Он желал видеть рядом с собой ту величественную королеву, что боролась и сопротивлялась до последнего вдоха, что прокляла его на последнем выдохе. Того рыцаря в пышной юбке, что стойко защищал свои идеалы и готов был пожертвовать всем ради того, чтобы стереть из истории её, как ей казалось, нечестивое правление. Не каждому правителю хватит сил признать подобное и пойти на такое.
Он желал видеть рядом женщину, достойную называться женой царя от неба и до земли, женой полубога. Настолько же царственную, насколько властную и величавую. Женщину, достойную стоять рядом с ним и править его государством.
Он желал, в конце концов, чтобы эта женщина сопротивлялась его поцелуям, отбивалась от его объятий, чтобы с горящей в глазах злостью смотрела на него. Чтобы она доказывала каждым своим движением, что не сдастся ему просто так. Что она сильнее его. И пусть бы он не соглашался с ней, но ему нужна была эта — физическая и душевная — боль. Такая боль, которая приносила бы ему удовольствие от того, что его отрицают и ненавидят. Он хотел наслаждаться именно такой болью — настоящей, подаренной достойной женщиной.
Сэйбер, сидящая перед ним, вызывала лишь раздражение. В её пустых глазах была нарисована искусственная преданность. Такая женщина не заставляла его хохотать над её уверенными словами или доказывать снова и снова его превосходство. Она по умолчанию была согласна, что он выше неё в этом мире и что он её повелитель.
Скучно. Неинтересно. Глупо. Раздражающе.
Лицо одно, но две разных личности. Как две стороны луны. Как аверс и реверс. Только реверс ему был не нужен.
С шумом вздохнув, Гильгамеш гневно приказал:
— Подойди ко мне!
Сэйбер поспешно встала и подошла к Королю героев, всё так же неестественно восхищенно глядя на него. Арчер скривился — это выражение её лица было ему противно.
— Я хочу, чтобы ты стала настоящей Сэйбер. Сопротивляйся мне. Будь, в конце концов, живой и прекрати выводить меня из себя своей собачьей преданностью!
Артурия растерянно посмотрела вокруг себя, не зная, что именно она должна сделать. Арчер выжидающе глядел на неё со светящимися от негодования глазами.
— Вы же хотели, чтобы я Вам подчинялась.
Последняя капля в чашу терпения — и Гильгамеш сорвался. Быстрым взглядом он окинул комнату, увидел кинжал, лежавший здесь очень кстати, и молниеносным движением всадил его Сэйбер под рёбра. Она охнула и, обмякнув, упала на пол. Не первый раз Арчер видит, как эта женщина лежит у его ног, но только теперь это доставляет настоящее удовольствие.
— Ты ничем не отличаешься от тех шавок, что окружают меня. Ты — не Артурия. Ты нечто, чей разум испорчен проклятым Граалем, исполнившим моё желание наизнанку. И раз так, то тебе не место рядом с Королём героев.
Он помолчал, наблюдая, как кровавое пятно стремительно разрастается и окрашивает белоснежно-чистое платье Сэйбер в ярко-алый цвет. Презрительно хмыкнув, Гильгамеш бросил окровавленный нож на пол.
— И тебе не идёт красное.
Тело Артурии медленно начинало исчезать. Но чуда не произойдёт: Арчер знал, что на её место не явится настоящая Артурия – великая и сильная женщина, что заставляла его сгорать от желания и ярости одновременно. Та Артурия, что была источником его боли, приносившей наслаждение. Та Артурия, чья воля и честь были непоколебимы.
