~oOo~

Все женщины и дети ждали в дорогущей прихожей, когда «Банда» с рёвом ворвалась на подъездную дорожку. Райли направилась к двери. Когда она открыла её, Барт забрался по лестнице и подхватил её. Их дети начали выкрикивать:

— Папочка! Папочка! Папочка! — и после этого начался хаос.

Их не было около двух недель. Половину этого времени женщины и дети провели в этом доме. Когда Шерлок прокладывал свой путь через переполненную комнату к ней, Сэди подумала, что сейчас она поняла значение слова «семья» совершенно по-новому.

Он выглядел вымученным: круги под глазами, борода нехарактерно взъерошена. Но он улыбнулся, когда добрался до неё.

— Привет, маленькая преступница.

Она не ответила, просто не могла. Вместо этого она раскинула руки, и он подошёл, заключив ее в крепкие объятия. Когда он поднял её с пола, она уткнулась лицом ему шею под бородой, и он удержал её.

— Боже, я скучал по тебе, — пробормотал он.

Она чувствовала, как слова двигались в его горле, и ещё крепче обняла его. В этой комнате, прямо сейчас, было все, что она хотела в своей жизни. Все это.

~oOo~

Оставлять этот дом позже этим вечером — словно покидать родной дом, как бы странно это ни казалось. Во время ужина между всеми установилась прочная связь, начиная с проявления глубоко почтения Лакоте и Джерри, а затем заканчивая смехом и духом товарищества. Фейт сказала Демону, что она беременна, и он был в восторге весь вечер.

Шерлок был тише, чем большинство его братьев. Он казался истощенным и оторванным от всех. Наконец, он наклонился и тихо произнёс ей на ухо:

— Поехали домой.

Это было слишком расплывчатое заявление для них, так как они не разделяли вместе дом.

— В который?

Он напрягся, как будто бы его ужалил ее вопрос.

— В мой.

~oOo~

Они вошли через заднюю дверь, и Шерлок включил свет над столом и бросил ключи на поверхность, которая, для разнообразия, была пустой. Сэди услышала вибрацию его личного телефона. Он достал его из кармана, провёл по экрану, а потом грубо бросил его на стол рядом с ключами. Ей стало интересно, кто же ему пишет, что ему так ненавистного это.

Пока он снимал свою жилетку и вешал её на спинку стула, Сэди опустила свои вещи и огляделась. Кухня была заметно менее отвратительной, чем обычно. Грязная посуда все ещё стопками стояла повсюду, но это выглядело словно он, по крайней мере, нашёл время убрать остатки еды и мусор, прежде чем уехал на пару недель.

— Ты прибрался... в некотором роде.

Он отстраненно приподнял одно плечо.

— Я однажды уехал на неделю и вернулся к гнили и тараканам. Я, чёрт побери, ненавижу тараканов. Так что теперь я выношу мусор перед отъездом.

Как будто его ноги просто сдались, он упал на виниловый стул у стола. Затем схватил её руку и притянул ближе, размещая её между своих ног. Он обернул руки вокруг ее талии и пристроился лбом к её животу.

— Ты такой уставший, — прошептала она, перебирая пальцами его волосы. Там был локон, который был странно короче остальных, и она поиграла с ним мгновение.

— Аха. Мне нужен душ и кровать. Сэди, скажи мне, что любишь меня.

Её рука замерла; казалось, это появилось из ниоткуда.

— Я люблю тебя. Ты же знаешь, что люблю.

Его руки напряглись вокруг её талии.

— Скажи мне, что я тебе нужен.

Её сердце забилось. Нуждаться было совершенно иным, чем любить. Нуждаться — было устрашающей вещью для Сэди, тем, что она старалась контролировать. Она нуждалась в нем — она это знала. Не для того, чтобы жить, но чтобы чувствовать себя цельной. Было что-то в том, чтобы любить его, от этого она чувствовала себя... просто лучше. Впрочем, от мысли о том, чтобы сказать это вслух, у нее кружилась голова. И появлялось шипение.

Но он никогда не был таким прежде... уязвимым. Нуждающимся в ней.

