— А ты искал?

— Много лет. До четвертого курса. Каждые каникулы.

— Ты не пришел тогда.

— Меня выпустили из карцера через три дня. И я пришел. Тебя не было. Где ты была? Все эти годы — где?

Она продолжала молчать.

— Ты расскажешь мне? Ирма?

Она посмотрела на него в упор.

— Джону я бы рассказала. Милорду Певереллу — нет.

— Почему?

— Не стоит, — она пожала плечами.

— Я не отпущу тебя. — Том поморщился, словно от боли.

Ироничная улыбка уголком рта:

— И как ты это себе представляешь? Библиотекарь и лорд? Не смеши меня.

====== 39. Лето измеряется в напряжометрах ======

Мисс Пинс поднялась было, чтобы уйти, но не могла шевельнуться, глядя, словно в замедленной съемке, как падает Том… Падает… И его кожа начинает покрываться мелкими темно-красными точками, становясь кроваво-сизой, неживой…

Ирму накрыла паника. Она никогда не видела ничего подобного и даже представить не могла — а значит, не знала, как помочь.

— Том, что с с тобой? Том? Не молчи… — всхлипнула она.

Весь заученный этикет, все предрассудки, осторожность, недоверие — летели к черту.

— Аппаратсц… — еле выдавил он из себя и захлебнулся вдохом.

— В Хогвартс?! Невозможно… Бадди… Джо-о-ой!

Отчаянный женский крик вылетел сумасшедшей птицей и унесся далеко на север, туда, где среди моря возвышался одинокий хмурый остров. Удивительно, но никто в замке его не услышал: директор был в отъезде то ли на какой-то очередной международной конференции, то ли на заседании международной конфедерации магов — короче, далеко. Профессора радостно разъехались на каникулы, даже Помона ненадолго покинула своих любимцев, удалившись на какое-то торжество к родным.

Где был бессменный завхоз? На месте. Бродил по подземельям. Устал и решил прикорнуть в тишине. А почему бы и нет? Диваны в слизеринской гостиной такие мягкие, такие удобные…

Сгусток черноты метнулся и завис у опушки Запретного леса. Дальше было не пройти. Он слышал сдавленные рыдания их девочки, но сделать ничего не мог. Не мог? Как же это там она рассказывала, способ домовиков. В Азкабане ведь у них как-то получалось. Давно, правда.

Черная тень встала над едва живым человеком.

— Бадди, — всхлипнула Ирма. — Помоги. Пожалуйста. Помоги ему выжить…

— Могу только погрузить его в глубокий стазис, — прошелестела темнота. — Пройти сюда было непросто. И я не всемогущ, девочка.

— А… Что потом?

— Потом твоя работа. Ты же лекарь. Вспомни, чему учила тебя твоя названая сестра.

— У меня давно не получается.

— Вряд ли кто сможет вместо тебя. Скорей, никто, — Тьма рваными лохмотьями начала обвивать тело.

— Я сделаю. Я все сделаю. Он не умрет.

Она вспомнила, как теплые нежные руки однажды легли на ее измученные ступни, как впервые в ее сознательной жизни ей помогли… Ее полюбили. Она отдаст этот долг, пусть и другому человеку. И неважно, что будет потом. Все ее существо, вся ее жизнь перелились теперь в тепло ее ладоней.

Лед, вечный лед… Он полулежал на его огромном пласте, как на гигантском ноже, жестком и остром, постепенно краснеющем от его крови. Том не мог заставить себя подняться, несмотря на то, что касаться этого льда было весьма болезненно. Но боль постепенно отступала, оставляя за собой холод.

Вечный холод.

Зато почти не больно.

И нет никаких мыслей. Холод.

Скоро он задушит последний огонек его души.

Неужели все вот так и закончится?

Он столько не успел. Жаль.

Том в последний раз попробовал шевельнуться. Получилось.

Кровь больше не текла. Лед словно оплавился, и его лезвия превратились в мягкие складки ледяных натеков. Тому становилось все легче: закончилась боль, прекратил бить озноб.

Если это — смерть, то… спасибо. Очень даже ничего… комфортно.

Внезапно налетел порыв теплого ветра, и его затрясло.

Кажется, с этой тряской выходило все лишнее, страшное, болезненное.

Откуда внутри взялось это тепло? Кто зовет его? Том медленно пошел по снегу на голос, показавшийся ему таким знакомым… Перед глазами расплывались очертания ледяной пустыни, медленно превращаясь в какое-то помещение, где горел камин.

