— Ну, вроде того, просто небольшая.

— Это может быть интересным…

— Да, только и главным редактором, и основателем, и ведущим журналистом записан этот напыщенный идиот!

— Да ладно тебе. На Когтевране нет идиотов.

— И что Флитвик?

— Они к директору пошли…

— Думаю, он примет их нескоро, — усмехнулся Принц. — Он после завтрака такой озадаченный…

— Ой, я же не сказала… Сивилла…

И девочка в подробностях рассказала об их недавнем разговоре.

— Да…

— Дела-а.

— Предупредить надо. Но о чем?!

— Придется подождать хоть какой-то определенности… С Трелони поработать бы надо, но как?

====== 22. Куча причин, чтобы... пойти в школу ======

— Так вот это кто, — старик Олливандер вынырнул из омута памяти и собрал воспоминания.

Наконец-то он нашел, кого искал, но радости, увы, не испытывал совершенно.

— Кто бы мог подумать, Том, бедный мальчонка из приюта — наследник Гонт. Бледный худенький ребенок, покупавший палочку на попечительские деньги, такого можно было только пожалеть — и вот, пожалел. Старый дурак. Собственными руками дал ему столько сил! Такая палочка! Одно из моих лучших творений!

Пыльные полки бесстрастно внимали своему хозяину. А тот бормотал себе под нос, поблескивая безуминкой глаз, заламывая пальцы в бессильном отрицании.

— Ну как я мог… Я не мог предположить! Нет! И что же теперь делать? Хотя… Если не убавлять, не снижать интенсивность… Наоборот! Усилить величие, довести до абсурда и пафоса… Уверенность — в самоуверенность, самовлюбленность и диктат… Гордость — в напыщенность и ярость. Есть, есть пути, — старик деловито начал готовить инструменты для ритуала.

Где бы его палочка ни была, она откликнется. Даже если Том ее сменил, старый мастер знал, что первые палочки хранят все волшебники. Всегда. Такая полезная забывчивость! Или милая сентиментальность, без разницы. И так, и так — славно. И вовсе не обязательно, чтоб палочкой колдовали. Хоть в этом случае воздействие, конечно, было бы мощнее. И быстрей бы был достигнут результат. А так… Потихоньку, исподволь… так, что никто ничего не заметит — ни сам хозяин, ни его окружение. Это будет идеально.

Ближайшее полнолуние было через день, и ритуал был проведен безупречно. Все же десятилетия опыта даром не проходят. Старый согбенный «божий одуванчик», каким все привыкли его видеть, — и никто не мог представить его таким, каким он был в своем тайном ритуальном зале. Совершенно не обязательно быть лордом. Достаточно иметь правильные книги и правильные знания — а это передавалось в их семье от отца к сыну бережно и… под самыми страшными клятвами.

Лицо старика в отсветах пламени, налитое кровью, было… страшным. Особенно когда он отнял окровавленную ладонь от шеи жертвы и с наслаждением, медленно слизнул длинным ярко-красным языком попавшую на руку кровь. Огонь в последний раз взметнулся и опал. Жертвенник был пуст, только кружилось в воздухе, медленно растворяясь в нем, легкое белое перо.

Почти запредельно давно закончилась на островах эра Фир Болг, сохранившись лишь в мифах одного из коренных народов. Но кровь их потомков, смешанная со многими другими, — искаженная, — все же продолжала течь в тех, кто уже и не помышлял об этом. Отголоски, даже не остатки, знаний — эхо их, крупицами мельче бисера еще перекатывалось в мире, бережно хранимое тремя династиями мастеров, даже не подозревающих о таких глубоких своих корнях.

Милорда Певерелла начали одолевать странные сны.

…Вот он стоит перед толпой, глядя сверху, как перед ним дружно склоняются головы, и чувствует — вот оно, то, ради чего все.

…Вот он сидит в роскошном зале, а к нему подходят один за другим главы всех именитых семейств и целуют полу его мантии. И эти странные, вроде бы, действия приносят ему удивительное наслаждение.

…Он выступает в каком-то высоком собрании… Визенгамот? К его словам не то что прислушиваются — их ловят, как последнюю истину, ему аплодируют стоя… Хорошо-о-о…

Определенно, он рожден властвовать.

