========== 1 ==========
Слабы руки-ноги, мыслей рой в мозгу.
Стрелами калёными мысли я прижгу.
Больше снов не будет, до свиданья дар.
На губах улыбка, а в груди кошмар.
(с)
Несмотря на то, что бывать в Кинлохе Лине не приходилось, о Башне Круга она была наслышана. Величественный шпиль крепости уходил высоко в небо, неприступным бастионом возвышаясь посреди темного озера, да и внутри, по слухам, Кинлох внушал трепет и уважение.
Но из-за случившейся в стенах Башни беды отчётливо ощущается только ужас. Лина была далека от магии, даже присутствие в их небольшом отряде Морриган не помогало, скорее вызывало больше вопросов. Поэтому страх, возникающий при виде одержимых и демонов, помноженный на непонимание происходящего, заставляет волосы на голове шевелиться от ужаса.
Старшая чародейка Винн рядом напряжена и сосредоточена, Лина неосознанно старается держаться к ней поближе, поэтому после очередного боя с одержимыми не сразу замечает в углу комнаты хрупкую сгорбленную фигуру. Зато замечает Зевран – со свистом прокручивает в руке испачканный кровью клинок и переводит вопросительный взгляд на командира отряда. Оставлять врагов за спиной – плохая затея, одержимые они или просто маги крови, поэтому Махариэль кивает. Но едва только эльф приближается и заносит кинжал, Винн неожиданно прорывается вперёд.
- Подождите! – просит она. Под настороженными взглядами она кладет руку на чужое плечо, заставляет повернуться к себе, и маг – а, точнее, магесса, - повинуется.
У девушки миловидное лицо с едва заметными веснушками, копна рыжих волос, красивые серые, но абсолютно пустые глаза и выжженный на лбу символ церковного солнца.
Зевран присвистывает и убирает клинок в ножны, Морриган неприязненно поджимает губы, а Алистер неловко, как будто виновато отводит глаза. Винн же ласково гладит девушку по спутанным медным волосам и что-то тихо шепчет.
- Это Солона, когда-то лучшая ученица Первого Чародея Ирвинга. Просто чудо, что она здесь выжила, - негромко поясняет Винн.
Лине хочется спросить, что же должно было случиться, чтобы лучшая ученица Первого Чародея стала усмиренной, но Винн уже помогает девушке подняться на ноги и подталкивает в сторону лестницы.
- Ступай, дитя, внизу уже безопасно.
Солона механически кивает, мазнув напоследок стеклянным взглядом по отряду Лины, и принимается спускаться по ступеням. Винн, дождавшись, пока она скроется за поворотом, тяжело вздыхает и произносит:
- Идём, Страж, у нас ещё много работы.
На последнем этаже они встречают запертого в магической клетке храмовника, глухо бормочущего уже знакомое имя вперемешку с молитвами, но Винн практически не обращает на него внимания.
***
Башня освобождена, Первый Чародей Ирвинг спасён, но внутри все ещё стоит смрадный дух смерти и гнили, поэтому убраться отсюда хочется как можно скорее. Лина поспешно выпытывает из Первого Чародея обещание помочь с Коннором, и нетерпеливо переминается с ноги на ногу, пока Винн убеждает Ирвинга, что ее помощь Серым Стражам будет необходима.
Неподалеку стоит усмиренная магесса, с поразительным спокойствием перебирая немногочисленные уцелевшие артефакты. Лина, ведомая любопытством и жалостью, подумывает к ней подойти, но ее опережает храмовник, спасённый из магической клетки. Он приближается медленно и осторожно, как будто к опасному зверю, хотя опасной магесса уж точно не выглядит. Заметив храмовника, Солона вежливо кивает и возвращается к работе. Лина бы подумала, что он решил над ней поиздеваться, но на его лице такая непритворная мука, что обмануться тут сложно. Тогда, наверху башни, когда храмовник словно в бреду повторял имя усмиренной, Лина решила, что всему виной банальное плотское влечение – запретный плод сладок, связь мага и храмовника сама по себе запретна, а потому демон желания подбрасывал сладкие иллюзии, как поленья в огонь. Но когда храмовник отводит глаза и зажмуривается, как будто от сильной боли, Махариэль понимает, что здесь все гораздо проще и сложнее.
