Герка редко ходил в кино, поэтому понятия не имел, чего Данга лишился, но судя по его скорбному виду - как минимум нового мирового шедевра.

- С Умарсом?

- Нет конечно, - Данга нахмурился, - Умка пусть дома сидит и прыгает в свое удовольствие, придурок.

- О ком это вы? - Спросила мама.

Она умела возникать неожиданно, посреди разговора, и невозможно было понять, сколько она успела услышать.

- Помнишь, Данга друга на турслет позвал? - ответил Герка как можно безразличнее, а Данга тут же сделал вид, что его очень интересует, как Варика выдувает пузыри, и к разговору он не имеет ни малейшего отношения, - ну так они поссорились.

- И что, нет больше друга? - расстроенно спросила мама, - А она того стоит?

- Кто?

- Обида. У него, наверное, были свои причины...

Данга не выдержал:

- Ну ма-а-ам! Сам разберусь.

- Дядь Кеех открыл ворота, - поспешил ему на выручку Герка, - пора.

- Не ворота, - Данга принял вид важный и назидательный, - а врата.

- Да какая разница!

Мама вздохнула и пошла к зияющим воротам... то есть, вратам. То есть, технически, вообще дверям.

И Герка с Дангой потянулись за ней.

Только их остановил отец.

- Давайте-ка сестер, - сказал он, - подождете тут. Амме, придержи двери.

Герка удивился: он кучу раз видел ритуал, и никто ему не запрещал. Что изменилось-то?

- Хонга, что не так? - голос у дядь Кееха тоже был удивленный, - Старшие смотреть не будут?

- Ни Данга, ни Герка, не подходят под определение родителей, жрецов или маленьких детей, за которыми некому присмотреть, дядь Кеех, - спокойно ответил отец, - поздновато им. Разве нет?

Дядь Кеех выглянул из-за порога: за ним виднелась бадья, от которой поднимался густой пар. Даже своим никуда не годным жабьим носом Герка мог учуять аромат бесчисленных трав - единственное, что ему нравилось в ритуале имянаречения.

Данга картинно зажал нос.

- Ты всегда был занудой, сынок, - улыбнулся дядь Кеех так, что его подбородки затряслись, будто он сдерживал смех, - всегда был. Точно не хотите, парни? Герка?

- Да уж откажемся, - с плохо скрываемой радостью брякнул Данга прежде, чем Герка успел что-либо ответить, - можно пока накромсать лаваша с кухни, дядь Кеех?

- Ладно, - торжественно кивнул тот, - но не увлекайтесь, а то аппетит перебьете, а у меня есть для вас угощение.

Мог бы и не говорить: после ритуала всегда следовало традиционное застолье. Видимо, только ради него родители братьев и взяли... ну и чтобы было кому девочек от машины донести.

Двери... Врата закрылись, и братья остались одни.

- А ты только на моем наречении был, да? - спросил Данга, - Чего такой удивленный?

- Вообще-то, я был на целой куче наречений. Впервые меня не пустили на ритуал, - пояснил Герка, - я ж даже помогал дядь Кееху пару раз, когда у Амме дела были.

- Да? Ну, папа и правда немножко зануда, - пожал плечами Данга, - пойдем. Нам хотя бы не придется все это время торчать на ногах.

- Свезло.

Когда они нашли лаваш и отломали себе по кусищу, Данга спросил:

- Слушай, а это... ну... после попрыгушек... все нормально было? В школе?

Герка только хмыкнул: с чего это брат вдруг обеспокоился?

Данга, не дождавшись ответа, продолжил:

- Ко мне подходила Мрыкла, - объяснил тот, - ну, знаешь, сестра Кима... Вся такая... - Он надул щеки и выдохнул, обрисовав в воздухе нечто гитарообразное, - пуфф! И спросила... Ну, кто Умарсу синяк поставил. Кто глава моей банды.

- А я тут причем? Твоих же рук дело, - нахмурился Герка.

Вообще-то он надеялся, что хотя бы этот вопрос давно закрыт.

- Помолчи, дай скажу. Я ей всю правду выложил, как на духу: Умарс Буура отметелил, так что теперь нет никакой банды. А она скушала это за милую душу...

- Повезло...

- Да нет же! Ей просто плевать было. И спросила... знаешь, невзначай, правдивы ли слухи... про вас с Лиль?

Герка подавился лавашом, но твердо просипел, едва откашлявшись:

- Нет.

