Прилетев с туристической визой в Нью-Йорк и имея незначительную сумму денег на руках, им удалось снять маленькую квартиру в одном из самых проблемных районов города. Турецкая диаспора, на которую вышел Ахмет, помогла ему найти работу грузчика, за которую платили немного, медицинской страховки ни у кого из них не было и прав, по сути, тоже никаких. Все было не так, как мечталось на родине, реальность больно ударила Ахмета по голове, и, покрутившись немного, он запел старую песню о несправедливости мира. Айшегюль понемногу учила язык и подрабатывала в двух магазинчиках, раскладывая товар на полки, заработанных денег хватало на оплату жилья и скудное питание. Ахмет, мечтавший сорвать куш, связался на свою голову с какой-то организованной этнической группой, промышлявшей торговлей наркотиками, и вскоре погиб в автокатастрофе, превысив скорость и не справившись с управлением, уходя от преследования полицейских машин.

Оставшись одна, Айшегюль вначале растерялась и даже немного испугалась, перебралась в квартал, где компактно расселились ее соотечественники, потом в целях экономии квартплаты согласилась с предложением приятельницы разделить одну квартиру на двоих, она старалась быть как можно менее заметной, живя тихо и почти нигде не бывая. Однажды приняв предложение присмотреть за ребенком, Айшегюль очень быстро заработала доверие родителей, молчаливая, аккуратно причесанная и скромно одетая, она приходила во время, никогда не оставляла после себя беспорядка, малыши были ухожены и накормлены, не имея своих детей, она любила чужих, и они отвечали ей взаимностью.

Когда Дефне искала няню для Мерта, Седа, знакомая с Айшегюль. предложила ей работу у своей подруги. Они встретились, чтобы оговорить условия, Дефне и ее сын понравились девушке и она, не раздумывая, приняла выгодное предложение. Ее новая нанимательница хорошо платила и в расчете никогда не обманывала, всегда учитывая переработку, а это случалось часто, потому что одинокая мать кроме основной работы, училась и занималась живописью. Дефне предложила ей жить у нее, подумав и согласовав вопрос с соседкой, Айшегюль согласилась. В доме Дефне впервые после ее приезда в Америку она почувствовала себя счастливой и спокойной, полюбив эту маленькую семью, как родную, относясь к Дефне, как к младшей сестре, она старалась облегчить жизнь этой девочке ‒ как она называла ее про себя ‒ по максимуму. Будучи старше Дефне по возрасту и приобретенному жизненному опыту, испытывая к ней привязанность и сочувствие, она считала необходимым защищать ее от жизненных трудностей, мало-помалу освобождая ее от ведения домашнего хозяйства. На все попытки Дефне увеличить ей оплату, отвечала решительным отказом, ведь она жила в ее доме, питалась за ее счет, к тому же мать и сын вели себя с ней, как с членом семьи.

Разговор с Дефне всколыхнул в ее душе глубоко спрятанное чувство тоски по родине, она очень хотела вернуться туда. где были ее корни, могила матери, знакомая и понятная жизнь и люди, говорящие с ней на одном языке. Может за все ее страдания Аллах подарил ей эту возможность, которая с легкой руки Дефне вполне могла осуществиться. Как хорошо, что тогда она приняла именно ее предложение, словно предчувствуя, что эта солнечная девочка заменит ей давно потерянную семью, кровные узы важны, но еще ценнее забота рядом живущих людей.

На календаре уже был декабрь. В поисках оригинальных подарков для своих близких и знакомых покупатели в рождественском ажиотаже все чаще заглядывали к ним в галерею. Выставка современной скульптуры имела большой успех, ее открытие освещалось в СМИ, и было много публикаций на сайтах интернет-изданий и арт-журналов. Джон, проводивший теперь большую часть рабочего времени в залах экспозиции, которую курировал, заглянул в кабинет и слегка раздраженным тоном заявил:

— Дефне, давай выходи, меня замучила какая-то противная девица с бульдожьей челюстью, она упорно задает дурацкие вопросы, а я не могу от нее не отделаться. Кстати, говорит, что знает тебя.

Дефне подозрительно посмотрела на Джона.

— Ты хочешь спихнуть на меня часть своей работы?

