Он тянет меня через дверь, которая закрывается за нами, и я вижу, что мы находимся в темной комнате. Я не могу сказать, где именно мы находимся. Здесь настолько темно, что я не могу увидеть даже своей руки перед лицом. Внезапно я вижу серебряное сияние глаз Доминика, и, хотя я должна быть в ужасе, меня это успокаивает. Я чувствую, как Доминик прижимает меня к стене, и мои руки мгновенно обхватывают его шею. Я не приказывала своему телу делать хоть что-то из этого, оно просто само реагирует на него.

— С меня хватило того, как люди разговаривали с тобой. Я должен сделать что-то, чтобы они держались подальше от моего.

— А я твоя? — Опьянение, в котором я нахожусь, замечательное, и это заставляет меня хотеть того, чтобы Доминик заявил на меня права. Я чувствую, что хочу потереться об него, как и он об меня. Это похоже на то, что все внутри меня воспламенилось, и любое возражение, которое у меня когда-либо было, испарилось.

— Да. — Слово получается властным, но оно возбуждает меня, заставляя оживить самые чувствительные части моего тела. Внезапно я ощущаю новый виток боли, еще более сильный, чем прежде, и издаю стон.

— Блядь. Еще рано, сладкая. Сегодня только попробуем на вкус.

— Пожалуйста, — стону я, не зная о чем прошу. У меня нет контроля над телом и своими словами.

Закрыв глаза, я упираюсь головой в стену, подставляя шею в том месте, где мое платье оголяет ее. Я не знаю почему, но мне кажется, что такой жест должен подтолкнуть его сделать что-то. Мне внезапно хочется, чтобы он припал зубами ко мне, укусил меня.

— Нет, — его челюсть сжата, он борется против моего желания.

Он наваливается на меня своим большим телом, и ощущение его веса немного успокаивает одну из моих потребностей. Он двигается вверх-вниз, потираясь об меня, заставляя материал платья сильно тереться об мои соски. Они твердеют, и я тоже трусь, обнимая его руками, пытаясь приблизить его тело к моему. Я поднимаю ногу и оборачиваю ее вокруг его бедра, притягивая к себе пылающее естество. Я тяжело дышу, тепло в комнате и наши потирающиеся тела заставляют капельки пота катиться вниз по моей шее.

— Только попробуем на вкус, — шепчет он и наклоняется, слизывая их.

Его язык горячий и шершавый, как у кошки. Шершавая текстура ощущается так приятно на моей чувствительной коже, что я стону еще громче, желая большего.

— Еще, — я не осознаю, что произношу это в слух, пока он не начинает лизать ниже, направляясь к моим грудям.

Он глубоко вдыхает, нюхает мою кожу и лижет мое декольте.

— Так сладко.

Внезапно, я ощущаю его пальцы на моих бедрах, на подоле моего платья. Я толкаюсь в его нижнюю часть тела и прошу поднять платье верх. Когда он медленно его поднимает и выставляет напоказ мою попку, он отстраняется и опускается вниз перед моим телом. Я ничего не вижу в комнате, но мне это и не нужно. Я чувствую, как Доминик стоит на коленях напротив моей киски и еще выше задирает мое платье.

Желание продолжить тереться об него остается, я пробегаю ладонями по его волосам, постоянно поглаживая его. Что-то в моем похотливом опьянении подсказывает мне делать это для него, приказывая моему телу гладить его и показать ему, что я желаю продолжения.

Я ощущаю его горячий рот на трусиках, когда он наклоняется и прижимает к ним свой нос. Когда он вдыхает, мои глаза закрываются, а рот открывается, и из него вылетает стон. То, что он вдыхает мой запах, еще больше заводит меня. Я понимаю, что мой запах на нем и внутри него делает Доминика моим. Это звучит немного безумно, но в этот момент это ощущается так правильно. Словно так и должно быть с нами.

Когда он отрывается от моей сердцевины, я начинаю протестовать, но потом чувствую, как его палец поддевает мои трусики и оттягивает их в сторону. Перед тем как я уже была готова его умолять, его горячий шершавый язык прикасается к моей киске, облизывая ту по кругу, впитывая мою влажность.

— Доминик, — стону я, потянув его за волосы, притягивая ближе к себе. Я широко развожу ноги и громко рычу.

