Тишину, наступившую после того, как Глеб умолк, нарушил лишь лёгкий кашель сидящего за своим столом Сергея. Ведущий едва сдерживался, чтобы не засмеяться и сильно жалел, что сидел в другой половине помещения и не видел лиц Марины и Рэма, которые стояли к нему спинами.
— А ты не хочешь работать в моём клубе? — с неподдельным интересом в тоне спросил его Рэм. Глеб ошалело посмотрел на египтянина, чьи чёрные глаза искрились от восторга.
— Что? Где?
— У меня в Москве.
Глеб слегка изумился и хотел сделать замечание по поводу принадлежности Москвы, но решил, что мудрее будет промолчать на этот счёт.
— Э-э, нет. Мне тут хорошо.
— Он настолько феерически бредовый, — обратился Рэм к Багире, нисколько не огорчившись вялым ответом Глеба, — что я готов украсть его у тебя, несмотря на наше джентльменское бизнес-соглашение против переманивания сотрудников.
Марина нетерпеливо цокнула и повернулась к Глебу. Тот смотрел на неё как провинившийся щенок на хозяина, зная, что сейчас получит по полной программе за свои шалости.
— Ты вправду ей нагрубил? Глеб, это непрофессиональное поведение.
— Я лишь тонко намекнул, что им было бы неплохо ротики закрыть, пока в них лишнего спиртного не налилось ненароком, что чревато ухудшением самочувствия.
— Нет, я серьёзно — заберу его, — не унимался Рэм, на что Багира буквально рыкнула:
— Помолчи, — и вернулась к Глебу. — А что Рита?
— В конфиденциальной обстановке Ритульчик сообщила мне потом, что одна из болезных подружек выставила перед ней шпильку, вот она и упала. Я не стал разбираться с этими глупостями и просто отправил домой. Решил, что перетрудилась.
— Думаешь, — понизив голос, задумчиво спросила Марина, — это связано с Максом? Алёна Герцева ведь ему покоя не даёт, насколько я знаю.
Прежде чем Глеб успел что-то ответить, из-за стола Сергея послышался шум: упали папки с документами. Тот быстро поднял их и, по-идиотски улыбнувшись, помахал картонками перед собой, давая понять, что всё хорошо. Но Марина успела заметить странное выражение лица Сергея.
— Ты в курсе чего-то?
— Не-е-ет, — не своим, каким-то высоким голосом протянул Сергей. — Я не участвую в их разборках.
— Да у вас тут Санта-Барбара, — заметил Рэм и легко присвистнул. Багира не обратила внимания на этот комментарий.
— В следующую пятницу, когда Герцева снова придёт в клуб, позови меня, — дала она указания своему администратору. — Такие проблемы надо решать по мере их поступления, но держать ухо востро. Никогда не знаешь, что выкинет неуравновешенная, в плохом смысле, женщина.
Глеб не удержался от улыбки, снова вспомнив морально ослабшую Марину: действительно, были очаровательные виды неуравновешенности.
Щёлкнув пальцем, Багира уведомила, что им с Рэмом надо удалиться для собеседования. Египтянин бодро направился к двери, по дороге помахав мужчинам рукой в качестве прощального жеста, на который те ответили без энтузиазма. Марина же замешкалась у стола Глеба, стоя с серьёзным видом, словно собиралась сказать что-то значительное. Но в итоге, к общему удивлению, она наклонилась к Глебу и коснулась витой пряди у его лба, вытягивая кудряшки в длину.
— Волосы отросли, — вдруг сказала она и легко провела кончиками пальцев по его лицу. Глеб вздрогнул и застыл, не понимая, чего ожидать дальше. Стукнув каблуками, Марина резко развернулась и уже через плечо бросила: — Тебе идёт такая длина.
Когда стук её каблуков стих в коридоре, Сергей, уже копаясь в коробке, наполненной старым реквизитом, многозначительно посмотрел на Глеба, но тот, как сидел застывший, так до сих пор не двинулся и, похоже, даже не дышал. Усмехнувшись, Сергей нарыл в коробке парик с длинными каштановыми кудрями и, напялив на себя, поинтересовался:
— Я похож на молодого Киркорова?
Глеба хватило лишь на то, чтобы покачать головой, с удивлением приподняв одну бровь, когда коллега, расстегнув верхние пуговицы рубашки, встал в позу и страстно завопил песню упомянутого короля отечественной эстрады:
— Я люблю тебя, Марина, всё сильней день ото дня!
