— Достаточно, — прогремел ледяной голос Максима. Он нервно кинул купюры на стол, расплачиваясь за кофе, и встал из-за стола, встречая перед собой взгляд коллеги.

— Мы даже чаю вместе не выпили, — с деланным разочарованием сказал Тимур. В глазах плясали нездоровые искорки самодовольства. Макс выдохнул ему прямо в лицо, обдавая горьким запахом кофе, отчего Тимур поморщился. Это стёрло на несколько мгновений выражение лица, которое крайне бесило Максима, и он ответил:

— На работе выпьем. Идём, Рита.

Рита не шелохнулась. Она в упор смотрела на разъярённую Вику (какая трагедия: подруга не поделилась новостью о том, где работала!), стараясь не мигать. Будто в голове происходил мыслительный процесс, производящий ответ на вопрос, не было ли всё это дурацким сном.

— Смотреть на тебя теперь даже не буду! — Вика надула губы и демонстративно села на то место, которое до этого занимала Рита. Она открыла рот и перевела взгляд на Тимура. Тот настолько радовался происходящему, что Рита невольно подумала, что ей впервые в жизни хочется кому-то нанести увечья. И уйти бы отсюда подальше и быстрее, пока мозг в шоковом состоянии не подал сигнал к действию — схватить вилку с подноса мимо проходящего официанта и воткнуть поглубже в глаз самодовольного танцора.

— Рита! — Макс потеребил её за локоть, и она очнулась. Увы, ей это не снилось.

Они вышли из кафе и завернули за угол к площади. Максим встревоженно посмотрел на Риту, которая, поджав губы от неудовольствия, нервно сжимала и разжимала пальцы. Прежде чем он успел что-либо спросить, она выкрикнула:

— Почему именно он?! — Голос треснул на последнем слове. — В этом городе полно мудаков, почему надо было выбрать самого худшего из них?

Максим мрачно хмыкнул. Ему не нравилось то, что Тимур вообще связался с Викой: он, конечно, не был с ней знаком и вообще не беспокоился о её личной жизни и безопасности, но вот то, что коллега обратил на неё своё внимание, было странным. Тимур предпочитал куколок — не просто ухоженных и красивых леди, а настоящих накрашенных кукол. Вика была, безусловно, хороша: прекрасно одета, макияж и маникюр на месте, но не было кричащей вульгарности, что так привлекала Тимура. Это было странно. И казалось бы, надо порадоваться — у человека стал лучше вкус, но Макс в это не верил. Тимур не из тех людей, что выбирают девушек по сердцу. Из тех же, что выбирают их так, чтобы можно было повыпендриваться — чья кукла круче.

— Идиотизм какой-то, — устав повторять это про себя, Рита наконец сказала вслух. Она и ранее представляла реакции Вики на то, как она случайно узнаёт о Риткином секрете. Среди множества возможных вариантов были удивление, изумление, смех, даже зависть, но гнев?

— Она отойдёт, — успокаивал Макс, похлопывая собеседницу по плечу. — Переварит и отойдёт.

— Да уж, ты видел, с кем мы её оставили? Он-то поможет переварить, конечно.

Переходя дорогу, Макс едва не налетел на капот выскочившей из-за поворота машины. Пары секунд хватило, чтобы опознать, что это за машина: чёртов Lexus.

Алёна, сидевшая за рулём и барабанившая по нему ногтями, вперила изучающий взгляд на них обоих. Максим, державший себя в руках до сей поры, вышел из себя одним появлением этой женщины. Мощно ударив кулаками о капот (Рита вздрогнула и забеспокоилась, не осталось ли там вмятин), танцор закричал в лобовое стекло, зная прекрасно, что водитель услышит.

— Прекрати меня преследовать! Оставь меня уже в покое! Неужели ничего не понимаешь?!

Прокричавшись, Максим схватил Риту за руку и повёл через дорогу, благо, что горел зелёный. Рита, взвинченная, ожидала любой сумасшедшей реакции от Алёны, но та, как ни странно, просто надавила на газ и уехала.

До чего же удивительны люди: когда рисуешь себе в голове их поступки и реакции, они ведут себя совершенно по-другому.

— Я б тебя подвёз, но у меня нет Lexus’a, — со злостью проговорил Максим, подводя её к трамвайной остановке. Рита печально вздохнула, она понимала: суть не в отсутствии авто, а в существовании раздражающего фактора в лице Алёны.

