Мои кроссовки стояли на полу. Я обулась и тихонько прошла к двери. Как только ее открыла, услышала голоса, вышла в коридор и спустилась на несколько ступенек.

– Нам это не нужно. Подумай о детях, – донесся женский голос, и я замерла на ступеньке. Говорившая сдерживалась, но ощущалось, что она готова заорать во все горло. Разговор вели под лестницей, и я никого не видела.

– Лорейн, я думаю о детях, – произнес Ник. – Поверь мне. Но она тоже ребенок. Я же не могу просто выгнать ее на улицу. Она и так много перенесла. Видела бы ты ее.

– Мне все равно, – заявила Лорейн. – Ты подвергаешь риску нашу семью. Нужно отдать ее отцу, пусть разбирается.

– Шона нет в городе, он прилетит завтра.

– И она должна провести с нами сутки? – возмутилась Лорейн. Голос приблизился, и русая голова появилась под лестницей. – Знаешь, вся эта история с Шоном мне порядком надоела. Ты ему ничем не обязан. Он просто тобой пользуется, когда ему удобно.

– Думаешь, ему удобна смерть моей матери? Или своей дочери? – Ник подошел к ней, почти прокричав последнюю фразу. Я видела только их затылки: темный Ника и светлый его жены. – Лорейн, опомнись!

Она шумно вздохнула.

– Мне очень жаль твою мать, но виноват в этом только Шон.

– Но не Тереза! – отрезал Ник.

Лорейн долго молчала.

– Если что-нибудь случится с детьми, виноват будешь только ты!

Она развернулась и ушла. Под лестницей остался один Ник. Он немного постоял и ушел в другую сторону.

Я впервые увидела Ника несколько часов назад, но фотография была со мной, сколько себя помню. Келли, в порывах откровенности (что случалось очень редко, но все же случалось) рассказывала о сыне. О том, каким он был ребенком, как учился в школе, и как хотел стать физиком, не потому что любил эту науку, а потому что мечтал изобрести телепорт. Я знала, что она тоскует, и не понимала, почему они не могут быть вместе. Все, что я могла – это говорить с ней о Нике. За столько лет я привыкла к нему, как к еще одному члену семьи, который все время в разъездах. В какой-то степени я считала его старшим братом, а теперь из-за меня он и его семья в опасности.

Я вернулась в комнату. Пакет лежал на тумбочке рядом с кроватью. Если я что и поняла за время пребывания в Портленде, так это то, что мне следует держаться от людей подальше. И не важно, какие у них намерения и чего они хотят, я боялась уже самого факта их присутствия. Я вспомнила раздражение Руфуса, и злость офицера Стивенсона, и страх Ника. Если дотронусь до его жены, то наверняка почувствую ненависть. А если до Рыжего? Пакет в руке задрожал, когда я бесшумно закрыла за собой дверь.

Широкие деревянные ступени мягко пружинили под ногами, включенные бра на темных стенах почти не разгоняли темноту. Чувствуя себя привидением, я ступила на ковер в холле. Дверь прямо передо мной. Что я буду делать, когда выберусь? Прятаться от Рыжего до скончания веков?

– Тереза!

Я подпрыгнула от испуга и обернулась. В проеме комнаты стоял сердитый Ник. И откуда только взялся? Караулил? Сердце колотилось, как сумасшедшее, и я потеряла драгоценные секунды. Могла бы сбежать, но Ник сделал несколько шагов и оказался между мной и дверью.

Только опасение снова пережить его эмоции останавливало от бегства. Он наверняка попытается меня схватить. Ну и ладно, в доме есть другие двери. Я сделала шаг назад.

– Ты напоминаешь мне ее. Мою мать, – произнес Ник.

Мысли заметались в поисках логики. Я удивилась. Разве?

– Принимая решение, она никогда не думала, как они отразятся на других. Чаще, ее поступки были верными, но некоторые вредили окружающим и ей самой.

Я подумала обо всех решениях Келли, которые она принимала без меня, и мысленно согласилась с Ником. Но вся наша жизнь – цепочка решений, которые делают нас теми, кто мы есть. Как выбрать путь, который не приведет к ошибкам? Я чувствовала себя лишней здесь, в этом доме. В этой жизни.

– Ты не обязан меня защищать. И Келли была не обязана. Твоя жена права.

– Возможно, – Ник поморщился, когда понял, что я слышала их разговор. – Но твой отец тебя защищает. А я обязан ему.

