— А что тут думать, Серёженька? — пожал плечами Глеб. — На групповой номер поставим Максимку, Дениску и Тимофейчика, а на одиночку — Тимура.

— В том-то и проблема, — вздохнул Сергей в трубку. — Багира хочет на группу поставить Макса, Дениса и Тимура, а на одиночку — Тима.

— Откуда такой странный выбор?

— От рейтингов. Ты на сайт заходил? Его номер с Фурором просто взорвал всё и всех.

— Но Тим совсем новичок! Нельзя ориентироваться на одни рейтинги! — возразил Глеб.

— Я тебе поэтому и звоню. Вечером поговори с ней, ладно? Надеюсь, у тебя получится её переубедить. Вы же типа родня, может, послушает тебя. Заодно у тебя представится прекрасный шанс, чтобы…

— Никаких прекрасных шансов, Серёжа, — удручённо покачал головой Глеб, хотя его собеседник этого видеть никак не мог. — Прошу тебя, не лезь мне в душу. Я сам разберусь.

— Хорошо, Глебушка. Только не забудь по пути разобраться, кого куда нам ставить. И да, программа с «Камелотом» прошла тоже на ура. У тебя уже есть идеи на следующую субботу?

— Я придумаю что-нибудь, — вяло ответил Глеб, и на этом разговор был завершён. Положив телефон на стол, мужчина в который раз бросил взгляд на плакат с неизменно улыбающимся и жизнерадостным Керри, который будто подначивал его и говорил:

«Самый страшный шаг — всегда первый. Главное — сделать его».

========== 13. Откуда берётся храбрость ==========

Помолчим вместе,

Наслаждаясь тишиной,

Я могу двести

Лет молчать рядом с тобой.

Но уже снова

Расставаться и бежать,

Если есть слово,

То пора его сказать.

(с) Lumen — Тишина / 4:01

Когда Гато представился на ресепшене и заявил, к кому он пришёл, его без вопросов проводили на четвёртый этаж гостиницы, где поселился Факундо вместе с сестрой. Видимо, ждали — значит, Сергей предупредил.

Музыканту было немного боязно входить в номер, возле которого его оставили, и он с минуту молча постоял перед дорогой деревянной дверью, покрытой лаком, осмотрел свои серые линялые кроссовки, которые резко контрастировали с новым зелёным ковром в коридоре отеля, а потом окинул взглядом дрожащие ладони. Собравшись с духом, быстро постучал, словно надеялся, что внутри никто не услышит, и он спокойно сможет уйти с чистой совестью, но не тут-то было: через пару секунд дверь отворилась, а на пороге Гато встречал поддатый испанец с бутылкой пива. По недовольному и небритому лицу Факундо было похоже, что он готов был огреть несчастного Гато стеклянной тарой, но неожиданно он расплылся в улыбке и запричитал на испанском:

— Дани, мой друг! Скорее же заходи ко мне! — мощная натренированная рука испанца буквально впихнула Гато в номер, и тот ошарашено осмотрелся вокруг себя, не понимая, с чего вдруг человек, который избил его этим утром, через несколько часов радушно принимает его в своём номере. — Давай отметим нашу встречу!

— Факи, я не пью, — хрипло сказал Гато и, прокашлявшись, рукой отодвинул от себя ещё пустой стакан.

— А, ну да, — буркнул Факундо и поплёлся к постели: простыни и одеяла были собраны в бесформенную кучу в углу, где по традиции величественно лежат подушки, да и вообще порядка в комнате не наблюдалось — чемодан стоял рядом со шкафом, сверху были набросаны разноцветные футболки, а на столе изумрудным блеском сверкали бутылки из-под пива.

— Факи, я пришёл извиниться.

Испанец озадаченно и серьёзно посмотрел на бывшего друга. Вкупе с перекошенным от беспробудного в течение двух дней пьянства лицом это выглядело как минимум неуместно, а оттого — комично.

— Передо мной что ли?

Гато кивнул. Он робко мялся у самого входа в комнату, сунув руки в карманы штанов и виновато озираясь по сторонам. В голове пульсировала лишь одна мысль: «Где Апола?»