Проснувшись, Том потряс головой и, дойдя до умывальной, подозрительно посмотрел на себя в зеркало. Ему показалось, или в глазах действительно снова промелькнула красная искра? Мужчина нахмурился и решил быть внимательнее. Да. После интервью, которое он дал «Ежедневному пророку», за ним буквально начали гоняться журналисты. И если бы только они… Еще и фотосессия для «Ведьмополитена», зачем он только согласился? Уже не юноша, вроде, мог бы понять, что из этого получится.

Раздражающе странно было ощущать себя не охотником, каковым он всегда себя считал, уверенный в этом праве, а дичью; вместо загонщика — преследуемым. А именно так и было, стоило ему войти в любое общество, посетить любое мероприятие, да что там, просто по Косой аллее пройти. Дамы, юные и совсем наоборот, их отцы и братья — желающих его, новоиспеченного двойного, а в перспективе и тройного лорда, было хоть отбавляй. И это убивало весь интерес, можно сказать, на корню, превращая поиск «его Леди» в докуку. Просмотр лиц, анализ родословных… И ничего такого, чтобы затеплилась хоть искорка интереса.

Кучу нужных дел погребло однообразие переписки: письма поклонниц и марьяжные планы их родственников. Груда мусора, а отвечать он теперь обязан, как ни крути. Чтобы не потерять электорат. Чтобы сохранить лицо и влияние. Ведь хотел же сначала окончательно разобраться с наследием, а потом уже снова лезть в политику, так нет… Хотя сбор средств на восстановление «Памятника магической Англии», каковым, благодаря в том числе той самой статье в «Пророке», был признан замок Слизерин, точнее, его бренные останки, — начал продвигаться семимильными шагами.

Да… Наследство — хорошее слово, просто замечательное, но вот денег там не было. От слова «совсем». Гоблины смотрели косо, кланялись низко, но цедили слова словно бы через силу, и все норовили купить за бесценок «разные мелочи». Мелочи, ага. Вчера он разозлился так, что клерки в Гринготтсе чуть по стенке не сползли. Он вспомнил бело-зеленые лица клерков и ощутил злорадное удовольствие. А нечего было считать его деревенским простофилей.

Но эти наглые сволочи монет ему так и не отсыпали! Никакой залог их не интересовал, только полная передача права собственности. Продавать же артефакты, в которых еще не разобрался, а тем более, книги — увольте… Если даже разорившиеся в ноль предки этого не сделали, то он — тем более. Жаль, гоблинская магия слишком непонятна для него, да и более-менее достоверных источников о ней — раз-два и обчелся. Может, написать Флитвику, пригласить его на чай? И если профессор не вырвется во время учебного года, то, может, в школу пригласит? Действительно, надо использовать все, что возможно. Вот прижать бы этих зубастых-ушастых…

Может, просто поискать невесту побогаче? Брезгливо поморщившись этой мысли, милорд разворошил кучу писем. Секретаря бы нанять… Но платить-то чем? Ему ведь и кушать надо, и одеваться, и… Это он сейчас такой непритязательный, впрочем, как и всегда.

Стоп… А если найти выпускника из обеспеченных, готового поработать за доступ к знаниям? В Хогвартс, надо в Хогвартс! Как он этого сразу не понял? Но кто его туда пустит и зачем — посреди учебного года?

Хотя… Не попробовать ли ему еще раз — вряд ли теперь директор сможет отговориться тем, что у соискателя отсутствует опыт! А то, что преподаватель Защиты пока живет себе и в ус не дует, так на то у него в Хогвартсе есть, как минимум, малый диверсионный отряд.

В небольшой записке, которую скромная почтовая сова едва заметила, было всего две коротких фразы:

«Не желает ли милорд Принц разнообразить жизнь школы новыми веяниями в ЗОТИ? Если нет, то надо пожелать. Т.Р.Г.П».

Северус сидел над письмом и все никак не мог его начать. Идея попробовать сварить для Сивиллы и для слушающего зелье Удачи требовала активных действий. Но не был он поклонником эпистолярного жанра, не был. Мягко говоря. Черкнув пару слов, он прочитал, смял, испепелил… Прах побери эту официальную переписку! И так бы еще долго продолжалось, но, в конце концов, дело — прежде всего! Северус плюнул на этикет, и, наконец, на листок легли четкие строки…