- Ага. Один потолок чего стоит.

Они еще долго лежали и обсуждали дом, пока не пришла Элен. Она вошла в их комнату и, не говоря ни слова, села в кресло, закинув ногу на ногу и положив руки на узкие подлокотники.

- Ну как тетушка? – хмыкнула она.

- Я ж говорил – она знала, – будто не услышав ее, произнес Томас.

- Как долго она вас мучила?

- Несколько часов постоянной беготни туда-сюда наконец вымотали ее, и она успокоилась. Я думал, не вынесу этого… - проговорил Билл. Элен расхохоталась, поменяв ноги местами, и выпрямилась в кресле.

- Надеюсь, вы лишнего не сболтнули? Несмотря на ее вид и кажущийся маразм, у нее прекрасная память. Я встретила старых знакомых и расспросила о ней – еще та карга. Так что будьте осторожны.

- По-моему, милая старушка, – произнес Томас, смотря в потолок.

- Ага, особенно, когда нам отдельную комнату предлагала, – хмыкнула та. – И где же эта хвалебная мораль? Где приличия, этика и прочий бред, что нам вкладывают такие, как она?

- Хватит тебе. Ты прекрасно справилась со своей ролью. Как всегда, – без энтузиазма, но в то же время с вызовом произнес Билл.

- Значит так, - довольно резко процедила Элен, опустив ногу и по-мужски сев, опершись локтями на колени, - если бы я не устроила этот спектакль – наш дорогой извозчик прекрасно бы понял, что мы не идем ни из какого селения под Кардиффом, а просто от кого-то бежим. И сдал бы нас с потрохами. А так, ему стало жаль глупую девочку, и он отстал. А может ему просто не хотелось это все слушать. Так что будь добр, заткнись! – закончила она, пытаясь сдержать себя, чтобы не плюнуть на пол. Затем она встала, оправила платье. – Надо на рынок идти, еды купить, – она грозно глянула на обоих братьев, которые так и не встали с кроватей и только мерно потягивались.

- Так иди. Ты теперь у нас за хозяйку, – произнес Томас, привстав на локтях. Он осмотрел ее, скривился и произнес. – Ты бы переоделась, что ли… Разве может приличная девушка ходить в платье с так вульгарно порванным подолом. Не подобает показывать все свои прелести на людях.

- Э… То-то на меня так странно пялились… Да и плевать… Я все равно не взяла другого платья, – и она пошла к выходу.

- Эй, погоди, – остановил ее Томас, вставая. Он взял мешок, который поставил у своей кровати, раскрыл его, засунул в него руку и немного покопавшись, достал какую-то тряпку, которая оказалась одним из тех шести платьев. Он кинул его Элен. – Лови.

- Хм, откуда? – ехидно хмыкнула она.

- Тебя привлекают женские платья? – хохотнул Билл. Томас смутился.

- Просто я знаю тебя. Удивительно, что ты это еще не порвала. Забирай и иди, – недовольно произнес он, снова расположившись на удобной кровати и закинув руки за голову. Элен снова хмыкнула и, не сказав ни слова, вышла. Спустя пару минут, Томас произнес. - Болван… - он вздохнул и сел на кровать, смотря куда-то вниз.

- Настоящий, – подтвердил Билл. – Ты ей вообще не нужен. Даже не пытайся. Ее ничего не волнует, кроме выгоды. Она даже нас тогда взяла к себе только потому, что была одна, а одной выживать в лесу… А мы вроде как ее личная охрана. А тут еще и воздыхатель есть, который, как последний кретин, будет выполнять все ее приказы. Кончай мечтать, братец. Она никогда не будет твоей.

- Да знаю я… Но… Мм… Так и хочется…

- Что хочется? – любопытно произнес Билл, привстав на локтях. Губы расплылись в ехидной ухмылке. Томас посмотрел на него и задумчиво хмыкнул.

- Не важно… Все равно этого не будет, – Томас снова лег.

Они пролежали так и проговорили вплоть до прихода Элен. Она вернулась с рынка с корзиной еды, которую смогла раздобыть по дешевке. Сейчас она не стала рисковать и воровать что-то – они только появились в городе, им нужно было осмотреться, понять всю обстановку. Она вошла к ним в комнату и позвала есть. Старушка присоединилась к ним спустя десять минут, снова начала выпытывать их историю, цель прибытия в Лондон, каким они находят город, нравится ли им ее дом. Они аккуратно, но в то же время уверенно отвечали на ее вопросы, стараясь не терять ни одной детали, которую уже успели ей рассказать. Поняв, что больше ничего не сможет у них выпытать, старушка потеряла к ним интерес и пошла снова возиться с цветами в саду.

