Например, в фильме “Мемуары гейши” Саюри свой танец снега танцевала именно на ханамити, выходила на зрителей.
В театре Кабуки в разное время использовались разные конфигурации ханамити и косую, и перпендикулярную, в том числе ханамити могли иметь замкнутую систему: выходить из центра, слева, справа и обедняться за зрителями: актёр мог пробежаться по кругу и вернуться на сцену. Центральную структуру ханамити взяли на вооружение европейские модельные дома, и теперь это называется “подиумом”.
========== Глава 13. Тьма и сияние ==========
Что произошло возле могилы Иноичи, Мадара так до конца и не понял. Его супруг сначала расплакался, затем начал извиняться, потом сообщил, что ему стало ясно, отчего же выбрали его, и, кажется, был вовсе не против подобного расклада. Наруто сказал фразу, от которой Мадара ощутил невероятную нежность. Подобное в голову никогда не приходило, так как он постоянно забывал об этих особенностях омег, но мысль была невероятно привлекательной. Наруто сказал, что у них будут дети, похожие на них, то есть словно это будут их с Иноичи дети.
Мадара хотел успокоить и как-то утешить своего супруга, даже почти признался, что испытывает по его поводу много положительных чувств, чтобы тот не думал, что просто замена, уже всё не так просто, как было сначала… но Наруто внезапно вообще сменил тему и изъявил желание подрабатывать после школы в клановой фирме. Такой переход был слишком неожиданным, и тем более оказалось, что дело не в деньгах или сексе на рабочем месте, а в том, что супруг желает быть полезным клану. Это вызывало уже не столько нежность, сколько прилив какой-то необъяснимой гордости.
Когда они вернулись в особняк, Тень принесла им ужин и подтвердила договорённость с клиникой. К половине двенадцатого их с супругом ждали на приёме у доктора Нохара.
— Позвони Ринго, пусть перенесёт все утренние встречи, — забирая поднос с едой, распорядился Мадара.
Они с Наруто поели и до позднего вечера валялись у телевизора на диване под пледом, просто обнимаясь и целуясь. Смотрели фильмы про якудза. Мадара рассказывал о своей юности, Наруто улыбался, смеялся и вроде бы уже не расстраивался, хотя все лекарства, прописанные врачом, Мадара всё равно заставил выпить.
В итоге они даже не перебрались в спальню и остались спать на диване, так как Наруто внезапно засопел на его плече, а Мадара не решился тревожить сон своего перенервничавшего омеги. Сам он ещё долго лежал, слушал ровное дыхание Наруто, размышляя о том, что в силу своей природы омеги, видимо, более чувствительны к детям. Даже чужим. И что, возможно, Изуми стоит знать, чья она дочь, чтобы, как любому члену клана, иметь возможность искупить вину своей матери. Такое право давалось. Но Мадара, вычеркнув Изуми из своей жизни, словно перевесил на маленькую девочку бремя Хаюми. Переживания Наруто напомнили Мадаре, что всё же Изуми его — дочь, его плоть и кровь и девочка достойна шанса. Якудза всегда поступали по справедливости, чётко отмеряя вину и позволяя её искупить.
*
Утром Мадара почувствовал заинтересованный взгляд, который скользил по его лицу.
— Мадара, ты работу проспал? — голос Наруто был чуть удивлённым. Впрочем, удивление могло быть вызвано и тем, что, притворяясь спящим, Мадара втихаря подобрался к тыльной стороне супруга и в этот же момент прижал его ближе к себе.
— Не хочу на работу, — втягивая запах с нежной шеи, ответил он. — Я хочу с тобой…
— М-может быть, сначала умоемся и почистим зубы? — напрягся Наруто.
— Ладно, — Мадара выпустил супруга из объятий. — А ты пойдёшь со мной в больницу?
— Да, хорошо, — согласился Наруто, быстро выбираясь из их постели, словно смущаясь реакции тел. А потом, как будто желая сгладить ситуацию, спросил: — Только не говори мне, что боишься.
— Ну, не то чтобы боюсь, просто хочу, чтобы ты был со мной. Может быть, там всё сразу сделают и мы поставим тебе метку, — Мадара улыбнулся, увидев, что его супруг вовсе не испугался его желания, а явно застеснялся своего. Возможно, оттого, что они чуть ли не впервые просыпались вместе, а ещё потому, что утренних «приставаний» его омега ни разу не получал.
