Едва покинув свои апартаменты, Дамблдор почувствовал к себе особенный интерес. Если раньше его только приветствовали, то теперь в коридорах словно возник круговорот: к нему стремились подойти, спрашивали то одно, то другое, ловили каждое слово с каким-то ожиданием, с надеждой, что ли? Ему всегда нравилось ощущать всеобщее внимание и уважение, но тут было что-то иное, хотя и похожее. Он был всем нужен и всем интересен… Понятно, дети поделились со своими факультетами всем, что видели.

Во время завтрака директор, осторожно активировав любимый артефакт, чуть не поперхнулся овсянкой из-за невероятной яркости полученных им детских эмоций и мыслей. Пришлось прокашляться, прикрыв лицо рукой. Излучатели нагрелись так, что их пришлось срочно деактивировать, чтоб не спалили бороду. Действительно, паленым волосом попахивало уже — вон, и Слизнорт насторожился.

Но дети… Весь Когтевран и весь Гриффиндор мечтали попасть к нему на чай. Перед глазами тут же пронеслось последнее чаепитие, он содрогнулся… и подумал о паре-тройке дел в Министерстве — не так чтоб срочных, но зачем откладывать? Минерва прекрасно справится и будет держать его в курсе.

Директор вернулся в школу только в конце недели. Детское любопытство и внимание — вещь непостоянная, так что вскорости все встало на свои места… Он, как всегда, рассчитал удачно.

Жизнь захватывала Северуса все больше и больше. Оставаться совсем взрослым не всегда получалось. Мужчина сознательно пошел на диссоциацию собственной личности: большую часть времени жил и действовал созданный им подросток, а думал — взрослый, но обе части понемногу сливались, и нельзя было сказать, что только взрослый влиял на подростка — иной раз было и наоборот. Это увлекало и настораживало одновременно. Он давно уже «отыгрался» за свое черно-белое (увы, больше — черное) детство прошлой жизни, и вот теперь перед ним разворачивались все новые краски и новые перспективы, отказываться от которых зельевар не собирался.

Совместный разбор бубенчиков привел всю компанию к нескольким выводам, которые Лили записала в общем дневничке «их» комнаты.

1. Освоить окклюменцию.

2. Сделать всем артефакты защиты разума.

3. Изучить психологию личности и социальную психологию.

4. Найти антидот от веритасерума и его аналогов.

Блэк, посмотрев на список, присвистнул:

— Ничего себе планы…

— Кто справится, вполне потянет на Мастера… — поддержал его Поттер.

— А что, кто-то против того, чтобы стать Мастером?

— А не рановато?

— Работы — вагон и маленькая тележка.

— Главное, чтобы потом поздно не было.

— Да ты пессимист, Принц!

— Я реалист.

Картельеры были все в работе… Все свободное время они проводили или в библиотеке, где Лили, кажется, готова была корни пустить, или в Выручайке. Северусу даже не раз приходилось выгонять и себя, и остальных — хоть действительно переезжай, вот только если бы за ними не наблюдал никто.

После «общения» со Шляпой Блэк стал гораздо более адекватным, а уж когда палочку сменил — начал продвигаться в учебе. Особенно хорошо пошли чары…

Джеймс уже сделал всем по одному защитному артефакту — пока довольно простому, но все же. Люпин с Петтигрю неожиданно сошлись на почве изучения законодательства… Лили продолжала бороться с зельями и начала, наконец, побеждать — ее результаты стали не хуже Северусовых. А еще все дружно зачитывались трактатом по ментальной магии и почти наизусть выучили все способы пробуждения анимагической сущности. Единственное, что удерживало их от пробы, — невозможность изготовления зелья и проведения ритуала во время учебы. Надо было дождаться каникул.