И потянулся за соком. Такие новости просто необходимо было запить.

Где-то в глубине души он ждал этого, но при этом всячески избегал любой мысли об этом. Разобраться с тем, что Лиль отчебучила на попрыгушках... да он и сам виноват... нет, слишком сложно. Хорошо, что хотя бы Лиль вела себя в школе как обычно: игнорировала его в упор. Это очень упрощало ему жизнь.

- Вот и я так сказал. А она сказала "угу".

- Это... хорошо?..

- Это она не поверила, - Данга сочувственно поцокал языком, - ты безнадежен. Можешь присматривать себе парный гроб. Потому что вас там вместе с Лиль и прикопают.

- Поболтают и забудут.

- Как скажешь, - фыркнул Данга, - но я б на твоем месте перед смертью хоть оттянулся бы.

Герка не выдержал и отвесил брату больнючий подзатыльник.

Оставшееся время они просидели молча, обиженно жуя лаваш.

"Не знаю, замечал ли ты, но когда мы оказываемся рядом, на нас все смотрят", - аккуратно вывела Лиль и сунула карандаш в рот.

Она уже сгрызла и выплюнула ластик и теперь пробовала на вкус деревяшку.

"Я физически чувствую это давление. В третьем, кажется, классе, нам задавали читать сказку про принца и принцессу, которые должны были пожениться, чтобы спасти свои страны. И они поженились, и жили долго и счастливо, и их путь усыпали лепестки роз, и я чувствую себя принцессой и думаю - даже если она любила того принца больше жизни, как сильно ей натирала корона?"

Лиль перечитала. Вздохнула. И решительно взялась за остатки ластика. Бумага кое-где уже протерлась до дыр.

Отчистив следы душевных метаний, она написала посреди остатков листа, без колебаний продирая все новые и новые дыры: "Высокопарная чушь. Лиль - дура".

И это было самым искренним из всего, что она сегодня написала.

Она не знала почему, но после того, как она спасла Герку, ее так и тянуло сесть в уголочек и грустно вздыхать. В таком настроении было очень удобно жалеть себя, увлекательно вспоминать, какие у Герки сильные руки и занимать бесконечные часы ожидания непонятно чего уклонением от Мрыклиных вопросов. Но больше мозги ни на что не годились.

Будто какой-то червь залез ей в ухо и превратил ту прекрасно отлаженную счетную машинку, что раньше стояла у нее в голове, в бесполезную труху, большей частью состоящую из вздохов.

Лиль даже прочла парочку любовных романов, чтобы разобраться в новой себе получше. Как ни странно, это помогло: она вычитала слово "увлечение".

Она не "любила" Герку. Она "увлеклась" им. Или даже не им, а самой идеей влюбиться, когда над головой нависает свадьба на тысячу гостей, которую Яйла непременно устроит для старшенького, чтобы никто и пикнуть не посмел, что она обделила неродного сына.

Герка просто подвернулся ей под руку точно так же, как случай на попрыгушках - всем лузерам школы. Если раньше Лиль была одной из тех холодных и мерзких стерв-кошатниц, то сейчас в одночасье стала чуть ли не богиней, внучкой Живицы, ниспосланной на землю во имя чистой и бескорыстной запретной любви.

Когда Лиль случайно встречала Герку в коридоре, она почти слышала, как вертятся колесики воображения у всех случайных свидетелей. На такой плодородной почве сплетни колосились одна другой развесистей.

Когда она возвращалась с попрыгушек, она была полна решимости действовать. Но спустя две недели, три любовных романа, семь осторожных разговоров с Мрыклой о парне мечты и пяти встреч с Геркой в школе, пять из которых Лиль его просто игнорировала, и эта решимость куда-то делась.

Она уже не была уверена, что ей это надо.

Ей не нравилось та, в кого она превращалась. Излишняя романтичность в людях всегда ее напрягала, и ее раздражало, что она не в состоянии контролировать свои порывы. Это стоило прекратить.

Тем более Ким после попрыгушек поговорил с мачехой и сказал свое твердое и вежливое "нет". Яйла очень расстроилась, побила старинный фарфоровый сервиз, - частично о голову пасынка, так что Ким сейчас щеголял почти такой же повязкой, как когда-то Умарс, - но в итоге смирилась и даже не отказала Лиль от дома, решив, видимо, что есть еще шанс, что Ким передумает. Слухи до нее еще не дошли - или она делала вид, что не дошли.