– Я не вожу. Но ведь вы, Андрей Николаевич, с водителем вчера ездили на встречу, я сама с ним связывалась! Зачем ругаться, если у вас есть штатный водитель? – я отвлеклась на голос в трубке: – Григорий? Аня, да. Вы уже пообедали? Можете выйти на парковку, здесь Андрею Николаевичу… да, спасибо! – и выдала итог: – Григорий за рулем обоих устроит?

Довольная собой, я победоносно оценила их реакцию. Как здорово, что догадалась все важные номера внести в память телефона. Вот, впервые показала свою пользу, как помощницы!

Андрей Николаевич почему-то посмотрел в сторону – наверное, высматривал Григория на крыльце. Однако голос его был странным – сдавленным, как если бы он с трудом сдерживал смех:

– Да, пожалуй, устроит.

Константин Сергеевич вообще нижнюю губу закусил и глянул в небо:

– Григорий – отличное решение.

И, едва только водитель обозначился у машины, одна пара рук меня зашвырнула на заднее сиденье и тут же с двух сторон меня прижали. А они вообще-то немаленькие! Тесновато. Я поерзала, но когда дошло, то нервно воскликнула:

– Вы это специально, что ли, устроили?

– Нет, конечно, – фальшиво протянул Андрей Николаевич. – Кто же специально будет ругаться, лишь бы ты забыла о том, куда мы едем?

И Константин Сергеевич закончил на той ж ноте:

– И даже сама поездку организовала. Сразу видно, что очень хочешь срочно переодеться, а до сих пор притворялась.

Я охнула. Подумала немного – и снова охнула. Куда я попала? Они беспощадно пользуются моей наивностью! Веселятся, глумятся, тащат меня куда-то… как будто я не секретарь, а какая-то забавная зверушка! Да они мною просто от работы отвлекаются!

Меня, одеревенелую, обиженную и переосмысливающую все свое существования, под белы рученьки так же вывели из машины. И только после этого я задышала. А во время поездки казалось, что они буквально давят на меня своим присутствием. Утешала нелепая мысль: если бы кто-то из них ко мне приставал, то вряд ли выбрал бы момент, когда это делает и второй. Оказаться наедине с одним из них в такой же близости почему-то казалось намного более неловким.

Константин Сергеевич на входе в магазин коснулся двумя пальцами моей спины и наклонился, чтобы сказать почти в самое ухо:

– Расслабься, Анют. Еще не поняла, что ты и провоцируешь желание тебя растормошить? Вот прямо всем своим видом кричишь: «Возьмите меня и приведите в чувство!».

– Я не кричу!

– Или просто «Возьмите меня»… Я еще не определился.

– Константин Сергеевич!

– Кто? А, ну да. Только не начни опять краснеть, Анют! Да что же ты творишь, бессердечная?

Из двоих мой босс казался все же более вменяемым, потому я обратилась к нему:

– Андрей Николаевич, ваш друг говорит какие-то дикие вещи. В мои обязанности входит его слушать?

Он посмотрел на меня. Глаза сузились до узких щелочек… Вот, именно об этом выражении лица Светлана и упоминала с особой настойчивостью.

– Анна, я принял тебя на работу. Но не подписывался на то, чтобы голыми руками останавливать торнадо.

– Вы о чем?

– Сама от него отбивайся.

– Но…

– А у меня к тебе всего два вопроса: тебе нужна эта работа, и какой у тебя размер?

Да что ж такое-то? Они будто бы сговорились довести меня до обморока. Теперь уже возвращение в родительский дом не казалось такой уж ужасной перспективой. Я попыталась сощуриться точно так же, как он:

– Андрей Николаевич, это ультиматум? Или я покорно принимаю все эти… переодевания, или пишу заявление?

– Путаешь термины, Анна. Это были обычные вопросы, а ультиматум – это, например: ты сама заходишь в примерочную, или мы заходим вместе с тобой. Чувствуешь, разница принципиальная?

Я тотчас осознала:

– Не надо со мной в примерочную!

Он неожиданно тепло улыбнулся:

– Тогда сорок второй?

– Ага, – смирилась я окончательно.

