— Не пытайся понять меня, — вдруг произносит он, показывая жутковатую способность читать мысли. — Из этого ничего не выйдет.

Ничего не выйдет? Она переворачивается, встречаясь с ним взглядом. О чём он говорит? Его глаза затуманены, местами, в них можно разглядеть блеск металла. Он лежит, подложив правую руку себе под голову. Она обегает его лицо взглядом. Мизинец. Владелец борделей. Финансовый аналитик. Безумно хитрый и опасный человек, сумевший заставить замолчать даже её своенравного отца. И вот это вот всё привлекает её, как никогда. Господи, кто бы мог подумать, что она будет чувствовать в нём потребность.

Сгибом пальца он с какой-то необычной для него нежностью скользит по её губам. Она приоткрывает рот, и он тут же целует её. В ней всё взрывается фейерверком, когда его язык сплетается с её.

— Мне кажется я… — произносит она, отстранившись.

Что ему сказать? Что она влюблена? Нет, она не сможет произнести это вслух. Ей стоило больших усилий, чтобы принять это, хотя бы для самой себя.

— Я знаю, — кивает он. — Мне тоже так кажется.

И в этот момент в его глазах отпечатывается такой безумный страх, что ей становится жалко его. Ему тяжелее, чем ей. Намного тяжелее. Это видно по тому, как сильно он сжимает челюсть и какой загнанный у него взгляд. Всеми силами он пытается завладеть ситуацией, но у него ничего не выходит.

— Это же ничего не значит?

— Абсолютно ничего, — произносит он с усмешкой, притягивая её к себе.

Её пальцы расстёгивают пуговицу на брюках, пока он стягивает с неё рубашку. Он улыбается одними уголками губ. Улыбается так, что тело сводит, а изо рта вырывается предательский стон. Это как свисток к началу матча. Это распаляет его, и он уже не может контролировать себя, зарываясь пальцами в её волосах. Он даже не замечает, что позволяет себе чуть больше, чем обычно. Чуть больше аккуратных, жарких поцелуев. Чуть больше тёмных, притягивающих взглядов. Она выгибается под ним, как никогда прежде, но он даже не думает спешить. Прокладывая витиеватые дорожки из поцелуев, по всему её телу, он стягивает с неё последний кусочек ткани, отделяющий их от того безумия, которое напрашивается само собой.

— Как же я тебя ненавижу, — шепчет он, входя в неё и срывая с её губ полу-смешок, полустон.

Ей даже не хочется отвечать ему. Руки обвивают его шею, скользят по плечам. Он отрывается от груди, кусая её напоследок, и утыкается носом ей в шею. Его горячее дыхание путается в волосах. Движения медленные, рванные, способные в любой момент перерасти в сумасшедшую гонку не на жизнь, а на смерть. Его шёпот вызывает мурашки. Она пытается сконцентрироваться на коротких, отрывистых фразах, выдыхаемых ей в ухо. Ей хочется остановить его и заставить повторить всё ещё раз, чуть громче, но она не может, начиная захлёбываться в волнах, накатывающих на неё одна за другой. Пальцы проскальзывают по его мокрой спине.

— Пожалуйста… — чуть ли не хнычет она, понимая, что он собирается её мучить. — Петир, пожалуйста…

Но он не слушает её, каждым своим движением пытая всё больше и больше.

***

— Я хочу на ужасы. Я люблю ужасы, — передразнивает он её, когда они выходят из кинотеатра. — Ты визжала на весь зал! — Они останавливаются, и он разминает левую ногу. — И щипала меня.

— Ой, отвали!

Она бросает на него быстрый взгляд. В джинсах, кедах и толстовке. Кепка натянута чуть ли не до глаз, а в карманах кожаной куртки топорщатся мобильный и пачка сигарет. И этот человек супер крутой игрок в мире финансов? Она фыркает, следя за тем, как он брезгливо осматривает дешёвые кафешки.

— Ну и?

— Я предлагаю пойти в Макдональдс, — его глаза округляются. — Картошечка там, булки…

— Боже… — он чуть ли не стонет. — Сыграем ещё раз сегодня вечером, мне нужно отыграться.

