделение. Остановились у массивной металлической двери с глазком. Сержант загремел ключами.

Святослав обернулся и увидел, как по коридору идёт пара людей в чёрных плащах и солнцезащитных очках, что при тусклом освещении смотрится совсем нелепо. Типы прошли половину расстояния и свернули к выходу.

Сержант открыл дверь, впустил Святослава и закрыл замок за его спиной. Только теперь Слава пожалел о своём решении.