- Да, - неуверенно ответил Хьёлас. Он рассчитывал пообщаться с компетентным целителем, вряд ли ассистент мог ему помочь.

- Проходи, - безмятежно предложил Шетар, входя первым в один из небольших кабинетов и включая свет. Хьёлас неохотно последовал за ним и, повинуясь указующему жесту, вскарабкался на высокую узкую кушетку. Ему было неуютно сидеть так, без точки опоры под ногами, а ещё здесь пахло какими-то едкими зельями, от которых у него почти сразу закружилась голова. – Слушаю тебя.

Хьёлас решил не показывать своих предубеждений раньше времени. Вряд ли полного кретина назначили бы ассистентом целителя, а значит, кое-что в своём деле он смыслит.

- Мне нужна глубокая диагностика ядра, - прямо заявил Хьёлас. – Есть основания подозревать, что я подключил его… к одному очень серьёзному плетению, а потом эта информация исчезла у меня из памяти, и я применял постороннюю магию до того, как плетение замкнулось.

Шетар глядел на Хьёласа очень внимательно, и сквозь его непроницаемое лицо невозможно было догадаться о его мыслях, и это немного нервировало.

- Закатай рукава, - попросил он через несколько секунд.

«Ну конечно, как я сам не додумался, - мысленно выругался Хьёлас. – На мне же защитные амулеты, только по ним можно узнать о большей части того, что произошло».

Но он подчинился, закатал рукава и протянул вперёд обе руки. Шетар несколько раз провёл ладонью над запястьями, почти полностью скрытыми над защитными браслетами. Раз или два Хьёлас ощутил лёгкое, едва заметное покалывание на коже.

- Ты их снимал сегодня?

- Нет. Насколько я помню – нет.

- Ты покидал школу?

- Нет однозначного ответа, - неохотно сказал Хьёлас, уже немного жалея, что пришёл сюда. Он должен был сначала сам попытаться разобраться с собственными амулетами. В конце концов, вероятность того, что кто-то незаметно снял их с него, а потом вернул на место, весьма невелика. А считать следы использованной за день магии – не такой уж сложный фокус. Но что сделано – то сделано.

- Объяснись, - попросил Шетар, отступая на шаг. Хьёлас опустил руки – держать их вытянутыми было утомительно.

Он вздохнул. Ещё не поздно, пожалуй, уйти и разобраться самому. Он даже не назвал ещё своего имени, так что куратору вряд ли доложат о его обращении. Словно почувствовав его сомнения, Шетар решил объясниться:

- Я спрашиваю не для того, чтобы уличить тебя в нарушении, а потому, что если ты оставался в школе – манипуляций с памятью точно не было, это магия, применение которой в школе строго регистрируется. Если же ты куда-то отлучался, это могло остаться незамеченным, и тогда нужно провести более глубокую проверку.

Хьёлас вздохнул. Об этом он тоже не подумал, вот болван. Похоже, придётся играть в открытую.

- Двойник, - сказал он. – У меня был двойник, но я узнал об этом, только когда мы воссоединились.

Лицо Шетара Лафлина осталось бесстрастным – должно быть, он просто не поверил. Но задумался он надолго, и несколько раз оглядел Хьёласа с ног до головы, видимо, пытаясь составить какое-то общее впечатление о его вменяемости.

- Придётся подождать, пока освободится целитель Модж, - сказал он, наконец. – Сам я лезть в ментальную сферу не могу. Найду пока что твою карту. Как твоё имя?

Хьёлас замялся.

- Это обязательно?

Шетар попытался скорчить доброжелательную мину, но получилось не слишком удачно.

- Да. Но это нужно только для тебя самого – любое вмешательство, так или иначе, оставляет след, и будет лучше, если история всех этих следов будет зафиксирована.

Записав имя и фамилию, Шетар покинул кабинет, а Хьёлас поднялся с кушетки, подошёл к окну и распахнул его пошире – дышать было уже решительно невозможно. Холодный ночной ветер, ворвавшийся в кабинет, вмиг пробрал его до костей, и Хьёлас снова пожалел, что заявился сюда. «О чём ты беспокоишься? – спросил он сам себя, жадно глотая свежий воздух. – О том, какой окажется печальная правда или о том, что ты сам во всём виноват? Если первое – то ты идиот, правду лучше узнать как можно быстрее, чтобы было время изменить планы на будущее. Если второе – то ерунда это. В рамках обстоятельств ты всё сделал правильно».