При всем при том скучно не было ничуть: то один, то другой делились то своими успехами, то, наоборот, тем, чего не понимали. Вот когда стало ясно, что один ум — хорошо, а шесть, да еще хорошо мотивированных — лучше. И вообще — сила. Удивительно было лишь то, что одиннадцатилетние так долго удерживали постоянный интерес к одним и тем же вопросам. Хотя их разнообразие… Первокурсники словно соревновались между собой, и это было иногда намного острее и интереснее, чем даже квиддич. Нет, они не стали лучшими учениками, даже немного съехали из-за своих увлечений, но…

Освоение ментальной магии у Северуса пошло легко. Через пару недель занятий он уже мог мысленно связаться с Ашем и с… Джеймсом. Последнее удивило больше всего, причем их обоих. После чего Джеймс вгрызся в руководство по окклюменции так, что едва не перестал спать. Рассмотрев через пару дней покрасневшие от усталости глаза и неадекватную физиономию парня, Северус хмыкнул и дал тому Слово не использовать на нем ментальную магию без предварительного предупреждения. Да и не больно-то надо было… Все мотивы Поттера он уже прекрасно знал и вполне одобрял. Но связь неожиданно пригодилась: через неделю Северус услышал «зов»: Джеймса пригласили на чай… Одного.

Директор хотел побеседовать со всеми пятью первокурсниками по очереди, но стоило только вспомнить последнее чаепитие, особенно обошедшиеся ему в немалую сумму восстановительные работы, да еще сложности с сохранением тайны для некоторых устройств и экспонатов… Желание быстро пропадало. Наконец, он решился и передал через Минерву приглашение для Поттера, и только для Поттера. В конце концов, он давно знал мальчика и прекрасно представлял, чего от него ждать. Да и Флимонт недавно интересовался успехами своего отпрыска в письме, так что есть причина пообщаться с мальчиком.

Когда вместо ожидаемого Поттера на пороге его кабинета снова предстала «великолепная пятерка», Альбус чуть не застонал. Он совершенно определенно больше не хотел видеть возле своей двери более, чем одного студента. Максимум — двух, при условии, что один из них — староста. А уж разглядев за спинами мальчишек еще и двух девочек — рыжую Эванс и светловолосую Мэри, нахмурился:

— Я очень рад вашему вниманию, дети мои, но разговор касается только одного из вас!

И он помахал письмом от Поттера-старшего.

Джеймс вздрогнул.

«Держись!» — раздалось в его голове.

Северус. Парню немного полегчало. Если он останется в его голове… Может, все и сойдет.

— Не уходите! — попросил он.

«Ни в коем разе», — услышал он, хотя Принц не размыкал губ.

— Директор, а можно спро… — начал было Сириус.

— Позже, мой мальчик, — остро блеснули очки-половинки.

— Мы тогда внизу подождем!

Дети вышли и устроились недалеко от директорской Горгульи.

— А мне что-то стало жутковато… просто мороз по коже, когда он так посмотрел, — поделился своими ощущениями Сириус.

— Мы не можем противиться директору, мы же еще только дети…

— Но я не хочу делиться с кем-то всеми своими секретами!

— Я тоже. Но он как-то странно себя ведет. Мне страшно, — прошептала Лили.

— Я больше не хочу с вами… — вздохнула ее соседка.

— С нами не хочешь или не хочешь к директору, Мэри?

Девочка снова вздохнула. Мэри МакДональд было не по себе…

— Тогда все, тихо учимся и не отсвечиваем, — предложил Люпин.

— И не устраиваем ничего в школе.

Северус тяжело вздохнул, но не стал делиться опасениями о том, что уже, возможно, поздно.

Общение с Джеймсом не принесло директору ничего особенного, кроме странного ощущения, что мальчик, определенно, стал старше и серьезнее. И вообще очень сильно изменился… Но ведь не так и плохо, если мальчик взрослеет? Вот только не хочется, чтобы на этих детей влиял молодой Принц. Какой-то он странноватый для обыкновенного первокурсника. С другой стороны, что им с матерью пришлось пережить, скорей всего, сказалось. Ох, уж эти, как там Эйлин говорила, «методики раннего развития»? Надо будет их просмотреть как можно внимательнее. А пока Гриффиндор с Когтевраном надо немного развести. Поссорить. И зацепиться в этом можно только за девочку.

Директор пошел в свою лабораторию. На очереди был Принц.