– Мой отец меня бросил! – бессилие и злость были моими собственными. И слезы, которые я безуспешно пыталась сдержать. – А Келли тебя.

– Нет, – Ник покачал головой, печально глядя на меня. – Все было не так. Он не бросал тебя, он тебя защищал. И наши ситуации нельзя сравнивать. Когда уехала моя мать, мне было за двадцать, я жил отдельно.

– От чего отец меня защищал? Те люди и меня хотят убить?

Ник должен был улыбнуться и сказать, что это плохая шутка, но он только нахмурился и тяжело вздохнул, словно подыскивал ответ.

Я почувствовала себя пустым и бесполезным сосудом. Все, чем он был наполнен до сих пор, испарилось, превратившись в зыбкие воспоминания, да и им больше нельзя доверять. Новая реальность состояла из шаткой ненадежности, и это страшило и злило одновременно.

– Кто такой Виктор? Его люди убили Келли и охотятся за мной?

Ник хмуро молчал, но во взгляде сквозило сомнение.

– Слушай, я очень хочу тебе все рассказать, правда. Но лучше, пусть тебе расскажет отец. Все не так просто, и к тому же, я не знаю всех нюансов, связанных с твоей семьей, – он смутился, словно уже ляпнул лишнее.

Семьей? Значит, моя мать жива? Есть другие родственники? И что значит «все не так просто»? Все настолько сложно, что Ник не берется рассказать? И что мне делать с таким ответом? Он запутал еще больше. Хотя от понимания, что какой-то таинственный Виктор хочет меня убить, в голове вообще мыслей не осталось. Чем я ему так насолила? Может, он ищет и убивает таких, как я – людей со способностями?

– Рановато, конечно, – Ник бросил быстрый взгляд на часы, – но пойдем-ка, позавтракаем.

Он упомянул еду, и я поняла, что буквально умираю с голоду. Позавчера я поймала и зажарила кролика, и до сих пор сожалела. Пока мастерила силки, почти передумала, но уже ощущала рези от голода. В мае в лесу не найдешь ягод. Я могла бы подстрелить птицу, но арбалет остался во внедорожнике. Вместе с Келли. Пришлось наступить на горло своим принципам и поймать кролика. Я вспомнила быстрое трепетание пульса в маленьком и хрупком тельце, застрявшем в силках, и в горле встал ком.

Под пристальным взглядом Ника я взвесила все за и против. Бежать в лес и прятаться от Рыжего или остаться здесь, нормально поесть и расспросить о себе и Келли. Ник направился вглубь дома, наверное, на кухню. Я оглянулась на входную дверь, вздохнула и пошла за ним.

Уминая холодные бутерброды, я слушала про Келли. Я знала, что она была криминалистом. Более пятнадцати лет помогала раскрывать убийства и считалась одним из лучших экспертов. Советоваться с ней приезжали специалисты со всей страны. Келли рассказывала об этом с гордостью, и я всегда удивлялась, зачем же она променяла успешную работу на жизнь в дороге от кемпинга к кемпингу.

Оказалось, что Келли уехала из Портленда не только из-за меня. Ей попалось одно «гнилое» дело, она никому ничего не говорила, пока не стало слишком поздно. Ее шантажировали – вынуждали подделать улики, скрыв причастность паршивого чиновника. Угрожали семье.

– Тогда я этого не знал, – зло усмехнулся Ник. – Только начинал карьеру в полиции. Она решила пойти на уступку и уехать. И тут как раз возникла ситуация с Шоном…

– Какая ситуация? – от неожиданности я открыла рот и чуть не потеряла остатки бутерброда.

Ник бросил на меня задумчивый взгляд.

– Что ты знаешь о своем отце?

– Только имя – Шон Рейнер. Но кто он? Почему меня бросил? И что с моей матерью? – зачем вообще ждать отца, если на меня объявлена охота? Я могу убежать и спрятаться, и забыть обо всем. И никто меня не найдет. Или отец тоже объявит охоту?

– Что ж, может и правильно, – вслух размышлял Ник. – Это тебе совершенно не было нужно.

– Думаешь, если бы я знала, что меня хотят убить, моя жизнь была бы хуже? – взяла досада, быстро превратившаяся в злость. Я кинула остатки бутерброда на тарелку. – По-моему, и сейчас ничего хорошего. Может, стоит попросить о помощи полицию?