— Черт, Руби. Я могу учуять твою девственность. Я не знаю, откуда мне это известно, но мой волк может учуять это. Он знает, что ты невинна.

Я уже открываю рот, чтобы спросить, откуда ему известно это, но внезапно он подается вперед, продолжая посасывать. Он вжимает меня в стену, пока поедает меня, рыча и стуча кулаком об стену.

Туман удовольствия окутывает меня от того, как его рот уделяет внимание моей киске. Я толкаюсь ему в лицо, умоляя о большем, и он принимает это, хватая меня за попку. Я не знаю, как долго он вот так поедает меня — время и место размываются на фоне этого момента.

Я на грани оргазма, но мне страшно кончать. Я чувствую, что если кончу, то меня просто разнесет на миллионы осколков.

— Дай мне свой оргазм, сладкая. Это все, что мы можем иметь прямо сейчас. Ну же.

Я чувствую его острые зубы на моем клиторе, и это ощущение толкает меня через край. Он крепко обнимает меня, когда я кончаю на него, интенсивно и долго, крича от своего освобождения. Это продолжается вечность, и я не хочу, чтобы это закончилось. И пока мое тело освобождается, Доминик напротив моей кожи вызывает эйфорию.

Медленно он опускает меня вниз, придерживая своим мускулистым телом, помогая встать на ноги, когда я едва могу на них держаться. Я по-прежнему ничего не могу разглядеть кроме его сияющих глаз в темноте, но я чувствую себя в безопасности и защищенной.

Его твердый член прижимается ко мне, и я протягиваю руку, чтобы коснуться его. Как только я дотрагиваюсь до него, он хватает меня за запястье.

— Завтра, любовь моя.

Я не знаю, что сказать на это, поэтому просто молчу. Ощущая полное истощение, я опираюсь на Доминика.

— Отвези меня домой.

Я качаю головой, а затем его сильные руки поднимают меня и несут. Я так ошеломлена пережитыми эмоциями и одолевавшим меня сном, что даже не протестую.

Когда я чувствую прохладные простыни подо мной, я едва открываю глаза, видя Доминика, склонившемся надо мной. Его глаза все еще светятся, но я нахожу утешение в них.

Моя пара.

Последнее о чем я подумала, перед тем как уснуть, откуда, черт возьми, взялась эта мысль.

Я смотрю на ее обмякшее тело, растянутое вдоль постели. Мне потребовалось все мое обладание, чтобы расположить мою пару ко мне. Она обнимает меня даже во сне. Человеческие пары не редкость, но и нормой это не назовешь. Единственной человеческой парой в городе была моя двоюродная бабушка. Я не понимаю, как тело Руби может жаждать моего, даже если я не прикасаюсь к ней.

Я думал, что если установлю определенные границы между нами, она будет в порядке. Но когда я сидел сегодня вечером рядом с ней в баре, то понял, что ее тело ожило, просто находясь рядом с моим. Мой волк плюхнулся на спину, когда осознал это. Вероятно, он бы оголил перед ней свою шею, если бы решил, что ей это понравится.

Она такая красивая, ее рыжие волосы рассыпались по белой простыне, ее платье задралось на бедрах, оголяя промокшие трусики и небольшой пучок рыжих волосиков над ее киской, которые я не мог видеть в темной комнате в задней части бара.

Я не могу даже сожалеть, что мой первый раз поедания ее сладкой киски произошел в задней части бара. Нет, не с ее сладостным вкусом, все еще обволакивающим мое горло. Я уже и не мечтал об этом, пока она не вошла в мою жизнь. Я сидел и наблюдал, как несколько мужчин подходили к ней, и хотя они также быстро уходили, когда узнавали, кто она, это по-прежнему не дает мне покоя. Они должны были учуять, что она моя в радиусе двадцати футов. Но этим я бы только сильнее напугал ее.

После увиденного ничего не может меня остановить. Она больше и на метр не отойдет без моего запаха. Я не могу дождаться завтрашнего дня, когда вопьюсь клыками в ее кожу, привязывая ее к себе навсегда, смешивая наши ароматы в один. На всю оставшуюся жизнь мы будем пахнуть друг другом. Только сегодняшним вечером мне пришлось тереться об нее, оставляя что-то от меня на ее коже.