***

После бойни, произошедшей в Отделе тайн, Фаджу ничего не оставалось, кроме как признать: Волдеморт вернулся. Однако «благодаря» трусости и нерешительности Министра магии, время для подготовки достойного сопротивления было упущено. Пожиратели смерти, весь прошлый год словно таившиеся в тени, отныне в открытую нападали на волшебников и магглов. Через несколько дней после того, как мы с бабушкой приобрели в лавке Олливандера новую волшебную палочку (взамен той, что мне сломали в Министерстве), на Косой переулок был совершен налет. Уж не знаю, чем не угодили прихвостням Волдеморта старый изготовитель волшебных палочек или хозяин кафе-мороженого Флориан Фортескью, но только их заведения, как и многие другие, опустели, а витрины впоследствии заколотили досками.

Первого сентября опять начались занятия в Хогвартсе. Теперь, когда неприглядная правда о возвращении Волдеморта вылезла на свет, нужда в еженедельных собраниях ОД отпала. Вероятно, нас действительно ждали темные времена, раз Дамблдор доверил преподавание ЗОТИ такому знатоку Темных искусств, как Северус Снейп.

Больше всех по нашей подпольной деятельности скучали, конечно, я и Луна Лавгуд – странноватая девочка с Когтеврана. Она, так же, впрочем, как и я, не пользовалась успехом у окружающих. Иногда мне казалось: предложи я ей дружить, она с радостью согласилась бы. Но по иронии судьбы милая, витающая в облаках Луна абсолютно не интересовала меня.

А объекту моих душевных терзаний и – да чего уж там! – мокрых снов было совершенно не до меня. Она совсем неожиданно для всех в пух и прах разругалась с Роном, который тут же нашел утешение в объятиях Лаванды Браун, и ходила как в воду опущенная. Я практически перестал спать, пытаясь изобрести способ сблизиться с ней, но… Пока я ломал голову, придумывая, чем же привлечь Гермиону к своей скромной персоне, она уже снова помирилась с Роном. На сей раз, видимо, всерьез и надолго. Теперь, когда и Гарри встречался с Джинни, дело, похоже, стремительно шло к счастливому объявлению о двух помолвках одновременно.

А в конце учебного года случилась трагедия: Снейп убил профессора Дамблдора. Мы столпились там, у подножия Астрономической башни, и видели искалеченное тело любимого всеми директора. Я даже не мог представить себе, что буду так горевать по нему! Вероятно, именно в тот момент для меня и началась вторая магическая война.

Потом были похороны. Белая гробница на берегу Черного озера. Полное страхов и ожидания чего-то непоправимого лето. Мое семнадцатилетие, где единственным приглашенным был я сам. Бабушка, постаревшая сразу на десять лет, впервые задавшаяся вопросом – не безопаснее ли будет вовсе не пускать меня в Хогвартс. Наша первая ссора, после которой я аппарировал из дома (и как только не расщепился по дороге!), и первая же в моей жизни бутылка огневиски, приконченная мной в «Дырявом котле». Наутро, с трудом справившись с похмельем и превозмогая стыд, я, естественно, попросил у бабушки прощения, а она, разумеется, простила меня.

– Ты взрослый мальчик, Невилл, и, я надеюсь, не наделаешь глупостей, – напутствовала она меня на вокзале.

– Не беспокойся, – я чмокнул ее в морщинистую щеку, сел в поезд и отправился в Хогвартс, директором которого был теперь ненавистный нам всем Северус Снейп.

«Глупости» я начал творить практически на следующий день после приезда, заново собрав членов ОД и организовав сопротивление оккупировавшим школу Пожирателям смерти вместе со ставленником Волдеморта, как я тогда полагал, Снейпом. Больше было просто некому. Гарри, Рон и Гермиона первого сентября в Хогвартсе не появились. Не проходило и дня, чтобы я не думал о ней, сгорая от тревоги. До нас долетали страшные слухи. В газетах писали, что всех волшебников маггловского происхождения заставили предстать перед специальной министерской комиссией во главе с нашей старой знакомой – профессором Амбридж, а после – отправили прямиком в Азкабан. Но я почему-то был абсолютно уверен: Гермиона не по зубам этой мерзкой жабе, да и всему Министерству, отныне подчинявшемуся Волдеморту, тоже! Я только надеялся, что Гарри и Рон уберегут Гермиону от опасностей и мечтал еще хоть раз увидеть ее.