Удивительно, но через пару минут мне в руки впихнули вполне приличный костюм: юбка до колена и приталенный пиджачок. После бесшабашного натиска я была готова к чему угодно, включая развратное нижнее белье, вместо нормальной одежды. А тут… ничего вопиющего. Это неожиданно успокоило. Или я уже попросту устала психовать.

В примерочную мои пленители, к счастью, не пошли. Остались снаружи, зато я могла слышать их голоса.

– Меня обуревают смутные фантазии о латексе, – мечтательно протянул Константин Сергеевич.

Его друг рассмеялся:

– Не все сразу.

– Эх… – тот тяжело вздохнул. – Подожду день-другой.

– Держи себя в руках, Костя! Что-то я не припомню, чтобы мы твою Светланку переодевали.

– Ее не так интересно.

– Интересно ему… Осторожнее, торнадо. И не мешай моей секретарше работать. А то я твоей Свете устрою такие же фейерверки, будешь знать.

– Устрой, – тот согласился легко. – Андрей, а если мы будем каждую неделю меняться секретаршами, то это какое-то извращение или рабочий процесс?

Андрей Николаевич вместо ответа расхохотался еще громче. Я уже застегивала замок на юбке, но буркнула:

– Вы ведь понимаете, что я вас слышу?

– Так для тебя и говорим. Выходи уже.

Я напоследок глянула на себя в зеркало. У Андрея Николаевича, похоже, глаз наметан, что он сходу и размер угадал, и модель выбрал такую, которая села, как влитая. Да и синий мне всегда шел – голубые глаза от этого становятся ярче. Отодвинула шторку, сделала пару шагов вперед, не дождалась никакой реакции. Потому раскинула руки и крутанулась.

Обычно в фильмах, когда девушка неожиданно преображается новым нарядом, трепетные юноши хором ахают, а главный герой застывает на месте с отвисшей челюстью. Очевидно, я оказалась не в одном из таких фильмов. Или тут главного героя не присутствовало.

– Нормально вроде, – Константин Сергеевич пристально осматривал костюм.

– Обувь вообще не в тему, – добавил Андрей Николаевич.

Видимо, это означало, что образ получил холодное одобрение, и на том моя экзекуция окончена.

Но обрадовалась я рано. Константин Сергеевич отправился к кассе, а Андрей Николаевич махнул в сторону стеллажей с туфлями.

– Надо что-то на каблуке, Анна.

Но с ним все-таки разговаривать было намного проще, потому я решилась:

– Андрей Николаевич, а может быть, хватит? Я благодарна вам, честно. И очень довольна своим внешним видом. И надеюсь, что в этом костюме больше никого не буду раздражать. Но…

Он перебил:

– Но твое терпение закончилось еще в ресторане?

– Именно! – я обрадовалась тому, что меня так верно поняли.

И он вдруг уставился на мое лицо. Уже привычно сощурился, но теперь в его глазах плескалась не серьезность, а веселье:

– Начинаю понимать, почему Костя так зацепился. Ты как будто всего на свете боишься, нас с ним стесняешься, но пытаешься сопротивляться. Откуда такая неуверенность в себе? Дай руку.

Я не успела отреагировать, он сам подхватил мою ладонь, замер на секунду и отпустил:

– Я был прав, ты вся трясешься. Чего конкретно ты боишься? Что мы выставим тебе счет?

Я растерялась окончательно:

– Даже не знаю… А выставите?

– Нет. Костя это делает, потому что он всегда поддается порывам.

– А почему вы ему помогаете?

Он улыбнулся шире. С ума сойти, какие у него глаза! Зеленые, глубокие, всегда с каким-то подтекстом.

– Пока не определился.

– Вы даже говорите иногда одинаково…

– Друзья детства, такое бывает. Анна, можно, я куплю тебе обувь?

– А от моего мнения что-нибудь зависит? – я приподняла бровь.

– Да. Мое настроение.

И что на такое отвечать? Я просто махнула рукой, не в силах сформулировать ответ. А он словно его получил и резюмировал:

– Вот и славно. Шпилька?

Стеснительность преодолевать становилось все сложнее:

– Нежелательно. Я… честно говоря, не привыкла к высоким каблукам.

– Зря. У тебя лодыжки тонкие, на каблуках ты можешь завоевывать мир.

– А если я не хочу завоевывать мир?

– Хорошо. Тогда пока лодочки. Вернемся к этому разговору в другой раз.