Башня Магов скрывается где-то за спиной, а Лина чувствует на языке явственный привкус горечи, потому что там, в глубине Кинлоха, остался безнадежно влюбленный храмовник и магесса, которая не может ответить на его чувства, даже если бы хотела.
***
После катастрофы в Башне тихо, как в склепе – храмовников почти не осталось, магов можно пересчитать по пальцам. Но уже через неделю в Кинлох прибывают новые храмовники, а вот магов больше не становится. Они все жмутся друг к другу поближе, живут в одной комнате и по коридорам стараются ходить как минимум парами.
Солона для них чужая: маги ее сторонились и раньше, но раньше была Винн, были другие усмиренные, а сейчас разве что Ирвинг по-прежнему относится к ней по-доброму. Однако у Ирвинга в последнее время слишком много забот, чтобы возиться с усмиренной, поэтому большую часть времени Солона проводит в компании артефактов и книг.
Все это Каллен знает, потому что наблюдает за ней почти неусыпно. Потому что боится за нее. Потому что выискивает хотя бы тень эмоций, несмотря на то, что знает, что это невозможно. Потому что можно представить, что это все та же Солона, если не видеть клейма на ее лбу.
Ее стихией было пламя, под стать ее огненным волосам и взрывному характеру. Она заразительно смеялась, умела лукаво улыбаться краем губ, отчего сердце Каллена пускалось в неистовый пляс, и была остра на язык, чем доводила до белого каления и преподавателей, и надзирателей. Когда она была расстроена или рассержена, ее глаза темнели, а когда смущалась, то смешно морщила нос. В каждом ее движении, каждом жесте, каждом взгляде и слове была импульсивность, была жизнь.
Теперь осталась только пустота. Для Каллена она словно все та же, но не настоящая, как неумело нарисованный портрет. В ней остался только призрак ее самой, Солоны нынешней он страшится и сторонится, а потому остаётся только наблюдать издалека.
В этот вечер он несёт дежурство у спальни магов в компании совсем недавно принесшего присягу рыцаря. В Башне уже который день даже слишком спокойно, но Каллен все равно чувствует напряжение и отчасти страх. Тяжело выбросить из головы видения грязных коридоров и трупов под ногами, а в носу все ещё стоит запах крови. Но, зажмурившись и снова открыв глаза, Каллен видит перед собой только чистые стены, а запах в коридорах прежний – отдающий сыростью и травами.
Смена уже почти подходит к концу, когда Каллен внезапно понимает, что не видел, как Солона заходила в спальню. Да и вообще последний раз они пересекались с утра, когда маги направлялись на завтрак. Ему едва хватает терпения достоять на посту последние десять минут, а затем он быстрым шагом, стараясь не выдать собственную спешку, направляется по коридору вглубь Башни.
Пока восстановлены и функционируют только первый и частично второй этаж, а Солона в ее нынешнем состоянии не склонна к приключениям, поэтому она может быть либо на складе артефактов, либо в библиотеке. На складе оказывается тихо и пусто, поэтому Каллен, чувствуя невесть с чего нарастающую тревогу, ускоряет шаг и движется дальше.
На первый взгляд в библиотеке тоже никого нет, но затем в глухой тишине становится слышен едва различимый голос. Каллен, стараясь двигаться бесшумно, делает несколько шагов вперёд. Рядом раздается возня, невнятное бормотание, почти незаметный скрежет плохо смазанных доспехов. Догадавшись, что звуки идут из-за соседней книжной полки, Каллен замедляется. Слова разобрать тяжело, но отчетливо слышно кряхтение и невнятные стоны – в любой другой ситуации, Каллен бы развернулся и направился обратно, ему уже на поверку было известно, по какой причине лишенные уединения храмовники могут искать одиночества в пустых углах Башни – в конце концов, большинство из них было молодыми мужчинами. Но местонахождение Амелл все еще неизвестно, а потом за книжной полкой произносят отчетливую фразу:
