Клэй обернулся к кровати:

– Муг, как сделать так, чтобы он снова оттуда не вылез?

Волшебник развел руками:

– Не знаю… Просунь туда голову, попроси его, чтобы больше не совался.

– Да ну тебя, Муг… – Клэй начинал терять терпение – легче было справиться с девятилетней Талли, чем с дряхлым волшебником в приступе старческого маразма.

К счастью, Гэбриель сообразил, что делать: он выступил вперед и повалил зеркало на пол, лицевой стороной книзу.

– Спасибо, – сказал Клэй.

Гэбриель натянуто улыбнулся и отвел взгляд.

Громовые раскаты королевского хохота наконец-то сменились негромким хихиканьем. Матрик подошел к стражникам и жестом велел им вложить мечи в ножны.

– Ради всех богов Грандуаля! – воскликнул он. – Что это вы здесь делаете, ребята?

Он осторожно направился к друзьям, словно боялся их спугнуть, как стаю оленей на водопое у лесного озера.

Клэй откинул лезущие в глаза волосы, провел ладонью по взмокшему лбу: короткая стычка его измотала.

– Это долго объяснять, – сказал он.

Муг, сложив руки на коленях, уселся на краешек кровати и заявил:

– Дочь Гэба попала в осаду. В Кастии. Мы идем к ней на выручку. Вот, пришли тебя с нами позвать.

– Ну, или так, – пожал плечами Клэй.

– В Кастии? – Матрик побледнел. – А как Роза оказалась в Кастии?

– А вот это и впрямь долго объяснять… – начал Клэй.

– Она теперь в банде… – Гэбриель страдальчески заломил руки, как нищий на паперти. – Кастийская республика попросила о помощи в борьбе с Жуткой ордой, вот Роза и откликнулась.

– Ну, или так, – снова буркнул Клэй.

– Матти, мы снова собираем банду! – воскликнул Муг. – Представляешь? Как в добрые старые времена! Все впятером двинем в Жуть!

Матрик застонал и потер глаза ладонями. Король Агрии жил в довольстве и роскоши, но годы брали свое: некогда черные волосы поседели, надо лбом появились залысины, щетина на брылястых щеках отливала серебром. Да и вообще он выглядел усталым, но это, наверное, потому, решил Клэй, что Матрик не выспался: уснешь тут, когда четверо придурков среди ночи врываются в опочивальню и давай почем зря махаться щитами, кувалдами и совершенно неуместными стояками.

– Матти, ну что? Ты с нами? – спросил Муг, удивленный тем, что приятель, услышав такую радостную новость, не проявляет бурного восторга.

– Прости, Муг. Не выйдет.

Муг донельзя расстроился, а Клэй сначала подумал, что Матрик единственный из всей банды обладает хоть каким-то здравым смыслом, но потом, похолодев, сообразил, что и его самого охватило уныние.

Оказывается, все это время он думал, что Матрик пойдет с ними. Видимо, в глубине души надеялся (без каких-либо на то причин), что раз уж его самого удалось уговорить все бросить и отправиться с Гэбриелем в безумный поход в Кастию, то и остальные товарищи по банде тоже согласятся. Все, кроме Ганелона, но оно и понятно. А Матрик любил Гэбриеля, как брата, и обожал опасные приключения.

Король обратился к Гэбриелю:

– Гэб, прости. У меня сейчас дел выше крыши. Лилит, дети… Надо управлять королевством, на границе вот-вот начнется война, да еще этот проклятый совет завтра…

– Совет Престолов назначен на завтра? – с неподдельным интересом спросил Гэбриель.

Матрик провел пятерней по залысинам:

– Да, на завтра. В Линдмуре. И туда заявится этот мудак, Оболон-хан, любитель дрючить лошадей. Недавно мы с ним чуть не подрались. Агрия с Картеей сейчас не в ладах, злобятся, как доходяги за дозу царапки. Этот герцог Крайнийский, орк хренов, выбрал самое поганое время, чтобы… ох, фиг его знает, что он там задумал…

Гэбриель слушал, взволнованно грызя кулак и глядя в никуда. Наконец король закончил перечислять свои беды.

– А можно мы тоже пойдем на совет? – сказал Гэб. – Очень хочется посмотреть на герцога. Вдруг удастся упросить его снять осаду и отпустить грандуальских наемников?

– Ну… конечно приходите, – ответил Матрик. – Чего ж не прийти. Только сначала я должен предупредить Лилит.

Тут в опочивальню и ворвалась королева Агрии, словно злой дух, имени которого упоминать нельзя. На Лилит была весьма откровенная ночная сорочка. Разумеется, прошедшие годы и многочисленные беременности наложили на королеву заметный отпечаток, но ничуть не умалили ее необыкновенной – хотя и суровой – красоты. Равно как и то, что сейчас королева чуть не лопалась от злости. Следом за ней шел высокий мускулистый тип, почему-то без рубахи, зато со встревоженной физиономией и здоровенным мечом.

– Ох, ради Вайла Отступника, что здесь происходит? – осведомилась Лилит.

– Лилит! – Матрик сделал шаг к жене, но между ними вклинился тип с голым торсом. – Сюда пробрался убийца, но ребята… ну, ты же помнишь ребят?

Королева обратила ледяной взор на троих наемников, которые двадцать пять лет назад ради ее спасения рисковали жизнью.

– А что они здесь делают?

Король, совсем как Гэбриель недавно, огорченно заломил руки.

– Они пришли через зеркало… – произнес Матрик одновременно извиняющимся и умоляющим тоном; Клэй подумал, что если бы собаки умели разговаривать, то примерно так бы оправдывались перед хозяином за обосранный ковер.

– Милый, я же не спрашиваю, как они сюда попали, – ядовитым медовым голоском произнесла Лилит. – Я спросила, что они здесь делают.

– Да-да, конечно. Они собираются в Кастию.

– В Кастию? – с отвращением переспросила королева. – Зачем?

– Понимаешь… – Король неуверенно поглядел на Клэя.

– Это долго объяснять, – сказал Клэй.

В ковердейлском кабаке подавали так называемый королевский завтрак, который включал в себя подгоревшую яичницу из двух жиденьких яиц, обильно посыпанную черным перцем и политую густым красным соусом – Шеп именовал его «помидорной кровью», – а также хлеб, обжаренный до угольков, и, если повезет, пару кусочков груши, помятой не хуже самолюбия бездарного барда.

В общем-то, оно и неудивительно, но на самом деле Шеп не имел ни малейшего представления, что именно подавали на завтрак королю. Оказывается, по утрам на королевском столе красовались огромные стопки пышных золотистых оладий, щедро политых кленовым сиропом, пышущие жаром булки и караваи, изящные фарфоровые блюдечки с соленым маслом, ломтики тщательно поджаренного хлеба и невероятное количество варений – черничное, клубничное, малиновое, ежевичное, абрикосовое, виноградное, инжирное, а еще удивительная штука под названием апельсиновый конфитюр. Муг, как ни старался, слово «конфитюр» правильно произнести так и не смог. Стол ломился от пластов свиной грудинки, сочных колбас и яиц такой невероятной нежности и свежести, что Клэю послышалось гордое кудахтанье несушек на кухне.

Все это великолепие полагалось запивать либо свежевыжатым соком – яблочным, апельсиновым, клюквенным, – либо сухим белым вином, либо чаем с нежным цветочным ароматом, либо прохладной водой, для вкуса подкисленной соком южных лаймов, либо крепким фантрийским кофе, который Матрик глотал жадно, будто противоядие от отравы, выжигающей ему внутренности.

Клэй решил было, что это один из лучших завтраков в его жизни, но Лилит, сидевшая напротив короля в дальнем конце длинного стола, все испортила, объявив о своей беременности.

Неожиданная новость застала короля врасплох, с полным ртом оладий, – судя по всему, королева умела выбирать самое подходящее время для своих заявлений. Бокалы застыли на полпути ко рту, звон вилок стих, только пятеро детей Матрика продолжали есть и болтать, не обращая никакого внимания на разговоры взрослых.

В обеденном зале, кроме Клэя и его друзей, сидели еще несколько человек. Слуги то и дело входили в сводчатые двери, уносили пустые блюда, вносили новые яства, чтобы король и его гости могли утолить голод. Вдоль одной стены зала, у высоких окон, стражники замерли по стойке «смирно», а в нескольких шагах за стулом королевы стоял ее личный охранник, по виду – северянин, тот самый, что полуголым сопровождал ее ночью. Он был моложе, чем поначалу решил Клэй, и, хотя был чересчур смазлив, выглядел человеком способным. Нос его, типичный для каскарцев, напоминал загнутый соколиный клюв. Охранник не отрывал зачарованного взгляда от королевы.