— Аааа, Леший! — почти стонет администратор, но потом обречённо махает рукой.
Иду по ещё неостывшим Ромкиным следам. Мне кажется, я по-звериному ощущаю запах пацана, запах нетерпения и похоти.
Тихий стон в палатке… Ромка даже не понимает насколько наэлектризован воздух вокруг нас. Но во всём этом феромоновом взрыве — иначе не назовёшь — я ясно осознаю, что вести хочет мой бес, и он ради этого пойдёт на всё.
Ласки, поцелуи, укусы и зализывания… Ромка понимает, какого зверя он пытается сейчас нагнуть. Ему повезло, что я пьян, и многие мои инстинкты в полном расслабоне. Я тоже иногда позволяю себя погладить против шерсти, но это должен быть действительно сильный человек. И мой бес такой: он слабее, мельче и легче, но сила его в непрошибаемой харизме и упрямом нраве. Пацан не унимается, втирает ладонями и губами в мою кожу свой запах, своё имя… пока… наконец… не шепчет мне на ухо нежно-избитое веками «расслабься». Меня прошивает током такое желание, Рома словно всё ещё не верит, что он ведёт, а я это позволяю. Не мешая, не сопротивляясь… Это, что, я издал?! Глухой стон тягуче и сочно срывается с губ, потому что ловкие пальцы Ромки бесцеремонно крушат мою альфасамцовость. Мне опять шипят на ухо, опять кусают и целуют. Потом в какой-то момент моего полуосознанного пребывания в реальности, пальцы Ромки смыкаются на моей шее, действия беса слишком серьёзны для простой пошловатой блажи. Пацану важно взять меня всего полностью: и тело, и душу… И это делает его настолько убедительно сильным, что он рывком заставляет меня принять ту позу, что устраивает его. При этом, Ромка, роняя пот мне на спину, отчаянно молит дать ему эту недолгую власть, молит ненадолго забыть о…
Первое вторжение… Смазки достаточно, чтобы раздвигаемые стенки туго и покорно впустили изнемогающего завоевателя…
Сильным, оказывается, жизненно необходимо постоять вот так, беспомощно задрав зад, чтобы потом более уважительно относится к своим нижним. Я закусываю губу в сладчайшей муке подчинения. Ведь я иду по проторённому пути: именно Рома начал доверять мне первым, там… шагнувши за мной в море… Это он тогда заложил первый камень непростых отношений двух таких разных людей.
Плывущим сознанием догоняю, что меня страстно и горячо трахают, и я получаю от этого кайф. Меня приглушили, вылизали и теперь выбивают из меня излишнюю самоуверенность сильными глубокими толчками. По теряющемуся дыханию, переходящему в прерывистые глотки, Ромка понимает, что я почти догнал удовольствие, но кончить без его помощи не смогу. Рука пацана ныряет мне под живот, касается каменного истекающего предъякулятом члена. Несколько движений, и острейшим приходом подступает оргазм. Ромка выходит и срывающимся шёпотом велит лечь на спину, сам седлает мои бёдра и сжимает оба бьющихся члена влажной от пота ладонью. Глядя на меня сверху вниз убийственно диким взглядом, который в тусклом проникающем свете уже давно стал темнее ночи, пацан с наслаждением облизывает солёные губы, выглаживая наши стволы у самых головок. И разрядка наступает секунда в секунду, как выход из затяжного прыжка… Мой прохладный живот обжигают смешавшиеся горячие белёсые капли, а горло почти лопается от продавленного внутрь стона. Мой рот, чтобы не выпускать собственный крик, накрывает Ромка. Поцелуй стал последним неистовым аккордом. Пацан размазывает по нашей коже следы страсти, не в силах даже поднять головы. Но я-то знаю, что мой бес сейчас счастливо улыбается.
Комментарий к День Молодёжи http://static.diary.ru/userdir/9/6/7/4/967473/51295997.jpg
http://www.playcast.ru/uploads/2017/06/27/22906123.jpg – девушки
http://s6.favim.com/610/150715/belli-bello-blond-blonds-Favim.com-2961886.jpg – Ромка
https://vk.com/doc417732173_471301442?hash=a61401ad36f21c0928&dl=449f46ddb9a62254e6 – Леха
====== Третий день доверия ======
Алексей
Не помню, как мы провалились в сон, даже не помню чем наскоряк обтёрлись, сыто нацеловывая друг друга. В сумерках Ромка бесцеремонно заполз на моё плечо и вырубился первым. Какое-то время пристально смотрел на молодое симпатичное лицо и гадал, как эгоист Лиханов до такого абзаца докатился. Зад напоминал о том, что он у меня есть, и его использовали не по назначению. Зевнул и смежил веки за секунду до того, как в голове мелькнула шальная мысль: а как я завтра буду чувствовать себя в седле?
Проснулся потому, что к моему паху притёрлись тёплым гладким задом. Дыхание Ромки опять танцевало танго. Он всхлипнул и вжался в меня сильнее. Проверил ладонью и оскалился. Полная боевая готовность. Скользнул рукой по его бедру. Дрожь и тихий выдох, как подтверждение — не ошибся…
— Блядское состояние недовыеба. — отчаянно шипит в сгиб своего локтя, куда зарылся лицом. Передо мной не надо долго говорить, я знаю, чего именно не хватило бесу. Осторожно касаюсь губами изгиба плеча, провожу языком по шее за ухом, прикусывая мочку. Где-то в подсознании отложился полёт и приземление тюбика со смазкой в моём изголовье. Нашаривается быстро, Ромка вздрагивает от звонкого хлопка. Блуждаю губами по спине, а пальцами плавно растрахиваю вход, пока он нетерпеливо вгрызается в край покрывала. Я слишком нежен, не понимаю почему, но продолжаю изводить пацана неторопливыми ласками. Размазываю остатки лубриканта по члену, вхожу одной головкой, дразню расслабленный вход, с каждым толчком продвигаясь на пару миллиметров глубже и вынимая вновь. Ромка лишь судорожно глотает стон за стоном, зажимая рот ладонью. Добираюсь рукой до горла с гуляющим кадыком, придушиваю, ощущая сильную пульсацию артерии под пальцами.
— Блядь… Лёх… чудовище… со мной надо пожёстче! — впивается в моё предплечье, когда начинаю надрачивать в медленном режиме прибоя. Ромка, поскуливая, подмахивает, но обнимаю и лишаю возможности ускоряться. Размеренно вколачиваюсь сзади, и зажимаю бесу ладонью рот. Несильные укусы в шею и загривок заводят ещё сильнее… пацан выгибается, кожа блестит от влажных разводов. Меня перекрывает от ощущения бессилия этого безбашенного засранца, дрожащего сейчас в моих руках. А ещё демонстрирую наглядно, что хочу его и прощаю… Хочу! Шепчу это пацану на пылающее ухо. Ромку передёргивает в сладкой судороге, и он начинает кончать, чеканя стоны. Догоняю его в два толчка, едва успевая вынуть член и заткнуть блаженно улыбающийся рот поцелуем.
Дрожь гибкого жилистого тела сходит на нет. Пацан вытягивается вдоль меня, неожиданно хватает за руку и кладёт её себе на грудь.
— Что ты там… про сердце пел?
— Чтоб его взяли… — утыкаюсь губами в широкое острое плечо.
— Почему? Никому пока не нужно было?
— Полагаю, да…
— А если найдётся такой деби… в смысле… желающий… — затихает, ожидая моей фразы.
— Тогда… он должен понимать, кого берёт.
— Угу…
Я футболкой затираю на спине Ромыча и на пледе следы преступления. Тихие перешёптывания сменяются мерным дыханием.
Просыпаюсь рано. Странно, ведь в отпуске — махровый безответственный совин со стажем. Пацан спит на моей руке, повернувшись лицом. Мне нравится, как тихо он дышит. И какие длинные у него ресницы. На прокушенной губе запеклась капелька крови. Не бужу. Просто смотрю, почти зубами удерживая руку, которая тянется потрепать по светлой копне волос, провести по ресницам и губам, ведь нежность скупа, а такое утро… может и не повторится. Сжимаю зубы. Осторожно встаю.
Натянув трусы и джинсы, выползаю из палатки, щурясь на солнце, пробивающееся сквозь деревья. Наслаждаюсь прохладой, обнявшей разгорячённое сексом тело, и тишиной, окутавшей палаточный городок. Наши шмотки на верёвках подсохли, но не вижу обуви. Её, скорее всего, в сушилку забрал Каримыч. Что-то мне подсказывает, что Влад пробудился раньше меня. Выбираюсь на берег: на злополучном понтоне сидит опухший Каримыч, цедит кофе из поллитровой кружки. На меня смотрит, как комдив перед командой «пли», мат запивает, чтобы сразу не «огладить».
— Твою мать, Леший?! Я ж в почётном карауле полночи около вашего логова разврата простоял! Члены не постирали в хлам, кролики?