Но он никак не мог избавиться от мысли о том, что один из его «двойников» всё-таки нарушил школьный порядок и улетел домой. И чувствовал он не столько раскаяние, сколько растерянность: он никак не мог уяснить, кем же он был в тот момент, когда принимал решение.

То есть он чётко помнил собственную логическую схему: если пророчество истинно, попытка изменить будущее приведёт к непредвиденным последствиям, а значит, безопаснее будет осуществить это пророчество в кратчайший срок, то есть прямо сейчас. Что он и сделал – выпрыгнул в окно и улетел домой, даже не вспомнив о собственной страсти к планированию и соблюдению распорядка.

Но в то же время другой Хьёлас – то есть, опять-таки, он сам, лишь посмеялся над нелепым предсказанием и остался предан своему расписанию. Он даже не подумал о том, какую опасность может представлять отложенное на потом пророчество, что, вообще-то, тоже было на него не похоже: обычно он даже порог собственной комнаты не переступал, пока не был на сто пятнадцать процентов уверен, что там его не поджидает четырёхглавый омсурийский водяной демон или что-нибудь наподобие.

То есть вот что действительно странно: две его непреложные ценности – безопасность и порядок – не вступили в конфликт, не свели его на несколько часов с ума, хотя этого следовало ожидать. Вместо этого в мире появились два Хьёласа, каждый из которых реализовал одну из ценностей, почти полностью позабыв о другой. То есть двойники, судя по всему, не были точной копией друг друга, но определённо произошли от Хьёласа и им же стали через несколько часов.

В коридоре послышались шаги и негромкие голоса. Судя по всему, целитель Модж закончил со своим пациентом. Странно, что Шетар до сих пор не вернулся. Неужели не может поверить, что в личной карточке Хьёласа нет ни одной записи, кроме первого осмотра, и теперь спешно перепроверяет весь архив?

Дверь открылась, и они вошли вдвоём: целитель и ассистент. Всё началось сначала: присаживайся, что случилось, покидал ли ты школу, закатай рукава… Вот только Хьёлас уже не был так уверен, что правильно сформулировал свою проблему, но исправляться не спешил, а всё больше помалкивал. Чем меньше он будет болтать языком, тем меньше вероятность, что его сочтут симулянтом и отправят восвояси. Он уже успел привыкнуть к тому, что старшие маги редко способны вести с младшими диалог на равных. Даже притом, что Хьёлас официально получил статус дееспособного в возрасте девяти лет, а главой семьи стал и того раньше, многие мастера не воспринимали его всерьёз. И никогда эта закономерность не была более неуместной, чем теперь. Впрочем, Хьёлас знал, что попытка что-то кому-то доказать приведёт к противоположному эффекту, а потому принял решение вести себя предельно сдержанно.

Целитель Модж очень тщательно и основательно изучал защитные амулеты Хьёласа, время от времени объясняя что-то своему ассистенту и показывая ему, как аккуратно проверить активность амулета за последние часы, не вплетая в его память собственно диагностику. Шетар внимал всё с тем же бесстрастным выражением лица, изредка кивая. Хьёлас то скучал, то снова начинал волноваться, его раздражала эта неторопливость.

- Расскажи в подробностях, что произошло, - попросил, наконец, целитель, удобно расположившись на одном из высоких стульев. – Что заставило тебя беспокоиться о собственном ядре?

Прежде чем приступить к объяснениям, Хьёлас спрыгнул с кушетки и запер окно – воздух уже стал достаточно свежим и даже слишком прохладным. Потом он вернулся на прежнее место и попытался сосредоточиться. Он решил не рассказывать всего, а только ключевые моменты, причём с выгодного ему ракурса.

- После ужина я, как обычно, принимал нунциев, - осторожно начал он. – Я получил одного от сестры – они как раз учатся их отправлять, она на мне тренируется, заодно делится новостями. И я сразу же ей ответил. Когда мы вступили в диалог, она вдруг выразила удивление, мол, думала, что я останусь дома до завтра. Оказалось, об этом ей сказала мама, что я, якобы, неожиданно вернулся домой и приёмник нунциев с собой не взял. Я, естественно, решил разобраться, и отправился домой.