— Ты дурак, — торжественно изрёк Факи и допил бутылку до дна. Когда пустая тара опустилась на пол, испанец многозначительно посмотрел на Гато. — Извиняться должен я — за то, что морду тебе набил. Но я этого делать не стану, — после этих слов он отчего-то развеселился. — Потому что ты заслужил. Апола писала тебе, звонила, искала по чёртовым соцсетям, а ты как сквозь землю провалился. И всё из-за чего?

— Из-за моей трусости.

Гато показалось, что Факундо даже протрезвел, когда услышал это. Но энтузиазм быстро померк в его уставших глазах.

— Зато честно. Знаешь, я ведь зла на тебя не держу, просто хотелось сделать взбучку за сестру. Она так переживала… До сих пор переживает.

— Где она?

Факундо кивнул в сторону соседнего номера справа. Гато понял, что ему мягко намекают очистить пространство, когда испанец откинулся на спину на своей постели и помахал рукой.

Стучаться к Аполе было ещё более боязно. Но делать этого даже не пришлось: судя по всему, добрый братец отправил ей сообщение о том, что у её двери стоит долгожданный гость. Эмоциональной встречи, как с Факундо, не получилось. Апола сухо кивнула и пригласила войти и присесть в кресло. Гато не особо разбирался в жестах и языке тела, но насколько он мог судить по тому, как девушка тёрла пальцы, она волновалась.

— Зачем ты приехала?

— А зачем ты уехал?

Закономерный вопрос. Гато хмыкнул, но в этом не было и доли радости. Смех сквозь слёзы.

— Я хотел тогда, чтобы ты меня поняла: хоть я и приехал в Барселону в поисках отца, но нашёл кое-кого более важного…

— Именно поэтому ты уехал? — Апола злилась всё больше с каждым его словом. — Поэтому ты решил молча покинуть страну? Преподать мне урок, что ли? Ты только себе хуже сделал!

Апола запнулась, вспомнив, что обещала себе не выходить из себя, несмотря на то, как Гато будет оправдываться. Сделав глубокий вдох, она постаралась как можно мягче посмотреть ему в глаза. В конце концов, она прилетела сюда, чтобы поставить окончательную точку. Пусть прошёл не один год с тех событий, но ей не нравилось, когда отношения с кем-либо завершались неопределённым многоточием.

— Это очень плохое объяснение, знаешь ли… — наконец тихо сказала она.

— Всё из-за того, что я трус, — чуть громче ответил Гато. Услышав эти слова, Апола подняла голову и изумлённо посмотрела на своего собеседника. — Я мог бы прийти тогда к тебе и всё сказать, попытаться объяснить ещё раз. Я мог остаться и познакомиться с отцом. Но я решил, что он мне не нужен. А когда ты сказала, что считаешь иначе… Я просто подумал, что нет смысла тебе что-либо объяснять. Что это конец. Что всё между нами не имеет вообще никакого смысла, потому что ты в Испании, я — в России, и у нас всё равно не было бы никакого будущего. По этой причине я струсил и улетел. Я хотел лишить тебя сложного выбора.

— Сложного выбора, говоришь? — на этот раз Апола решила себя больше не сдерживать. Она резко подскочила к тумбе, вытащила толстый конверт и подала его Гато. В тёмно-карих глазах плескался гнев. — Ты решил не только за себя или меня, ты решил и за других людей тоже. Это письмо от твоего отца. Честно сказать, теперь мне уже всё равно, что ты с ним сделаешь. Можешь сжечь или выбросить в реку. Но он очень хотел, чтобы ты его прочитал. Забери его и вычеркни меня из своей жизни уже навсегда. Думаю, это наша с тобой точка.

— Х-хорошо… — только и смог вымолвить Гато и нерешительно направился в сторону двери.

Идя по Театральной площади мимо бриллиантово-прозрачных фонтанов, вокруг которых с криками и смехом резвились подростки, Гато вдруг понял, что прижимает письмо от незнакомого ему человека к животу. Он засунул его во внутренний карман джинсовой куртки и почувствовал на пальцах запах духов Аполы — свежий и лёгкий, как летний букет луговых цветов. Всё, что было между ними, завершилось три года назад, и раны, которые он нанёс себе сам, уже успели зарасти. Но внезапная встреча, наполненная обидами и упрёками, воскресила все чувства — ожидаемые и неожиданные. Они и причиняли самую резкую боль.

Гато шёл мимо фонтанов к трамваю и уговаривал себя, что мокрота в глазах появилась из-за осевших на них капель прохладной воды…