— Какая разница, я могу себе это позволить и я хотел ее для тебя. К тому же со временем антикварная вещь в цене только растет. Думаю, ты можешь пройти вон в ту дверь. — Патрик указал на дверь за подиумом, которую она сначала даже не заметила. — Там небольшая комната для отдыха, в ней найдешь свое платье.

Комната, в которую вошла Дефне была такого же размера, как и комната ее сына. Здесь, действительно все располагало к отдыху, стены приятного кораллового оттенка успокаивали глаза, мебели было немного: удобный кожаный диван, к нему два кресла и круглый столик между ними, шкаф с зеркальными дверцами, в которых она увидела растерянную себя в полный рост. В поисках платья Дефне открыла шкаф и сразу его нашла, это золотистого цвета чудо одиноко висело среди чехлов, в которых была убрана другая одежда. Она осторожно вынула плечики и сразу вспомнила, как называлась эпоха, в которой подобную женскую одежду носили – ампир, как и кушетка, которая ждала ее на подиуме. От всей души надеясь, что этот шедевр портновского искусства не антикварный, разложила его на диване, стараясь получше рассмотреть. Это было свободное платье из тонкого шелка со струящимися складками по образцу античных хитонов, с высокой талией, глубоким вырезом лифа и маленькими рукавами «фонарик». По вырезу и по подолу оно было украшено тончайшими кружевами цвета чуть темнее основного тона платья. Дефне никогда не видела такого великолепия, какой особенной, наверное, должна была чувствовать себя женщина, носившая такую вещь.

Она быстро сняла одежду и с трепетом одела на себя золотистое платье, оно оказалось ей впору, словно было для нее и сшито. Повернулась посмотреться в зеркало и замерла при виде себя. На нее смотрела белокожая, очаровательная девушка с яркими глазами, блеск которых усиливался золотистым цветом платья. Глубокий вырез почти полностью открывал грудь и плечи, а легкие кружева придавали ей фривольный вид, маленькие рукавчики едва держались на плечах, полностью открывая руки. Патрику удалось максимально обнажить ее тело, оставаясь в рамках приличий. Стык короткого лифа и юбки со множеством складок маскировался атласной лентой в тон кружеву. Она тщательно расчесала волосы и они тяжелой волной покрыли ей плечи. Дефне не знала, что ей с ними делать, по моде тех лет, она должна была бы поднять их наверх и закрепить в высокий шиньон, открыв плечи и шею. Но поскольку она позировала художнику, решилась оставить решение за ним, очевидно у него были свои соображения насчет ее прически, если он так досконально продумал все детали. Волнуясь, уже с румянцем на щеках, она вышла из комнаты.

Патрик стоял перед мольбертом и смотрел на пустой холст. Когда Дефне вышла, он, улыбаясь, взглянул на нее и замер, лицо стало серьезным, глаза потемнели, он молчал и выглядел таким… опасным, что она вдруг сама почувствовала странное волнение. Дефне взошла на подиум и подошла к кушетке, а так как он не двигался и ничего не говорил, она начала первой:

— Патрик, я не знала, что мне сделать с волосами. Но у тебя, возможно, есть какое-то представление о композиции. Что скажешь?

Беда была в том, что ему трудно было говорить и еще труднее удержать себя на месте. Но пугать ее не хотелось, поэтому, сделав усилие, он улыбнулся и проговорил:

— Ты выглядишь так… — он искал слово, — волнующе. Я догадывался, что этот цвет подчеркнет все твои достоинства, но действительность превзошла воображение.

— Патрик, ты взял за правило смущать меня? Ты делаешь это нарочно? Может мне одеть что-то другое?

— Ни в коем случае. «Лучше было бы вообще все это снять, но я не смог бы тогда работать», — мелькнуло в его голове. — Ты ложишься на кушетку на правый бок, ляг произвольно, как тебе будет удобно. Правой рукой опираешься о валик, голову выше и слегка поверни ко мне, просто посмотри на меня. Да, так. Левая рука лежит на боку, подчеркивая контуры твоего тела. Да, правильно. Голые ступни скрести в лодыжках. Нет, подожди, я сам сделаю.

