Вадик постучал ее по спине.

– Полегчало? – спросил он. Она кивнула.

Дорогой одеколон выветрился, и теперь от него так привычно по-родному пахло солеными огурцами. Она помнила этот запах еще со времен, когда они с Вадиком встречались в институте. И еще по тому злосчастному дню пять лет назад, когда два часа целовались на диване у нее дома на Стейтен-Айленде. Вика стала спускаться ниже, но он отпрянул, и пряжка ремня оцарапала ей правую щеку. Даже кровь выступила. Вадик вел себя так, будто напрочь забыл об этих двух часах. О часе и сорока минутах, если точнее. И он был прав. Правильнее это забыть. Всегда правильнее забывать, отпускать, не ждать слишком многого, не требовать слишком много от жизни.

“Викуша, ты требуешь слишком многого. В этом твоя проблема”, – не раз повторяла ей мать. Она работала нянечкой в маленьком городке на Азовском море. У нее был муж, тихий пьянчужка, собака да корявая яблоня в саду. Большего она не требовала. И две Викиных сестры тоже. Одна была старше на четырнадцать лет, другая на двенадцать. Они всегда были для нее скорее противными тупыми тетками, чем сестрами.

Но как можно заставить себя не хотеть чего-то, не требовать? Особенно если вокруг столько всего, а жизнь так чудовищно коротка? Так мало времени, чтобы выжать из нее по максимуму! На работе Вика часами делала УЗИ, неотрывно вглядываясь в экран, где признаки болезни прятались в серой каше внутренних органов. “Расслабьтесь, расслабьтесь”, – говорила Вика, водя скользким прибором по чьему-то животу или груди. Снаружи все казалось в порядке, но вот на экране появлялось неровное темное пятнышко, или белая крапинка, или яркая точка. А потом и пачка распечаток на столе. Будто пачка открыток от Смерти.

– Шампанское – это прекрасно! – воскликнул Сергей.

Боб усмехнулся.

– Бобик его обожает! – целуя Боба в ухо, сказала Регина, что было довольно странным проявлением нежности.

В России Бобиком чаще всего называют собак. Вике было любопытно, знает ли об этом Боб. Но откуда ему знать? Все, что он знал о России, было со слов Регины, которая сообщила ему, что она из известной и очень культурной российской семьи. Ее прадед – знаменитый художник, ее бабушку и дедушку преследовали при Сталине, ее мать однажды ходила на свидание с Бродским. Отчасти все было правдой, но лишь отчасти. Про историю с Бродским Вика ничего не могла возразить наверняка, но зато точно знала, что прадед-художник вовсе не был таким уж знаменитым. Иначе его бы помянули в Большой советской энциклопедии, а его там не было – она проверила.

Вика как-то сказала Сергею, что поняла, почему Боб женился на Регине. Все очень просто. Разбогатев, он ощутил старомодную американскую потребность поддержать культуру какой-нибудь страны Старого Света и заняться благотворительностью. И тут Регина убивала двух зайцев разом.

– Ты такая злыдня! – ответил Сергей.

Пронзительный звонок донесся откуда-то из области Вадикового паха.

– Босса-нова? – подсказал Сергей.

– Оссо-буко, – снова поправила Вика.

– Седжян! – произнес Вадик и быстро схватил трубку. И тотчас расплылся в широкой глупой улыбке. Он что-то шептал в телефон, потом прижимал его к уху, снова что-то шептал.

– Ребята, скажите Седжян привет, – сказал он, развернув к ним телефон.

Слегка размытая, но все же несомненно красивая женщина, чье лицо заняло весь экран, произнесла: “Привет”. Довольно равнодушно.

Они все поприветствовали ее.

Вадик снова зашептал что-то в телефон, Седжян шептала что-то в ответ. Они так и шептали, пока наконец тон голосов не сменился с нежного на слегка раздраженный, а потом и вовсе злой, а сам шепот превратился в шипение.

– Переключусь на айпад, – сказал Вадик. – Там изображение лучше.

Он ушел в спальню, бросил телефон на кровать, взял айпад и стал набирать.

На экране появилась более крупная и красивая Седжян.

– И что теперь? – спросила она.

Вадик направился в ванную.

– Эй, куда ты меня тащишь? – запротестовала она. – Ты же знаешь, я не выношу, когда ты носишь меня за собой!

– Хочу показать новую занавеску в душе, – и Вадик захлопнул за собой дверь.

– Нам он занавеску не показал, – зевнув, заметила Регина.

– Уверен, он намерен показать ей кое-что совсем другое, – сказал Сергей.

Регина вздохнула, а Боб принялся хохотать как сумасшедший. Отвратительно, подумала Вика.

Опять раздался звонок. Звонил телефон на кровати Вадика. Сергей метнулся в спальню.

– Не отвечай! – крикнула Вика. – Это же личное!

– А вдруг это сообщение от оссо-буко? – сказал Сергей, проверяя номер.

– Оссо-буко! – произнесла Вика, хотя на этот раз Сергей не ошибся и не было нужды поправлять.

