- Расходимся, - громко произнесла Песчаная. – Финальный этап состоится через три дня, подробности вам сообщат ближе к делу. – И уже нормальным тоном она закончила, повернувшись ко мне: - А ты идешь со мной.

Я поморщилась, но послушно поплелась следом. Наруто вызвался было проводить, однако, и его лимит сил не был бесконечен. В итоге, Узумаки под белы рученьки увели отдыхать, а до госпиталя меня сопровождал Неджи. Я недовольно на него зыркнула, но возражать не стала. В конце концов, он дал обещание.

В больнице Темари быстро раздала указания врачам, проследила, чтобы меня положили в самую просторную и светлую палату, пожелала скорейшего выздоровления и ретировалась. Неджи уже было собирался последовать ее примеру, но я буквально умоляла его остаться, и Хьюга поддался уговорам.

От чего меня собрались лечить, я так и не поняла. Физически со мной все было в порядке – руки-ноги целы, никаких видимых повреждений. Разве что экзамен меня вымотал чуть ли не до смерти. Как объяснил Неджи, во второй части лабиринта действительно было использовано гендзюцу, а вдобавок к нему – иссушающие песчаные техники, буквально вытягивающие из жертвы жизнь, капля за каплей. В Суне даже пытка такая была – сажали пойманного в камеру, стены которой были исчерчены печатями, и ждали около суток, пока пленник доходил до кондиции полутрупа. После этого враг был готов собственную мать выдать, не то, что государственные секреты.

И все же я, хоть и была очень сильно уставшей, прекрасно понимала, что мне всего лишь требуется хороший ужин и крепкий сон – уже к завтрашнему утру буду как огурчик. Но все разрешилось через пару часов.

Неджи, надо отдать ему должное, упорно сидел до самого конца и, как мог, развлекал меня разговорами. Мы вспомнили Коноху, я порасспрашивала его о Сицуе и обо всех остальных генинах, Хьюга поинтересовался тем, каким лабиринт был внутри. А потом в палату, не стучась, вошел Гаара, и Неджи откланялся. В буквальном смысле – поклонился и, дождавшись ответного кивка Казекаге, поспешил удалиться. Удивленно поглядев ему вслед, я рассеяно произнесла:

- Чего это он вдруг?

- Соблюдает формальности, - отозвался Гаара. – В отличие от некоторых.

Не удержавшись, я показала юноше язык, благо он стоял ко мне спиной. Свесив ноги с кровати, поболтала ими в воздухе, но вставать не спешила – еще ругаться начнет.

- Объяснишь мне, зачем я здесь? – все-таки решилась на вопрос я. Гаара, не оборачиваясь и по-прежнему глядя на Суну за окном, ответил:

- Очевидно, что для лечения.

- Это понятно. – Терпение, Нана, только терпение. – Но что конкретно надо лечить? Или кого?

Гаара вздохнул, повернулся, прислонился к подоконнику и медленно, четко расставляя слова, произнес:

- Во-первых, яд до конца не изучен, неизвестно, как еще он может повлиять на твой организм. Во-вторых, скоро начнется отдача от стабилизаторов, и, поверь мне, тебе в это время лучше находиться под присмотром врачей.

Я кивнула. В общем-то, лекцию я пропустила мимо ушей, вместо этого внимательно приглядываясь к юноше. Что-то в нем было… не так. Напряженные плечи, пасмурное выражение лица и этот резкий, уже ставший непривычным мне тон.

Решив, что хуже вряд ли будет, я все-таки встала с кровати и прошлепала босыми ногами по холодному полу. Когда я остановилась напротив, Гаара поднял взгляд, нахмурился еще больше и уже открыл было рот, чтобы произнести очередное нравоучение, но я мягко накрыла его губы кончиками пальцев, призывая к молчанию.

- Тяжелый день? – негромко спросила я, улыбаясь. Помедлив, юноша кивнул. Я убрала руку и принялась ждать, пока он созреет до объяснений – подталкивать к этому просто не было смысла. Солнце за окном уже садилось, и в его неверном свете черты лица Казекаге искажались, преломлялись. На какой-то момент я увидела в нем того, прежнего Гаару, и едва удержалась, чтобы не отпрянуть. К счастью, стоило ему поднять голову, как пугающая видимость исчезла. Осталась только поистине нечеловеческая усталость.

- Стало известно, откуда были подставные шиноби.

Я напряглась и вся обратилась в слух.