Она закатывает глаза, поворачиваясь к нему спиной, и направляется на противоположную сторону улицы, зная, что он идёт за ней. С его стороны, было глупостью, соглашаться на очередную партию в карты. Ах, как бы ей хотелось вновь увидеть его ошеломлённый взгляд, при виде новой колоды карт. Никаких точек, никаких заломов. Всё честно. Настолько честно, что он моментально проиграл, подарив ей тем самым желание. И вот теперь, он плетётся за ней, что-то недовольно бурча себе под нос. Она прикусывает губу, пытаясь удержать себя от смеха. Вот бы вечером он проиграл ей ещё раз, у неё как раз есть неплохая футболка, купленная специально для него. Какую же истерику он ей устроит, когда увидит, в чём ему предстоит ходить!

— Предпочтения? — спрашивает она, когда они заходят набитое до отвала кафе. — Ладно, я поняла, всё на мой вкус.

Он коротко кивает, ошарашенно оглядывая толпу, жующую чизбургеры. Судя по его замешательству, он не привык ходить в такие кафе. Бары, рестораны, пабы, но никак не быстрое питание.

— Два кофе и вишнёвые пирожки, пожалуйста, — девушка явно младше неё кивает. — Ой, и картошку.

Она расплачивается картой и забирает бумажный пакет, вручая его ему на ходу. Он недовольно поджимает губы, но ничего не говорит. Они идут рядом, изредка переплетая и сразу же расцепляя пальцы. Она снова представляет реакцию родителей. Отца хватит удар, а мать будет читать нотации. Только вот она не собирается с ними это обсуждать. Ни сейчас, ни потом. К тому же, она толком и не знает, что между ними происходит. С сегодняшнего разговора и последовавшего за ним секса — ничего не изменилось. Признания в симпатиях, если их скомканные фразы можно конечно назвать симпатиями, никак не поспособствовали решению сложившейся проблемы, а лишь наоборот усугубили её.

— Давай здесь, — произносит он, когда они выходят к заливу.

И они снова сидят в тишине, поедая пирожки и запивая их кофе. Она вытаскивает из пакета картошку, начиная по одной бросать чайкам. Они кружатся, сбиваясь в стаю, хлопая крыльями и мешая прохожим. Она улыбается, вытягивая руку.

— Прям как в том мультике про рыбку, — говорит он, следя за тем, что она делает.

— В поисках Немо? — он согласно кивает. — Не знала, что ты любишь мультики.

— А я и не люблю, — в его голосе раздаются обиженные нотки.

— Ну конечно…

Она вытягивает ноги, подставляя лицо солнечным лучам, пробивающимся сквозь хмурые тучи. Пусть всё идёт так, как идёт. Нет смысла пытаться, что-либо понять или исправить. Добиваться от него какой-то определённости тоже не стоит. Особенно, если учитывать, что она и сама не до конца знает, что хочет. Ей хорошо сейчас. Ей спокойно сейчас. Стоит только приложить чуть-чуть усилий и перестать ревновать его. Она бросает на него взгляд. Он сидит, подперев рукой подбородок и выпуская изо рта сигаретный дым. Он даже не замечает, что на него смотрит несколько любопытных глаз. Женщины о чём-то переговариваются, проходя мимо них и бросая на него недвусмысленные взгляды, но он даже не реагирует. Сбросив пепел, он продолжает молча смотреть вдаль, туда, где виднеются смутные очертания Статуи Свободы.

Свобода. Вот чего ей хотелось, когда она жила с родителями. Свободы в выборе, свободы в действиях. Сможет ли он дать ей это, когда сам, в каких-то смыслах скован по рукам и ногам своими принципами? Слишком рано говорить об этом. Сейчас, они всё ещё играют свои роли, лишь наедине снимая маски друг перед другом.

========== 26 ==========

Что-то изменилось между ними.

Это перемена практически незаметна, но она видит её. Замечает, как расширяются глаза дочери, когда она смотрит на него. Замечает, как она сдвигается к нему чуть ближе и, как бы невзначай, касается его руками. Она прикусывает губу, когда он ей что-то говорит. В эти моменты, её глаза возмущённо вспыхивают, выдавая её негодование, но она быстро берёт себя в руки. Этому она, судя по всему, научилась у него. Этому и ещё другим мелочам, привлекающим её внимание.

Манера говорить, делая акцент на определенных словах, играть с голосом — это так похоже на него и совершенно не похоже на неё. Хитрый прищур, немного надменный взгляд, сменяющийся торжественным блеском — это всё от него. Подрагивающие уголки губ, язык, скользящий по зубам — это его привычка. Наклон головы, скрещенные пальцы, самоуверенный вид и вечная насмешка — теперь уже и её визитная карточка.