Его глаза немного сузились.

— Если бы она была моей, я бы отвез ее домой, пометил бы запахом и оставил метку, и она не стала бы бегать повсюду, раздавая всем свое печенье.

Я знаю, он считает, что это правда, что он мог бы застолбить свою пару. Возможно, он и мог бы, если бы она была тоже волком. Это просто усугубит ситуацию. Но что, если его пара была человеком? Даже если бы она и не была, волки обычно не любят, чтобы их брали силой и увозили. Женщины очень властные, когда дело доходит до спаривания.

— Это все, чего я хочу, — сказал Ксавьер, скорее всего, он учуял свою пару, раз вышел в город, чтобы похитить ее. Учитывая то, как он действовал сегодня, я думаю, что запах Руби должен соответствовать запаху его самки, раз он вышел из леса. Ксавьер никогда не покидает лес, с тех пор как его мать и сестра были убиты несколько лет назад.

Уверен, Ксавьер не знает, что он не сможет преследовать свою пару, как только окажется в горячке, он не способен на это. Он обычно делает то, что хочет. Хотя я и сильнее Ксавьера прямо сейчас, я бы не смог остановить его, если бы действительно стоял между ним и его самкой. Оборотни становятся неуправляемыми, когда дело касается их пары.

Прежде, чем Ксавьер потерял сестру и мать, он мог бы стать нашим альфой в любой другой день, если бы захотел, но в жилах Ксавьера не текла кровь альфы, да и сам он не горел желанием им быть. У него должно было быть хотя бы желание вести за собой, а это означает иногда отступать и делать все для своей стаи. Ксавьер не был таким.

Теперь он выглядит так, словно вообще отказался от еды. Но будто услышав мои мысли, он нагнулся и схватил одно из печений, съедая его. Я тоже тянусь за одним, но он начинает рычать на меня и щелкать зубами.

— Мое.

Поднимаю руки в воздух, показывая ему, что я не собираюсь их есть. Я обдумываю свои следующие слова, но он толкает меня.

— Моя пара. Я чувствую её на этом печенье, но это не та женщина, которая дала мне их. — Он берет еще одно печенье, осматривает его, явно смущаясь. Я так же немного запутался. Как он мог распознать свою пару?

Затем осознание обрушивается на меня, словно чертова груда кирпичей. Это то, о чем я даже не хочу думать, это то, что заставит альфу потерять свое самообладание. Он с трудом позволил Ксавьеру остаться в этом городе. Единственная причина, по которой он позволил ему остаться, заключалась в том, что Ксавьер поклялся, что будет держатся подальше от людей, что явно не сработало с Руби. Он также одобрил это, потому что Ксавьер пообещал, что никакие дикие животные не приблизятся слишком близко к городу, ведь он хорош в отслеживании. У него, наверное, один из лучших носов в стае, потому что он больше контактирует со своим волком, чем любой из нас. Наверное, поэтому он смог учуять свою пару настолько далеко от леса.

— Хочешь свою пару, Ксавьер? — спрашиваю я, уже зная ответ. Каждый мужчина-оборотень хочет найти свою пару с того дня, как он родился. Одни начинают сходить с ума, когда становятся старше, другие же никогда не находят её.

— Не раздражай меня своими глупыми вопросами, — рычит он, беря еще одно печенье. Кажется, его совершенно не волнует то, что он ест десерты в форме члена.

— Что бы ты сделал со своей самкой?

— Отметил бы ее. Если все, что ты хочешь делать — это задавать глупые вопросы, то ты можешь уходить прямо сейчас. Я буду держаться подальше от твоей пары, но будь я на твоем месте, я бы укусил ее по-настоящему, так, чтобы все знали.

Мой член дергается от этой мысли, и томительное наслаждение ползет по моему позвоночнику. Я не привык к тому, что каждый раз становлюсь твердым, и мне кажется, что уже никогда не привыкну.

— Ты хочешь этим сказать, что собираешься украсть свою пару, притащить ее сюда в лес и заставить ее жить так же, как ты? В холодную зиму без крова? Женщину, у которой, вероятно, есть семья? — Я знаю это, потому что она у нее есть. — Ты вырвешь ее из повседневной рутины и приведешь куда? В какую-то пещеру вблизи этого места, Ксавьер? Ты бы позволил сделать это со своей сестрой?

Он замирает от моих слов, и я попадаю прямо в цель.