Как мы продержались до мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года, рассказывать не буду. Вообще не хочу вспоминать об этом. Может, когда-нибудь, лет так через десять, когда мои собственные дети пойдут в Хогвартс (или в Шармбатон, если мы с Гермионой решим не возвращаться в Англию), я дам пространное интервью Рите Скитер. Представляю свое колдофото на первой странице «Ежедневного пророка» и подпись под ним: «Герой второй магической войны Невилл Лонгботтом – о его борьбе с Волдемортом» или еще какая-нибудь выспренная чушь. Мы выжили, и это главное. А второго мая в Хогвартс неожиданно вернулись Гарри и Рон с Гермионой. Признаться, увидев их живыми, я готов был пуститься в пляс от счастья. И не важно, что Рон не выпускал ее руки из своей, а она смотрела на него так, как смотрят лишь на очень близкого человека. Я уже и так давно ни на что не рассчитывал. Впрочем, второго мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года нам всем было совсем не до романтики. Перед нами стояли куда более глобальные задачи, чем завоевание сердца девушки. Нам каким-то непостижимым образом надлежало избавить магическую Британию от Волдеморта.

Если вы ждете от меня рассказа о героической обороне Хогвартса, сразу разочарую вас: его здесь не будет. Война – это не красивые слова, а кровь, грязь, боль и смерть. И трупы. Трупы людей, которых ты знал много лет, и тех, с кем встретился только на краткий миг. Я помню тело Гарри на руках у Хагрида. Распределяющую шляпу, вспыхнувшую на моей голове. Обжигающую боль и ослепляющий гнев на змеемордого ублюдка. Гнев, оказавшийся сильнее сковавших меня заклятий. Меч Гриффиндора, сверкнувший в моей руке, и взлетевшую в воздух голову огромной змеи. Большой зал, превращенный в поле битвы. Падающую замертво Беллатрису Лестрейндж. И Гарри, тоже не подчинившегося законам Смерти, против ТОГО, кого теперь уже не страшно было назвать его истинным, человеческим именем.

Бесконечно долгая ночь завершилась. Рассвет вступил в свои права, и солнечные лучи осветили Большой зал, потоком хлынув сквозь разбитые окна. Воцарилась гнетущая тишина. И в этой тишине в унисон прозвучали Экспеллиармус и Авада Кедавра.

И все присутствующие видели, как испустил последний вздох волшебник, страх перед которым многие из нас впитали с молоком матери. Всеобщему ликованию не было предела. А потом возгласы радости внезапно сменились криками ужаса, потому что Гарри вдруг рухнул как подкошенный. Мы с профессором МакГонагалл одновременно бросились к нему. Он успел прошептать:

– Снейп… В Визжащей хижине…

И потерял сознание.

____________________________________

1. Декрет об образовании № 24 стал одним из первых, разработанных непосредственно Генеральным инспектором Долорес Амбридж. Одобрен Корнелиусом Фаджем. Был принят для того, чтобы предотвратить собрания Отряда Дамблдора и других неугодных Амбридж организаций.

«Отныне и впредь распускаются все школьные организации, общества, команды, группы и клубы. Под организацией, обществом, командой, группой или клубом понимается собрание на регулярной основе школьников в составе от трёх человек и выше. За разрешением на возобновление деятельности организации, общества, команды, группы или клуба следует обращаться к генеральному инспектору школы (профессору Амбридж). Школьные организации, общества, команды, группы и клубы не имеют права функционировать без ведома и одобрения генерального инспектора. Учащиеся, замеченные в создании (либо принадлежности к) какой-либо организации, обществу, команде, группе или клубу, созданным без санкции главного инспектора, подлежат немедленному отчислению из школы».

http://ru.harrypotter.wikia.com/wiki/Декрет_об_образовании_№_24