— Ма-акс, — нерешительно протянула она. Настала ли её очередь успокаивать его? — Что такого между вами произошло, что она тебя преследует, а ты на дух её не переносишь?

Максим поморщился.

— Какая разница, — устало выдохнул он. — Твой трамвай идёт.

Тимофей посмотрел на часы на своём мобильнике. Цифры засветились, оповещая, что было уже полодиннадцатого. Чего требовалось Рите в такое время, он понятия не имел. Когда она звонила и просила прийти, голос её был измождённым, но не особо расстроенным. Поэтому он шёл к однокурснице в неплохом расположении духа, даже в чуть приподнятом. Но когда увидел, в каком она была состоянии, то понял, что случиться могло что угодно, только Ритке теперь было плевать.

— Решила переквалифицироваться в алкоголички? — поинтересовался он, ухмыляясь и приседая рядом на скамью, что стояла у её дома. Глаза девушки затуманились, в руках — бокал с вином. Раскупоренная бутылка стояла у неё ног, поблёскивая в свете ночных фонарей.

— Изменение термина меняет отношение к предмету, — философски заметила она. Тим скривился.

— Что?

— Что «что»! Иными словами не алкоголичка, а фурия кутежа.

— Я заметил, — рассмеялся Тимофей, поднимая бутылку и читая, какое содержимое в ней находилось. — У тебя тут просто безудержное веселье.

— Вика встречается с Тимуром.

Тимофей обрадовался, что держал бутылку прямо над своими коленями: стеклянная тара выскользнула из рук и приземлилась прямо на его джинсы. Остатки содержимого расплескались на его белые кроссовки, но на это он даже не обратил внимания.

— Как её угораздило?

— Как-то так, — пожав плечами, заметила Рита равнодушно. Теперь равнодушно. — И она в курсе того, где я подрабатываю.

Следующие несколько минут занял рассказ о произошедшем. Рита, распалившись, даже упомянула инцидент с Алёной, хотя непосредственно к ним обоим это имело мало отношения.

— Ну и какая разница? — развёл руками Тим. — Если Вика восприняла это слишком близко к сердцу и решила, что это нечто вроде предательства лучшей подруги, то… это её проблемы. Тебе не нужна подруга, которая делает проблему из ничего.

— Завтра я так и буду думать, — кивнула Рита. — Но знаешь что? Это она честно признавалась, что намеренно скрывает своего парня. А я вот… Я никакого намёка ей не давала на то, что у меня есть какой-то секрет, который когда-нибудь при хороших обстоятельствах его раскрою. Она не была к этому готова. Так что единственная мразь здесь я.

— О-о-о, — простонал Тим, прикрыв лицо ладонью. Быть свидетелем чьего-либо самобичевания — последняя вещь в списке удовольствий. — Значит, так. Ты сейчас идёшь спать. Эту бутылку я выбрасываю во-о-от сюда, — стекляшка с грохотом опустилась в наполовину заполненную урну, — и завтра в универе мы поговорим нормально. Ладно?

Всё звучало ладно. Только следующие дни в университете не принесли ничего хорошего.

Честно говоря, в такой обстановке альма-матер и связанные с ней дела были последним, о чём думал Тимофей. Съёмки клипа, подготовка к новому вечеру «Однажды в…», разработка концепта выступления на случай, если они всё-таки попадут на чемпионат стриптиза — никакие тесты и зачёты не сравнятся с этим. Но порой судьба осыпает такими ударами, что сам себе удивляешься, что начинаешь переживать из-за того, что раньше не имело никакого значения.

Несколько дней в университете прошли более-менее гладко, даром что Вика не желала разговаривать с Ритой, и как следствие — с Тимом тоже. К нему в голову закрались подозрения, что Тимур мог рассказать своей «боевой подруге» и о его статусе в клубе, но какое ему дело до этого было? Если Тимофею пришлось бы выбирать, с кем продолжать общение, с оговоркой на то, что отвергнутая опция разорвёт всякие связи, то он бы в мгновение ока выбрал Риту.

Однако. Не всё так просто, как могло бы быть.

— Марцинкевич здесь? — раздался писклявый голос секретарши из деканата, внезапно заглянувшей к ним в группу на пару английского. Тим уже сегодня получал пару странных вопросов а ля «А ты правда танцуешь в стрип-клубе?» и «А что, говорят, у тебя за прелюбопытная работа?», но старался отшучиваться. Однако голова секретарши в проёме двери давала понять, что номер с остроумием, возможно, больше не пройдёт.