Именно поэтому было удивительным, когда спустя каких-то полчаса Наруто в полной боевой готовности подкараулил Мадару на выходе из ванной. Какая-то искра мелькнула в голубых глазах, а потом стеснение как будто снова взяло вверх.
— Наруто, — Мадара притянул его к себе и глубоко поцеловал, подныривая под халат.
На миг Наруто отпрянул, заглянул в глаза, словно что-то для себя решая, и спросил:
— Ты мой?
От простого, но долгожданного вопроса перехватило дыхание, но ответ был заготовлен давно:
— Я твой!
Воздух словно стал гуще от испускаемых Наруто феромонов. Не теряя времени, Мадара сбросил халат и поднял супруга, прижимая его спиной к стене. Без ласк и прелюдий резко вошёл во влажное, горячее, жаждущее его нутро. Не было сил оторваться друг от друга и пройти буквально несколько шагов до кровати. Хотелось быстро, резко, яростно… Взять прямо у стены. Поставить пока воображаемую метку. Наруто целовался, почти кусаясь, тихо рычал, крепко обнимал ногами, сжимал и стонал в ухо, как тогда, во время течки. Оргазм накатил мощной волной цунами, прямо как на гравюре Хокусая, висящей на стене рядом.
После они всё же добрались до кровати, затем отправились в ванную для повторной помывки и «пошалили» и там, отрываясь за всё то время вынужденного воздержания из-за экзаменов Наруто и его состояния.
Пока Наруто собирался и завтракал, Мадара успел переговорить с Кираби и Хиданом о просьбе супруга насчёт подработки. Оба высказали опасения о безопасности Наруто. А терять ещё одного дорогого человека Мадаре ни за что не хотелось, но… супруга нельзя запереть в золотой клетке, у них только начало всё налаживаться, Наруто и так слишком о многом переживает и не может расслабиться. Из-за таких вещей у омег и происходят всякие нервные срывы. Повторения подобного не хотелось.
— Мы можем создать ему новую личность, — выдал дельное предложение Хидан. — Я занимался этим с Саске для Синакё. Так что и он пусть поучится. Насчёт Наруто мы с ним можем состряпать удобоваримую полуправду, а дальше в офисе его подхватит Кираби.
— Да, я бы всё равно не смог, — согласился Кираби. — Отодай-сама поручил мне встретиться с одним человеком. Говорит, что может пролить свет на те случаи уничтожения нашего товара и нападений, но сильно светиться не желает, так что предстоит пара переездов, чтобы его успокоить. Возможно, меня не будет несколько дней.
— Идёт, занимайтесь, — дал добро Мадара, заметив, что Наруто уже выходит из особняка.
В машине они об этом переговорили, впрочем, было ясно, что супруг всей серьёзности ситуации не понимает, но вдаваться в подробности и пугать Мадара тоже не хотел. В итоге они сошлись на компромиссе, что это в первую очередь нужно для Наруто, чтобы ему не требовалась охрана за плечами. Иначе весь смысл подработки, благодаря которой Наруто хотел «побыть простым человеком», вообще терялся. Фамилию-псевдоним Наруто выбрал в честь того парня-альфы, которого когда-то давно показывали в передаче про эксперимент: Узумаки. Наруто, в принципе, в его честь и назвали, а благодаря тому реалити-шоу это имя было в Новой Японии одним из самых популярных. «Узумаки» со старояпонского означало «водоворот», и Мадара только похмыкал, насколько его мужу это идёт. Наруто на самом деле был настоящим водоворотом: чувств, эмоций, страсти. Из него было уже не выбраться, от него не отказаться, сопротивление бесполезно: можно только отдаться стихии и кружить вместе с ней.
В клинике они встретили доктора Яшамару, а потом и доктора Нохара, которая оказалась женщиной. Для приготовления синтетической метки брали почти пол-литра крови, а также сделали забор костного мозга из тазовой кости. Но доктор Нохара сказала, что с костным мозгом расставаться больше не потребуется, это нужно лишь для первой стадии приготовления «биохимической метки». После приготовления первичного синтетика раз в четыре месяца, то есть перед течками супруга, Мадаре надо было принимать специальные лекарства, которые выгоняют в кровь нужные компоненты, и проходить процедуры особого афереза крови на специальном аппарате. Насколько он понял, это что-то вроде старого гемодиализа, как при болезнях почек, но прибор будет улавливать и собирать то, что получили в самый первый раз или что-то типа такого. Эти последующие процедуры афереза для получения нужных компонентов, со слов доктора Нохара, были чуть ли не десятичасовые, так что это стоило заранее вносить в расписание.