Покончив с ужином, Элен встала из-за стола и, не говоря ни слова, пошла в свою комнату, оставив на братьев посуду. Она вошла, осторожно закрыла дверь и, прижавшись к ней спиной, оглядела комнату. Солнце уже село, и вся комната потихоньку покрывалась тенями. Большое окно было слегка приоткрыто. Было слышно, как на улице дети увлеченно играют в камешки и бегают друг за другом. Медленно пройдя мимо кровати и дубового письменного стола, Элен села на широкий подоконник и стала наблюдать за улицей. Смотря на детей, она не переставала о чем-то думать. Видимо, это были далеко не лучшие и не прекрасные мысли – с каждой минутой ее лицо становилось бледнее, глаза перестали что-либо выражать. Она настолько глубоко ушла в свои мысли, что не заметила, как к ней зашел Томас. Он позвал ее, но она не услышала. Он произнес ее имя еще раз, уже громче. Элен снова не отреагировала. Тогда он в несколько шагов достиг подоконника и неуверенно коснулся ее плеча. Элен вздрогнула.

- Эй! Что тебе надо? – как всегда резко произнесла она, пытаясь скрыть испуг. – И вообще, нормальные люди стучаться умеют!

- Извини… Я тут… Вот, – он протянул ей самокрутку. Элен хмыкнула, глядя на нее. Его ободрила эта ухмылка – в ней не было ни ехидности, ни самодовольности, ни эгоизма. Возможно, это из-за того, что он застал ее врасплох, и она не успела покончить со своими мыслями. Снова о чем-то подумав, она закусила губу и взяла папиросу.

- То, чего не хватало… - произнесла она и, подставив ее к носу, глубоко вздохнула. Томас не ответил. – Можешь идти, – сказала она, не взглянув на него. Так, не сказав ни слова, он развернулся и медленно направился к двери. Неожиданно, Элен окликнула его. – Погоди, – Томас обернулся и оторопело глянул на нее. Немного помолчав, она задумчиво спросила, положив сигарету на подоконник. – Ты когда-нибудь играл в камешки? Я не знаю, как правильно это называется.

- Я тоже не знаю… Да, нам с Биллом было по десять лет. Я всегда проигрывал ему. А почему ты спрашиваешь?

- А я никогда не играла в них… А может и играла… Но мне было лет пять…

- К чему ты это? – непонимающе спросил Томас, садясь рядом с ней.

- Сейчас наблюдаю за детьми… Им так весело… Хотя, в этой игре нет ничего интересного – просто пытаются сбить одним камешком несколько других… Глупая игра.

- Я не понимаю, зачем ты мне это говоришь.

- Просто так. Потому что ты зашел. Был бы это Билл, я бы у него спросила.

- Могла и соврать, – с тоской проговорил Томас, встав и снова направившись к двери.

- Каково это?

- Что – это? – и он снова остановился, обернулся и посмотрел на нее.

- Любить того, кому плевать.

- Плевать, говоришь?.. Хм… - он снова вернулся к подоконнику и сел возле нее. – Значит, плевать… Хреново. Думаешь, как стать ближе к этому человеку, и наступает такой момент, ты думаешь, что наконец это произошло, а в итоге… Ему все равно с кем делиться своими мыслями… А тебе зачем?

- Да… Хм… Сегодня встретила одного человека… Ну как, встретила – увидела, обернулась и ушла. Не думала встретить его здесь.

- Его? – акцент он сделал на пол.

- Просто человека… Так давно не видела его… И тут… Плохая была идея… Не нужно было отправляться в Лондон…

- Поздно уже. Ты что-нибудь придумала?

- Почти. Но еще не до конца. Как додумаю – поделюсь… Можешь идти.

Томас разочарованно вздохнул, встал, выпрямился и опять пошел к двери. На этот раз Элен не окликнула его. Он вышел и закрыл за собой дверь, и Элен снова стала наблюдать за детьми из окна, думать о чем-то своем. Потихоньку, когда начало темнеть, и родители стали звать детей назад, они стали расходиться, но Элен продолжала сидеть у окна и смотреть на улицу, а когда совсем стемнело, и на улице стал появляться кабацкий сброд, она, наконец, встала с подоконника, распустила волосы и начала переодеваться. Спустя несколько минут расстелила постель и легла. Постель оказалась такой мягкой, уютной, домашней, от нее так и пахло чистотой и хозяйством. Внезапно девушке стало тошно. Она уткнулась лицом в подушку и закусила губу. Меньше всего ей сейчас хотелось расплакаться, но все к этому и шло. Ее мысли поработили ее и заставляли страдать. То, что она увидела сегодня в городе, пока ходила за едой, не давало ей покоя. Но она сильная, она выдержит это. Элен вцепилась руками в подушку и сжала губы. Тело напряглось. На место подавленности пришла злоба. Это ее успокоило – значит, она еще не сходит с ума. После злобы в душу пришло спокойствие. С этим чувством Элен и уснула.