Он подошел к ней и немного подправил положение ее плеч и головы, роскошную массу ее шелковых волос сначала убрал за правое плечо, потом поднял наверх и пучок закрепил кисточкой, чуть отошел, внимательно оглядел ее и одобрительно кивнул. Затем, тихо извинившись, поднял повыше подол, чтобы больше обнажить лодыжки, подправил складки платья, живописно упавшие с кушетки на пол, наконец, не отрывая от нее глаз, провел кончиками пальцев сбоку во всей длине ее тела. Оно немедленно откликнулось, покрывшись мурашками, даже мелкие волоски на руках, казалось вздыбились. Дефне прикрыла глаза и глубже задышала.

— Патрик, ты меня соблазняешь, кажется? — спросила она.

— Да, — честно ответил он, — получается?

Она улыбнулась его откровенности и ничего не ответила.

Работая и развлекая Дефне, чтобы она не скучала, Патрик рассказал ей историю о Жюли Рекамье, француженке, в ее честь был назван тип кушетки, на которой Дефне полулежала. Молодой девушкой шестнадцати лет она вышла замуж за банкира, намного старше ее, и вскоре стала хозяйкой знаменитого салона, куда гостей привлекала ее красота, обаяние и ум. В салон приходили знаменитые французские писатели, маршалы, герцоги, принцы, многие были влюблены в нее. Говорят, сам Наполеон Бонапарт добивался ее расположения, предлагая стать его любовницей. Однако, она со всеми держала дистанцию, предпочитая сохранять дружбу, а не временных поклонников.

— Мудрое решение… — откликнулась Дефне.

Патрик взглянул на нее и, вздернув правую бровь, одобрительно кивнул.

— Я видел полотна с мадам Рекамье в Лувре, ты похожа на нее, только цвет волос другой, поэтому я захотел сделать твой портрет в стиле эпохи ампир.

— Ты так много знаешь, и слушать тебя интересно.

— Просто у меня была возможность получить отличное образование и много путешествовать. Другим в жизни повезло меньше. Ты пить не хочешь?

Получив утвердительный ответ, Патрик вышел на кухню и вернулся со стаканом воды, вставил соломинку и держал стакан до тех пор, пока Дефне пила. Она позировала чуть больше часа, неотрывно следя за ним глазами, словно загипнотизированная, когда раздался звонок в дверь. Судя по реакции хозяина квартиры, выходить из мастерской он не собирался, но гость был настойчив. Поморщившись, Патрик вышел открыть. В прихожей раздался звонкий девичий голос, потом в комнату вошла молодая девушка, высокая блондинка с мелкими, но приятными чертами лица и обиженно надутыми губами. Не взглянув на Дефне, она повернулась к Патрику, обхватила его за талию, прижалась к нему и протянула ему губы для поцелуя, Дефне напряглась.

— Так ты опять работаешь?

— Как видишь. Ты что-то хотела?

— Видеть тебя, мы вообще-то не встречались уже больше двух месяцев. Что происходит, ты даже не звонишь?

— Натали, я в данный момент работаю, а ты мне мешаешь. — говоря это, он расцепил ее руки и отошел в сторону.

— Но ты же был несколько дней в Лос-Анджелесе? Келли сказала, что вы тусовались в одной компании.

— И что? Я ездил по делам, и с каких пор ты требуешь у меня отчет?

— Что? Как ты мог, ты и Келли? Когда ты, вот так без следа исчезаешь, не звонишь даже, это точно означает, что ты девушку кинул.

И тут Натали обратила внимание на позирующую Дефне.

— О, новая модель? Очень красивая, где ты ее нашел?

— Игра в вопросы и ответы закончена. — решительно сказал Патрик и взяв гостью за локоть, повел ее к выходу. — В следующий раз звони, прежде чем придти.

— Ну да, а ты мне скажешь, что тебя не будет дома, либо вообще дверь не откроешь, если будешь знать, что я приду. Ты что, меня бросил? Нам надо поговорить.

— Конечно поговорим, но не здесь и не сейчас. Привет Марку.

Слышно было, как девушка пыталась еще что-то возразить, но дверь громко захлопнулась, и звуки стихли.

Дефне слышал весь разговор, он был ей неприятен, и почему-то сильно задел. Значит, когда Патрик исчезает без следа, не звонит, не предупреждает и не сообщает, где находится, это означает, что интерес к девушке потерян, и он ее игнорирует, а уж девушка сама должна понимать, к чему это идет. Она почему-то разозлилась и, спустив ноги, села на кушетке.