– Месседж от “Чувака на кухне”. Что делать?

– Открой и прочти! – ответила Вика.

– Окей. Пишут: Твое блюдо готово, чувак.

– Так и написано “чувак”? – переспросил Боб.

– Ровно так! Написано – “чувак”!

Вика выхватила телефон и двинулась к ванной.

– Эй, не надо! – окликнул Сергей. – Не дергай их!

Но Вика уже стучалась в ванную.

– Что там? – отозвался Вадик.

– Что нам делать с оссо-буко?

– Ну займитесь им. Гляньте приложение!

В кухне Вадика и правда было что-то от футуристической лаборатории. На Викин вкус, она выглядела однозначно устрашающе. Напичкана всевозможными гаджетами, все как один высокотехнологичные, блестящие, огромные.

Духовка была пуста, скороварка тоже, и странный прибор справа от скороварки – тоже. Единственным работающим предметом был квадратный пластмассовый агрегат, который выглядел как гигантская микроволновка с чем-то вроде приборной доски самолета. Может, это и есть су-вид? На панели мигала красная лампочка.

Вика попыталась открыть ее и глянуть, что там внутри, но не могла найти никакой зацепки на литом корпусе.

– Я не могу открыть! – крикнула она.

– Спокойно, – произнес Боб.

Вика обернулась и увидела его. Боб стоял в дверях, держа полный бокал шампанского. Он подошел и протянул его Вике. На стекле были следы пальцев Боба. Вика отпила глоток.

– Допивай, – велел Боб.

Она допила. Что-то в нем было такое, что заставляло повиноваться. У него были голубые глаза. Очень маленькие. Очень яркие. Чуть покрасневшие. Он стоял слишком близко. Она чувствовала жар, исходящий от его тела сквозь дорогую рубашку. Она отступила назад, но уперлась в стол.

– Ты такая изысканная женщина, Вика. Такая изысканная. Такая необычная. Ты очень особенная, Вика. Ты ведь это знаешь?

Вика поплыла. Никто никогда не называл ее изысканной. Никто в ней этого не видел. Какого черта в ней этого не видели? А ведь она была изысканной!

Боб подошел еще ближе. Еще шаг, и он впечатал бы Вику в стол.

В нос ударил острый запах мяса. Непонятно, исходил он из су-вида или от Боба.

Она едва не отключилась, когда вдруг донеслись голоса из гостиной. Видно, Сергей с Региной вернулись с террасы.

– Оссо-буко, – сказала она. – Что будем делать с оссо-буко, Боб?

Он хихикнул.

– Не волнуйся, – сказал он, резко отступив. – Я им займусь.

Вика бросилась в гостевой туалет. Он был крошечный и темный, совсем не такой, как ванная при спальне. Ощущения от запаха Боба, его жара, его желания были так сильны, что она с трудом смогла пописать. Так странно, сколько раз они уже виделись, а он ее как будто и не замечал никогда. Ну что же, теперь, по крайней мере, точно заметил. Хочет завести с ней роман? Наверняка! Она вгляделась в отражение в зеркале. У нее упругое тело с формами (“с формами” ведь не значит толстая? Она не толстая), полные губы, кошачий разрез глаз. Вика сдула с лица прядь рыжеватых волос, любуясь линией лба. Веки чуть тяжеловаты, но это придает взгляду чувственности – она прочла об этом в “Космо”. Конечно, Боб должен в нее влюбиться! Они бы встречались в шикарных отелях, где есть халаты, тапочки и маленькие подушки на кроватях. Они бы ужинали в лучших ресторанах, где подают масло на серебряных блюдечках. Она наконец попробует фуа-гра и шоколадное суфле, а может, даже отведает блюда от японского шефа. Боб купит ей ту комбинацию La Perla, которую она заприметила в витрине на Вест-Бродвее. А потом он бросит Регину и женится на ней. Она заслуживает кого-то вроде Боба куда больше, чем Регина! И точно так же может притворяться культурной. Может придумать себе деда, который сгинул при Сталине, и бабку, встречавшуюся со Стравинским или Баланчиным. Все равно Боб уже устал от Регины. А кто бы не устал? А попросить оплатить ее учебу – это уже слишком? Да вовсе нет! Но как быть с Эриком? О, с ним все будет в порядке. Боб будет оплачивать ему частную школу и возить в Альпы кататься на лыжах. Обычно они катались в Поконосе, и Эрик всегда жаловался, что на спусках лед и куча народу. Альпы ему понравятся куда больше. А потом будет теннисный лагерь летом. В каком-нибудь красивом месте, а не то убожество в Катскиллз, где дети целыми днями дуются в видеоигры в занюханном клубе. Да, а что же Сергей? Она представила, как он сидит один-одинешенек в их затхлом подвале, заваленном старыми игрушками Эрика и всякой ненужной хозяйственной ерундой. Сидит в темноте, в своем любимом кресле, лицо мокрое от слез, плечи трясутся. Ее обожгло волной нежности к нему. Вика вымыла руки, сбрызнула водой шею и вышла из туалета.