— Ты даже не заботишься о себе, и ты реально думаешь, что готов к паре и щенкам? Я слышу, как он глубоко вздыхает, и мне интересно, не зашел ли я слишком далеко. Добивать человека, который и так побит, не в моем стиле, но это чистая правда, и быть прямолинейным с Ксавьером лучший выход.

— Я сделаю все, что угодно, чтобы сделать свою самку счастливой, — он встает, и я следую его примеру. Я могу сказать, что он не совсем уловил смысл сказанного; он уже пять лет как живет один.

— Ксавьер, дом твоей семьи все еще ждет тебя, и я платил за услуги охраны парка, внося деньги на фамильный счет. Возьми себя в руки, а затем получи свою пару.

— Я докажу, что я идеальная пара.

— Я уверен, что так и есть.

С этими словами он уходит вглубь леса.

Я смотрю на часы и вижу, что уже почти семь. Альфа уже должен вернуться к этому времени, и, похоже, нам придется немного поговорить.

— Я знал, что это произойдет, черт возьми! — я слышу, как Стоун-альфа ревет на подъездной дорожке перед его домом.

— Я могу делать все, что хочу. Мне двадцать один год, ради всего святого! — Повышенный тон Гвен заставляет моего сильного волка опустить голову, ее голос пронзает наши уши.

Они продолжают кричать друг на друга, когда я поднимаюсь по лестнице на крыльцо. Я громко стучу в дверь, хотя уверен, что Стоун уже знает, что я здесь.

Он хотел, чтобы я докладывал, когда он возвращается, но я уже опаздываю на пятнадцать минут из-за того, что разговаривал с Ксавьером. Теперь я слышу, как Гвен и Стоун схлестнулись в схватке, и не уверен, что хочу быть братом-защитником, потому что у его маленькой сестрички есть пара, и это никто иной, как Ксавьер. Тогда мех действительно полетит. На самом деле это чудо, что через такое долгое время они смогли уловить запахи друг друга. Хотя с таким сильным альфой, как Стоун, влияющим на Гвен, возможно, это не так уж и удивляет.

Конечно же, Ксавьер и Гвен пересекались раз или два, потому как выросли в одном и том же городе. Но спаривающая волна не нанесет визит, пока оба волка не достигнут восемнадцати лет. Когда Гвен достигла совершеннолетия, Ксавьер уже был в дикой природе в течение нескольких лет.

Когда дверь распахивается, я вижу Гвен, стоящую там и расположившую руку на своем бедре. Она слишком часто тусуется с моей Руби, потому теперь она делает все как она, но мои глаза не следуют к бедрам Гвен, как в случае с Руби. Всякий раз, когда Руби хватается за свои бедра, все о чем я могу думать, это схватить ее за них и сжать в своих руках. Я вижу ее изгибы, и мне хочется ощутить их на ощупь. Когда она надевает одно из своих трикотажных платьев, которое обтягивает всю ее фигурку, я только и думаю, как почувствовать ее кожу под своими пальцами. Скоро я воспользуюсь ее бедрами, чтобы…

— Ты просто будешь стоять там или зайдешь уже? — Спрашивает Гвен со скучающим выражением на лице. Я не виню Стоуна за то, как он её защищает. Ей, может, и двадцать один год, но она едва выглядит на восемнадцать.

Веснушки, которые появились у нее в подростковом возрасте, все еще покрывают ее переносицу, из-за чего она выглядит намного моложе своих лет. У меня нет сестры, но если бы была, я бы поступал точно так же.

— Как прошел твой день в пекарне? — спрашиваю я, заходя внутрь.

— Был бы воистину лучшим, если бы ты прекратил пугать всех. Никогда не думала, что ты станешь тем, кто расстраивает свою пару, Дом.

Ее слова заставляют мое сердце сжаться, а моего волка навострить уши.

— Я не причиняю ей вреда, — возражаю я, смущаясь самой мысли, что такое возможно.

Она фыркает, и это звучит неподобающе. Она закатывает глаза и поворачивается, чтобы подняться по лестнице и убежать от нас с братом. Я протягиваю руку, чтобы остановить ее, желая узнать, что она имеет в виду под «расстраиваю свою пару», но быстро отдергиваю себя. Идея прикоснуться к другой женщине, даже к моей названой сестре, заставляет мой живот скрутиться от боли.