- Деревня Скрытая в Траве. Похоже, что они объявили Суне войну.

Вот теперь мне было по-настоящему страшно. Шиноби Травы не отличались особой жестокостью, зато очень хорошо просчитывали как потенциальных союзников, так и возможных соперников. Врагами они были очень и очень неприятными. Перед глазами тут же стали проноситься картины, одна ужаснее другой.

- Война, значит, - осипшим голосом произнесла я. Гаара кивнул.

- На финальный этап экзамена прибудут все Каге.

- Экзамен – только прикрытие? – догадалась я.

- Да. Фактически целью их визита будет совет. Хотя что нового они могут мне сказать…

Юноша отвернулся, пальцы до побелевших костяшек вцепились в край подоконника. Я видела, как он устал от всего этого, видела, что сейчас его больше всего беспокоила судьба селения. А еще знала, что он, не задумываясь, отдаст за Суну жизнь. И это пугало меня даже больше надвигавшейся войны.

- Коноха не останется в стороне, - уверенно произнесла я. – Мы союзники, а, значит, обязаны вам помочь.

- Да? – невесело хмыкнул Гаара. – И кто же согласится рисковать собой ради чужой деревни, ради Суны?

- Я, например. – Откуда только эта невозмутимость в моем голосе? – Наруто. Сакура. Ты нас недооцениваешь.

Казекаге помолчал, после чего сухо произнес:

- Посмотрим.

Не поверил. И не удивительно. Несмотря на разительные изменения, Гааре все еще были чужды поступки, построенные на эмоциях. Все, что было нерационально, он считал неправильным и ненужным.

Поняв, что ничем не могу здесь помочь, я вернулась, снова села на кровать и положила подбородок на сложенные перед собой колени. Гаара, видимо, почувствовав мой пристальный взгляд, обернулся, помедлил, но приблизился. Сел на койку напротив, которую специально держали незанятой.

- У тебя… есть какие-нибудь планы на завтра? – негромко спросил он, не поднимая головы.

- Ну, я же вроде как в больнице, какие у меня могут быть планы? – не удержалась от подколки я. Казекаге пропустил ее мимо ушей. Поморщился и произнес:

- С утра тебя выпишут.

- Тогда нет, - послушно отозвалась я.

- Отлично. – Лицо юноши смягчилось. Он, наконец, поднял на меня глаза и позволил себе полуулыбку. – Хочу тебе кое-что показать.

- О, - удивленно воскликнула я. – А прямо сейчас нельзя?

- Нельзя, - усмехнулся Гаара и встал на ноги. – Я зайду в семь.

- Почему так рано? – расстроено протянула я. Но расстройство было больше вызвано тем фактом, что Казекаге направился к двери с явным намерением меня покинуть.

Он остановился в проеме, полуобернулся и небрежно бросил напоследок:

- Нужно добраться до места до полудня.

И ушел. Вот так, без толковых объяснений и прощаний. В общем, вполне себе в духе Гаары.

*

Сон был какой-то поистине дурацкий. Это, конечно, лучше, чем кошмар, но все равно странно.

Мне снилась Коноха. Только почему-то ее улицы были сплошь усыпаны песком, теплым и мягким. Я шла босиком, греясь в лучах жаркого, пустынного солнца, разглядывая высокие деревья, столь характерные для Страны Огня. Мне было… тепло. Я чувствовала себя поистине дома - так, как не чувствовала себя нигде прежде. По пути встретился «Ичираку Рамен», только вот хозяина у заведения было двое – знакомый старик и средних лет женщина. С трудом удалось вспомнить – это же хозяйка «Икибоншена», в который меня водил Канкуро! Совершенно ничего не понимая, я прошла мимо непонятной закусочной и заспешила к зданию Каге. Иероглиф на нем плыл, превращаясь то в «Огонь», то в «Ветер». Навстречу мне вдруг пошли люди, шиноби, все в странной форме – чунинский конохский жилет, но бежевого цвета. А протекторы были… пусты. Никаких символов. И лица были смазаны - сколько я ни пыталась в них вглядеться, никого не удалось узнать. Толпа окружала, шла вроде бы мимо, но, в то же время, не позволяла мне сдвинуться с места. Потом на мое плечо опустилась чья-то ладонь, меня мягко, но уверенно повернули. Перед глазами поплыло, затемнело, и разглядеть как следует того, кто меня побеспокоил, я не успевала. В отчаянной попытке протянула руки, схватила незнакомца за рубашку, потянула на себя.