Когда она не ответила, он поднял взгляд. Его красивые и яркие зелено-голубые глаза были печальными и утомленными.

— Сэди.

В том, как он произнёс её имя, не было никакой снисходительности, ни тени разочарования. Только нужда. Так что она поглотила своё шипение и честно ответила.

— Я нуждаюсь в тебе.

Его глаза удержали её взгляд.

— Скажи мне, что я хорош для тебя.

— Шерлок, что происходит?

— Сэди, пожалуйста. Пожалуйста. Скажи мне.

Боже, он умолял. Она охватила его лицо ладонями, зарывшись пальцами в его бороду.

— Ты хорош для меня. Я люблю тебя. Я нуждаюсь в тебе. Я ощущаю себя правильной, когда нахожусь с тобой. Я хочу, чтобы моя жизнь прошла с тобой, — все, что она сказала, должно было наполнить ее тревогой, но вместо этого она почувствовала себя… сильной.

Он положил руки на её талию и встал, поднимая её с собой, пока она не закинула ноги ему на бедра. Затем он повернулся и направился через прихожую.

— Куда мы идём?

— Я говорил тебе. Мне нужен душ и кровать. Мне нужна ты в обоих местах.

Ванная Шерлока удивила её, впервые она вступила в неё не как во что-то, вышедшее из игры «Сайлент Хилл». Она не была показательной — на зеркале и раковине засохли брызги воды и, вероятно, зубной пасты, и рабочая поверхность была усыпана различными средствами для ухода за волосами и бородой, а корзина была доверху наполнена использованными полотенцами.

Но здесь не было плесенного монстра, плодящегося повсюду. Она была в беспорядке, но не грязной, как можно описать почти весь его дом. За исключением кухни — там обычно было просто мерзко.

Под всем этим беспорядком скрывалась на самом деле приятная, современная ванная. На месте ванны был обычный, выложенный плиткой душ, рассчитанный на двоих. Плитка была разнообразных земляных тонов, выложенная в запутанный, необычный рисунок. Они выполнили пол и другую половину стены в более спокойном узоре. Коричневая как какао краска покрыла остальную часть стен. Это была приятная комната.

Когда она похвалила комнату, Шерлок засиял тихой гордостью; он проделал всю работу сам.

Сэди не обращала внимания на дорогую плиточную работу или бронзовую фурнитуру, когда Шерлок внёс её в комнату. Она сосредоточила все своё внимание на резком поглаживании его губы с пирсингом и носовой перегородки напротив её губ, в сплетении их языков, на нежном покалывании его бороды на её щеках и подбородке.

Этим вечером было в нем что-то иное, и это была не только сбивающая с толку нужда, которую он позволил ей увидеть на кухне. Это была срочность, которая была связана с нечто большим, чем нетерпение. Такая неопытная в сердечных вопросах, Сэди не понимала этого. Но она понимала, как это заставляло её чувствовать: взбудоражено. Что бы не двигало им, это привело его ещё ближе к ней.

Он стоял у раковины долгую минуту, удерживая её вокруг себя, целуя её, как будто не мог заставить себя оторваться. Наконец он это сделал и опустил её вниз, целуя её в нос.

Он ухватился за низ её футболки, и, понимая, чего он хочет, Сэди подняла руки над головой, чтобы он мог снять её. Затем он проследовал пальцами по её маленькому голубому бюстгальтеру, спустил бретельки, и нежное касание его большого пальца привело её всегда чувствительные соски в заостренное состояние под шелком.

— Я люблю, когда они такие, — задохнулся он, теперь поглаживая пальцами её соски. Глубокая морщинка между его бровей рассказала о его глубокой концентрации… на ней.

Сэди застонала и качнулась вперед, её глаза моргнули и невольно закрылись.

Он прекратил касаться её, и она снова открыла глаза. Когда её глаза встретили его взгляд, он сказал голосом столь низким, что она, возможно, и не услышала бы его, если они находились бы в любой другой комнате дома:

— Сэди, моя жизнь... Отнесись нормально к ней. Я буду держать тебя в безопасности. Я буду. Доверься мне. Я буду держать тебя в безопасности.