Огонь. Том протянул ему обе руки, а пламя, сперва немного отпрянув, вдруг обняло его, выскочив из своего каменного узилища.

— Ты тоже хочешь быть свободным? — прошептал ему Том. — Иди. Иди ко мне. Мы будем свободными вместе.

И его снова обняли теплые, совершенно не жгущиеся огненные руки…

А лицо стало отчего-то совсем мокрым.

Всхлип — тихий, на грани слышимости.

Опадает огонь.

Том открывает глаза и видит шкафы с книгами, знакомую дверь и лежащую у его ног черноволосую женщину. И осознает, что полулежит на небольшой банкетке в библиотеке.

Хогвартс.

Ирма…

Медленно, словно во сне, он опускается на пол.

Черные волосы с седой полосой разметаны по каменным плитам. Веки припухли от слез. Женщина едва дышит — слишком много отдано сил, слишком много… Столько, что трудно сделать вдох, но она еще борется.

И он понимает, кто был тем спасительным огнем.

Осторожно Том поднимает ее и укладывает туда, где только что лежал сам.

Артефакт-накопитель всегда с ним, бесценное сокровище, еще одна запасная жизнь.

Зачем она ему?

Не раздумывая больше, он прижимает накопитель к коже женщины — холодной, почти ледяной.

Ему не нужно смотреть вглубь — он понимает, где она сейчас. В его ледяной пустыне.

— Не отдам, — шепчет неизвестно откуда появившийся теплый ветер, обнимая ее, гладя по волосам. — Не отдам.

— Не отдавай, — думает в ответ Ирма, и ледяные гвозди, распявшие ее тело по льдине, начинают таять, но заледеневших губ не разомкнуть пока даже такому теплому ветру.

Это больно. Но это — жизнь.

Ирма медленно открывает глаза, едва разлепляя смерзшиеся ресницы…

— Сумасшедшая, что ты устроила… чуть не выжгла себя… — шепчет ветер.

Она хочет потрясти головой, как всегда, когда с чем-то была несогласна, но в глазах темнеет, и она едва не падает в небытие.

Теплый ветер обнимает, согревая ее спину, дышит теплом в затылок, в шею… Ее бьет дрожь, но она отвечает непослушными губами, медленно, с каждым выдохом:

— Все… было… правильно.

— Ирма-а, — шепчет тепло прямо в ее ухо.

Не успев удивиться, откуда ветру известно ее имя, она проваливается в сон.

Просто сон.

Том отпустил ледяные пальцы и поднял взгляд, уловив краем глаза колыхание сгустка тьмы возле стрельчатого окна, и его пронзила обреченность. Дементор.

А он едва может двигаться.

Том сжал зубы и медленно достал палочку… Он не сдастся просто так, пусть это и безнадежно.

Тьма качнулась, словно кивнув, и медленно всосалась в оконный проем…

Он закрыл глаза и медленно открыл снова. Никого.

Может, померещилось?

Ровное дыхание спящей женщины успокаивало. Том провел пальцами по ее щеке и улыбнулся.

Его женщина. Что бы она там себе ни навоображала. Его.

«Теперь эта Муха никуда не улетит», — засмеялся в глубине его памяти вредный мальчишка.

«Поймаем, — улыбнулся в ответ Том. — Ну, здравствуй, шиза. Не думал, что встретимся».

«Идиот, я не шиза, я совесть».

«О-о?» — напрягся Том.

«Совершенно верно, милорд, — голос сочился ехидством. — Мужик, ты попал».

— Молния для синьора Снейпа!

Звонкий голосок мальчишки-курьера разбудил задремавшего было портье в Аль Порто Ди Лукка, небольшой гостинице в Тоскане. Тот спросонок долго вертел в руках конверт, пока сообразил, что его клиенты сегодня утром рассчитались и выехали, и крикнул:

— Они уехали куда-то на побережье! Эй!

Но курьера уже след простыл…

— И куда это теперь? — пожилой портье покрутил в руках конверт и со вздохом отправил его в мусорную корзину. Нового адреса его бывшие постояльцы не оставили… Видимо, собирались, отдохнув немного на пляже, возвратиться домой. Он вздохнул, посмотрев на смятый конверт. По уму, надо было бы отправить на домашний адрес — он в книге регистраций. Но ведь синьор Грассо опять велит ему делать это за свой счет: вроде как, сам виноват. А в чем он виноват, если эти мальчишки слишком быстро бегают и не слушают, что им говорят?