Засмеявшись, он подмигнул ей. — Я бы не против, но, правда, это не тот случай. Убери ее от меня, она мне все мозги выела.

— Джон, зовут ее как?

— Сьюзен чего-там, я не запомнил.

— Неужели? Тогда я ее и правда знаю, она знакомая Патрика.

Джон радостно закивал и потащил ее за руку из-за стола.

— Супер! Я знал, что на тебя можно рассчитывать, забери ее, пожалуйста! — и в умоляющем жесте он сложил две ладони.

Они вошли в зал вместе, но Джон немедленно испарился при виде девушки с фотоаппаратом, устремившейся им навстречу. Она подошла к Дефне и, порывисто схватив ее руку, тряхнула в знак приветствия.

— Здравствуй, ты узнаешь меня?

Дефне искренне улыбнулась, эта несуразная репортерша была ей чем-то симпатична.

— Конечно, Сьюзен, я рада тебя видеть. Жаль, что ты не была на открытии, здесь было так много авторитетных мастеров скульптуры и живописи, что ты несомненно нашла бы с кем поговорить и о кого поточить зубки.

— Понятно, то есть было много надутых индюков, на словах критику приветствующих, на деле, думающих, что они безупречны, и их тонкий художественный вкус не может быть понятен необразованной массе.

Дефне засмеялась, эта девушка нравилась ей все больше и больше.

— Сьюзен, какой у тебя острый язычок, но суть ты уловила верно. Ты также образно пишешь свои статьи?

— Стараюсь! Репутацию надо поддерживать, знаешь ли. Но я пришла повидать тебя, и у меня к тебе одно предложение и один вопрос. Кстати, твоего обожателя здесь нет?

Дефне удивленно подалась назад. Сьюзен хмыкнула и пояснила:

— Я про Пошэ говорю… И чему ты так удивляешься? Ты бы вас со стороны видела… Ладно, здесь есть куда пойти, кофейку попить?

— Да, есть приличное кафе рядом с галереей, мы там обедаем.

Двинувшись к выходу, Сьюзен добавила:

— Давай веди, там и поговорим.

Едва поспевая за быстро идущей девушкой, Дефне заглянула к Седе и предупредила ее, что будет занята с репортером в течение получаса, и в случае необходимости их можно будет найти в кафе.

Они выбрали стол и Сьюзен без долгих предисловий приступила к делу, предупредив, что сначала будет задавать вопросы, а потом объяснит суть происходящего.

— Я встретила вас на показе Гало, кто из вас знает ее?

— Скорее я, Патрик, возможно слышал ее имя, но лично знаком не был.

— Как давно ты знаешь ее и в каких вы с ней отношениях?

— Я знакома с ней года четыре, сначала она была моей подругой, потом отношения охладели, а сейчас мы скорее едва кивнем, встретив друг друга.

— Почему, что вы не поделили?

— Фикрет подставила меня, из-за нее я попала в весьма щекотливую ситуацию, но, в конечном итоге, это пошло мне на пользу, раскрыв некоторые тайны. Сьюзен, может достаточно вопросов? Я уже поняла, что дело в Фикрет Гало и наших непростых отношениях. Объясни, к чему ты ведешь?

Девушка вздохнула, и ее лицо вдруг показалось Дефне очень уставшим.

— Ты ведь знаешь я работаю в газете, которую принято относить к категории «желтой прессы», как по мне, так это маленькое, независимое издание, которое чаще всего не публикует непроверенные материалы, хотя случается, конечно, сплетни выдавать за новости.

Она взглянула на Дефне, та кивнула, подтверждая, что внимательно слушает ее.

— Вчера шеф получил заказ на одну, скажем, не очень красивую статью. Зная, что я была на показе Гало и общалась с приглашенными, он передал ее мне. Так вот, Дефне, эта грязная статья поднимает тему охотниц за богатыми мужчинами на примере милой девушки с ангельским лицом и коварством в сердце, упустившей богатого мужа в своей стране, и обманным путем подобравшейся и вцепившейся в одного из богатых и завидных холостяков Нью-Йорка. И эта девушка ‒ ты…

Поставив локти на стол, Дефне закрыла ладонями лицо, Сьюзен поднялась со стула и села рядом с ней.