— О, не-ет.
— Без твоей любви, Марина, этот мир не для меня!
— Я не хочу даже слушать! — истошно завыл Глеб, прикрывая уши ладонями. Но Сергей подскочил к нему и шумно задышал ему в лицо.
— Бесит тебя этот Рэм, да?
— Меня бесишь ты, — беспомощно пискнул Глеб, боясь, как бы неадекватный ведущий снова не начал бездарно пародировать кого бы то ни было. Тот в один прыжок переместился к зеркалу — его проворности и гибкости могла позавидовать любая балерина, которая случайно в беспамятстве умяла на ночь четыре котлеты, полкило пюре и пару кусочков торта — и принялся чувственно двигать бёдрами под музыку, звучавшую только у него в голове, приговаривая:
— Ходит тут, строит из себя умного и обаятельного, горячего восточного парня. Улыбается в тридцать четыре зуба…
— Тридцать два, — поправил его Глеб, наконец, убрав ладони от ушей.
— Какая разница, — махнул рукой Сергей и вновь вернулся к столу Глеба, уперевшись в него ладонями. — Неужели ты так и будешь спокойно смотреть, как этот бедуин уводит твоего верблюда?
— Эй, не надо так о Мариночке, — по-детски обиделся Глеб. Сергей закатил глаза.
— Это образно. Сравнение, понимаешь? Твоя Мариночка для тебя, конечно, и королева, и императрица. Но что толку поклоняться чужой правительнице? Активней, сударь, завоёвывай свою королеву, а после хоть алтарь вокруг неё строй. Только не смотри при Рэме на неё этим собачьим взглядом. Даже мне тошно стало.
Сергей продолжил своё странное выступление у зеркала, пока Глеб, понурив голову, обдумывал его слова. Если бы всё было так просто.
Рита с мечтательной улыбкой смотрела, как хрустальные капли дождя мягко разбивались о стекло и лениво стекали вниз. На полпути их сбивали другие — только что упавшие капли, отчего создавался любопытный прозрачный лабиринт из воды. Рита поднесла палец к окну, намереваясь прочертить своеобразный выход, как трель телефона, оповестившая о прилетевшем сообщении, её остановила.
«Кто вообще такая эта Алёна?» — вопрошал Тим в смс-ке, негодование и недоумение прямо лилось сквозь дисплей аппарата. Они уже второй день обсуждали эту тему, Тимофей даже пару раз абсолютно серьёзно высказался, что Рите в самом деле надо было пырнуть дерзкую даму по лицу, жаль только, что за это можно загреметь. Рита старалась не посвящать Тима в то, что Алёна, судя по всему, бывшая возлюбленная Макса и преследует её по той причине, что подозревает, будто у них с Максом какие-то отношения, и хочет их разлучить. Или, если никакого интимного взаимодействия между ними ещё нет, пресечь всё на корню. Рита хмыкнула: вроде бы она младше Алёны, а прекрасно понимала, как это по-детски.
«Дура какая-то», — шустро скользя пальцами по дисплею, ответила Рита. И, подумав, добавила: «Не умеет вести себя прилично в нетрезвом состоянии».
— Ваш капучино.
— Спасибо, — растерянно промямлила Рита, вздрогнув от того, что сразу не заметила официантку с подносом. Та мягко улыбнулась и развернулась, подбегая к соседнему столику, чтобы принять заказ. Рита задумчиво посмотрела ей вслед: может, уволиться из Aurum’а и пойти в какое-нибудь кафе? Ну нет, ни одна взбалмошная посетительница не стоит таких жертв.
Ещё полгода назад Рита считала, что работать в ночном клубе могут только люди лёгкого поведения и базового воспитания. По её тогдашнему мнению, приличному человеку там было нечего делать даже на должности официанта — впрочем, так же, как и по мнению множества рядовых заурядных людей. Три месяца назад Рита решила попробовать — узнать, так ли это на самом деле. В конце концов, уйти можно всегда. И вот теперь она не представляла себя без этой атмосферы, шума, толп людей, чересчур громкой музыки, золотистых подносов и самоуверенных — заслуженно — улыбок танцоров. Даже Тимур стал неотъемлемой частью этой картины.
«А кто умеет?» — пришло сообщение от Тима. Его вопрос был риторическим, но тем не менее, Рита решила ответить: «Я».
