— Вам, кажется, весело, Поттер? — зло цедит Снейп. — Напоминает жилище ваших маггловских родственников? Одолели приятные воспоминания?

— Насколько я помню, вы тоже росли не во дворце, — парирую я. — А вы предпочтете построить себе шалаш на улице, лишь бы не пользоваться благами цивилизации проклятых магглов?

Его лицо тут же покрывается некрасивыми пятнами. Он бросает на меня полный ненависти взгляд, так как больше бросить ему в меня просто нечем. Банки с сушеными тараканами тут — увы! — отсутствуют. Затем он стремительно поворачивается и исчезает в своей комнате, с грохотом захлопывая дверь.

Северус

«Почему я не умер?» — я задаю себе этот вопрос снова и снова и не нахожу ответа. Я пришел в себя лишь несколько дней назад в больнице Святого Мунго. Колдомедики называют это настоящим чудом.

— Это вообще чудо, что вы остались в живых, мистер Снейп! — говорят они, сканируя мою магическую ауру, которой больше нет. Она исчезла. Я не знаю, как это произошло. Возможно, в тот момент, когда зубы волдемортовской гадины порвали мое горло, я сопротивлялся надвигающейся смерти так отчаянно, что потратил на это всю свою магию. Или же ее забрала кома, в которой я пребывал последние три месяца. А в принципе, какая теперь разница?! Главное, я стал сквибом. С самого раннего детства, внезапно почувствовав в себе эту удивительную способность, я был счастлив, только творя волшебство. Оно текло во мне то как спокойный ручей, то как бурный пенящийся поток, а иногда вдруг извергалось неистовым водопадом. Я был переполнен волшебством до краев, а нынче оно просто иссякло. Ушло, оставив меня абсолютно пустым, никчемным и бесполезным. Я ощущал гнев и боль. Наверное, впервые со дня смерти Лили мне было так больно. Если целители считали все это чудом — в гробу я видал такие чудеса!

Через пару дней после моего неожиданного возвращения из царства мертвых мне сообщают, что Поттер также до сих пор в Мунго. И у него — представьте себе! — та же «маленькая проблема», что и у меня. После битвы с Волдемортом он тоже напрочь лишился магии. Изредка мне хочется встать с постели (ведь я уже в состоянии позволить себе подобную роскошь), пройти несколько шагов по коридору, открыть двери его палаты и сказать ему… Впрочем, что я могу сказать в утешение человеку, которого я столько лет третировал и унижал? Нужно ли ему мое утешение? И я не трогаюсь с места. Лежу на узкой больничной койке лицом к стене и жду. То ли выписки, то ли суда. Интересно, сажают ли сквибов в Азкабан?

Я надеюсь, что Визенгамот осудит меня и я отправлюсь на корм дементорам, но счастливый финал бывает исключительно в сказках. Меня полностью оправдывают. Оказывается, Дамблдор передал Кингсли копию своих воспоминаний о моей шпионской деятельности на благо светлых сил и о нашем с ним уговоре. Теперь, когда в глазах общественности я больше не грязный убийца и Пожиратель смерти, а всего лишь жалкий сквиб, меня, пожалуй, можно отпустить на все четыре стороны.

Шеклболт любезно соглашается сопроводить меня домой в Коукворт. Мне выдают новый маггловский паспорт и деньги — пенсию от Министерства магии за «заслуги перед обществом в деле борьбы с Темным Лордом», мы аппарируем и… натыкаемся на невидимую преграду. Кингсли достает волшебную палочку и тщетно пытается отменить Защитные чары, которыми я окружил собственное скромное жилище. Наивный глупец! Чем он слушал, когда в Хогвартсе ему объясняли, что снять индивидуальные Защитные чары может только тот, кто их ставил? А я сейчас вряд ли способен на подобное. Я смотрю на свое единственное имущество, которое сам же у себя и отнял, и вдруг буквально сгибаюсь пополам от хохота. Шеклболт взирает на меня с плохо скрываемым ужасом, а я все смеюсь и смеюсь, пока из глаз не начинают катиться слезы.

Мало того, что я — сквиб. Теперь я еще и бездомный.

*

— Значит, ты предлагаешь мне жить вместе с Поттером? — мой и без того хриплый голос срывается от бессильной ярости. — По-твоему, простой потери магии мне недостаточно?..

— Ты же понимаешь, Гарри некуда идти, — оправдывается Шеклболт, — Блэк-хаус его не принимает… Гоблины отказываются открывать сейфы. У него нет нормального маггловского образования, и я не в состоянии найти ему приличную работу… Я боюсь, что без магии он может натворить глупостей. Кому-то нужно за ним приглядывать…

— Мерлин, за что мне это?! — невольно вырывается у меня. — Стало быть, меня снова нанимают в няньки для Поттера?! А чем прикажешь мне заниматься в свободное от слежения за национальным достоянием время?

Вместо ответа Кингсли кладет передо мной диплом Университета Гринвича.

— Ничего себе! — криво усмехаюсь я. — Ты постарался на славу!

— Самое меньшее, что я мог для тебя сделать, — искренне говорит Шеклболт. — Это ужасающе несправедливо, Северус! Я имею в виду тебя и Гарри, разумеется.

— Жизнь вообще несправедлива, Кинг. Мне к этому не привыкать. Да и Поттеру, полагаю, тоже, — я решительно сгребаю со стола деньги и документы. — Пиши адрес той дыры, в которую ты нас засунул.

Гарри

Воскресенье проходит тоскливее некуда. Снейп и носа не кажет из своей комнаты. Я бесцельно валяюсь на диване и машинально переключаю пультом каналы на телевизоре. Или смотреть абсолютно нечего, или я не способен сосредоточиться, когда за стенкой находится Снейп. Признаться, я все еще зол на Шеклболта за то, что он устроил мне этот маленький персональный ад. Я не хочу жить со Снейпом! Сказать по правде, в душе я все еще немного побаиваюсь его, и никакие воспоминания о его детской дружбе с мамой не помогают мне избавиться от неприятного чувства неловкости, когда мы сталкиваемся на крохотной тесной кухне или в коридоре.

Щелкает замок, и Снейп возникает в гостиной. Несколько минут он молча наблюдает за моим роскошным ничегонеделанием, затем, не глядя на меня, тихо произносит:

— Нам необходимо распределить зоны ответственности. Надеюсь, вы понимаете, о чем я, Поттер?

— У меня нет диплома об окончании средней школы, но я не идиот, — цежу я сквозь зубы.

— Отрадно слышать, — так же бесстрастно говорит он. — Что вы умеете делать в свободное от подвигов во имя добра время?

Ну почему даже в такой тяжелой для нас обоих ситуации он обязан вести себя как… последний слизеринский ублюдок? Неужели он не видит, что я и так изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не бросить ему в лицо какую-нибудь гадость?

— Я сносно жарю яичницу с беконом и неплохо навожу в доме чистоту, — нехотя признаюсь я.

— На одной яичнице мы с вами долго не протянем, — изрекает Снейп. — Тогда так: я буду готовить, а вы — покупать продукты. Надеюсь, вашего интеллекта для этого хватит. Убирать в квартире будем по очереди раз в неделю. На этой неделе — ваша очередь.

— И кто же это так решил? — приподнимаю я голову с дивана.

— Я, — крутой разворот, и вот он уже снова скрывается за дверью.

Закрываю глаза, поминаю Кингсли недобрым словом и выключаю телевизор. Шеклболт, вероятно, сошел с ума, когда поселил нас вместе. Любопытно, кто первый из нас сорвется: Снейп или я?