У меня мурашки пробежали по коже. Вся эта тема всегда была далека от меня — где-то в фильмах и репортажах новостей, но никак не один на один с каким-то «психологом». Неужели хрупкая и нежная Оля пережила нечто подобное? Где гарантия, что ее новый брак не придет к тому же? Я вдруг испытал вину за весь род мужской. Но тут же у меня возник очевидный вопрос к этому зазнайке Андрею.

— Чувствую, это очень долгая тема для рассуждений, в один перекур мы не уложимся. Но откуда уверенность, что вы не такой? Или не станете таким?

— На этот вопрос я убедительно ответить не могу, потому что как раз таки не уверен. У всех есть достоинства и недостатки. Хотите сказать, что вы не такой? — он развернулся и как-то насмешливо взглянул на меня. Наверное, думал, что с этим дилетантом разговаривать.

— Конечно! Более чем. Я всегда прекрасно относился к Ольге и никогда не давал ее в обиду. Точно могу сказать, что со мной она была бы счастлива, — я замолчал, готовясь сказать важную фразу. — Но признаю свое поражение. Раз уж она выбрала вас, то искренне желаю вам счастья.

Андрей поднял голову вверх и глубоко вдохнул холодный воздух. Я видел, что его уши и пальцы сильно покраснели от мороза, но он, похоже, совсем не испытывал дискомфорта.

— Вы слишком враждебно ко мне настроены, — он спокойно смотрел мне в глаза, и это насмешливое безразличие ужасно раздражало. У меня даже мелькнула мысль затеять драку. — В свою защиту могу сказать, что всякого «треша» повидал и наслушался за годы практики, и знаю, как можно, а как нельзя себя вести с людьми — будь то мужчины, женщины, дети. И я не заставлял Ольгу под дулом пистолета за меня выходить. Мое дело — предложить, ее дело — согласиться или отказаться.

Его слова показались мне до боли логичными, и я не знал, что ответить. Вдруг дверь на балкон открылась и в проеме показалась Оля. Она выглядела растерянной, видимо, не дождалась, пока мы сами придем и пошла на поиски.

— Вот вы где! — с моей помощью она протиснулась через тяжелую дверь и подошла к мужу. — Андрей, ты же замерз весь! Заболеешь!

Она взяла его за красные, словно опущенные в кипяток, пальцы и стала греть в своих ладонях. Андрей ничего не ответил в свое оправдание и лишь чуть нежнее, чем мне до этого, улыбался, глядя на ее потуги вернуть пальцам жизнь.

— О чем вы тут так долго болтали? Пропустили всю культурную программу.

— Да так, ни о чем особенном, — он мельком взглянул на меня. — Просто объяснял Виктору Ивановичу, что быть геем не зазорно, и не стоит подавлять свои влечения.

— Эм, ладно, — Оля виновато опустила голову, видимо, ей было неловко за свою ложь.

— Может, поедем домой? — Андрей выскользнул из объятий своей жены и посмотрел на часы. — Уже одиннадцать ночи. Мне завтра на работу, да и тебе тоже.

— Да, пожалуй, — Ольга развернулась ко мне. Ветер развевал ее уложенные в прическу волосы, и эта небольшая растрепанность только добавляла ей очарования. — Спасибо за праздник, Виктор Иванович, до завтра!

— До завтра! Аккуратней на дороге! — кивнул я Панфиловым на прощание и остался стоять на балконе. Минут через десять я наблюдал, как они садятся в машину и уезжают по узкой улице в сторону автомагистрали.

Не знаю, какой там из Андрея психолог, но мне совсем не понравилось с ним разговаривать. Может, это говорит моя ревность, и в любой другой ситуации я бы выпил с ним пива в баре и душевно побеседовал о том, о сем. Что-то в нем упорно не давало видеть достойного соперника, но и разбивать их союз я не собирался. Довелось лицезреть, с какой любовью и преданностью Ольга на него смотрит, поэтому мои активные действия все только испортят. Лучше продолжу жить дальше, начну снова встречаться со студенческими друзьями, авось познакомлюсь с какой-нибудь хорошенькой девушкой. Если Ольга нашла свое счастье, то я тоже хочу его найти.

***

— Я считаю, что тебе все же стоит сменить место работы, либо перейти в другой отдел. Кредит твой мы давно выплатили, тебя в этой конторе больше ничего не держит.

— Но почему ты так внезапно об этом заговорил?

— Пообщался с этим Виктором, как его там. Я таких часто вижу. Всем улыбается, а на душе кошки скребут. Его поведение говорит о том, что через год-два он придет в офис с дробовиком и всех перестреляет. Дело не в том, что он «гей», у него явные признаки клинической депрессии, просто он умело их скрывает. А ты ничего не потеряешь. Посидишь дома, отдохнешь от этой офисной рутины. Может, и ребенка заведем, если ты, конечно, не против. Я в состоянии нас полностью обеспечить.

— Ребенка? Да я и не против. Приятно от тебя это слышать… Но Виктор-то тут причем? Он всегда был мил со мной и обходителен. Ты что, ревнуешь?

— Ни в коем разе. Ты же знаешь, что я совсем не ревнивый человек и не загоняю тебя в какие-то рамки. Но у этого товарища явные проблемы. Как психолог, я хотел бы помочь ему, но как твой муж, я боюсь за твою безопасность. Вы проводите вместе очень много времени, кто знает, что у него на уме.

— Странно это… Я работаю с ним четвертый год, и все было отлично. Но раз ты так говоришь… Тебе виднее.

Через две недели Ольга Владимировна уволилась. Сказала, что хочет посвятить себя семье. Какое-то время я поддерживал с ней связь через соцсети и через год узнал, что чета Панфиловых с новорожденным сыном переезжает в другой город. Еще через год Ольга перестала отвечать на мои письма, номер ее мобильного стал недоступен, а в аккаунтах уже давно ничего не обновлялось. Тогда я окончательно потерял с ней связь.