Отнюдь не ослабевало оно и перед фронтом нашей армии. За неделю удалось потеснить противника лишь на Мамаевом кургане и на "Красном Октябре". Постепенно становилось очевидным, что мы не можем наличными силами очистить от гитлеровцев заводской район и выйти к западной окраине города в те сроки, на которые начали было ориентироваться.

Передо мною боевые распоряжения штаба армии, предусматривавшие, например, отрезать к утру 26 ноября от остальных войск Паулюса засевшую на "Красном Октябре" 79-ю немецкую пехотную дивизию. Эта задача оказалась тогда невыполнимой, хотя для охвата заводской территории, находившейся в руках врага, надо было продвинуться всего на несколько сотен метров. По-прежнему не удавалось преодолеть и те сотни метров, которые отделяли наши главные силы от дивизии Людникова. Есть все-таки предел тому, на что способны малочисленные, измотанные тяжелыми боями части, даже если люди воодушевлены происшедшим на фронте общим переломом и рвутся вперед.

Чтобы читатель видел реальное положение вещей, я неоднократно давал справки о том, что представляла собой в определенный момент та или иная наша дивизия. Вероятно, надобно, может быть в последний раз, дать подробную справку и сейчас. Вот боевой состав полков 45-й стрелковой дивизии полковника Соколова на 1 декабря: в 253-м Таращанском - 160 человек, в 61-м Богунском - 152, в 10-м Донецком - 62. А в стрелковых полках 39-й гвардейской дивизии генерала Гурьева насчитывалось к тому дню от 207 до 284 бойцов и командиров.

Обе дивизии стояли насмерть на "Красном Октябре" и примыкающих к нему улицах, не дали врагу захватить завод полностью, выйти через него к Волге. Теперь они же вели здесь наступательные бои, и пока в том составе, какой я только что назвал. Удивительно ли, что они продвинулись не слишком далеко?

Перейдя к жесткой обороне, противник опирался на развитую, мощную систему огня. Серьезного недостатка в боеприпасах он, по-видимому, еще не испытывал-. Но вырваться из окружения - чего, казалось бы, давно следовало ожидать - до сих пор не пытался.

Гитлер - тогда об этом можно было только догадываться - приказал Паулюсу оставаться на месте, обещав "своевременно" деблокировать 6-ю армию действиями извне. В фашистской ставке все еще рассчитывали удержать район Сталинграда, с тем чтобы следующим летом развернуть отсюда новое наступление.

А советское командование все еще не знало, что численность неприятельских войск в сталинградском котле не 80-90 тысяч человек, как тогда считали, а в три-четыре раза больше. И это, между прочим, означало, что армии, действовавшие на внутреннем фронте окружения, предполагаемого численного перевеса над противником фактически не имели.

При всей ограниченности доходившей до нас информации о положении других армий Сталинградского и Донского фронтов (их действия - это было известно координировал в качестве представителя Ставки А. М. Василевский) чувствовалось, как операция по ликвидации окруженной группировки противника теряет темп. А 1 декабря сведений о продвижении наших соседей - как ближайших, так и более дальних - не поступило совсем. Фронт окружения, обозначенный на карте Волго-Донского междуречья, остановился. Это, как мы понимали, говорило о том, что войска, взявшие в кольцо армию Паулюса, сделали все, что могли сделать с ходу, и нуждаются в передышке.

Та пауза, правда, длилась недолго. Через два дня наступление на внутреннем фронте окружения было возобновлено теми же силами (точнее - даже несколько меньшими, ибо обстановка потребовала перебросить кое-какие части на рубежи внешнего фронта). В полосе нашей армии главный удар наносили дивизия Батюка и 92-я стрелковая бригада в районе Мамаева кургана.

Поскольку и в дивизии и в бригаде людей оставалось мало, реально их удар означал атаки небольшими подразделениями, которым обеспечивалась максимальная поддержка артиллерией. Результаты наших атак и на этот раз были скромными. Овладение дотом, блиндажом уже считалось успехом. Причем каждую отбитую нами позицию гитлеровцы пытались вернуть контратаками.

Не очень многого смогли достичь за эти дни и армии, располагавшие большими силами, чем наша. Рассечь, расчленить окруженную вражескую группировку, как это было задумано, пока не удавалось. Войска Паулюса, существенно потесненные с тех пор, как кольцо вокруг них замкнулось, сохраняли возможность внутреннего маневра. Владели они и аэродромами для приема транспортных самолетов. И оборону организовали весьма плотную.

Словом, все оказалось сложнее, чем представлялось (во всяком случае, нам в Сталинграде) на первых порах, под впечатлением блестящего успеха самого окружения.

Как известно, в конце первой декады декабря Верховное Главнокомандование пришло к выводу, что для полного разгрома армии Паулюса необходимо перегруппировать и усилить наши войска на внутреннем фронте окружения. Готовилась новая крупнейшая операция - "Кольцо".

Тем временем гитлеровская ставка сформировала в районе между Вешенской и рекой Маныч, к юго-западу от Сталинграда, группу армий "Дон" (часть вошедших в нее соединений была взята с Северного Кавказа, переброшена из Германии, из Франции). На группу возлагалась задача деблокирования войск Паулюса. Возглавлял ее генерал-фельдмаршал фон Манштейн. Тот самый, с которым мы имели дело в Крыму.

12 декабря Манштейн начал контрудар танковыми соединениями вдоль железной дороги Тихорецк - Котельниково - Сталинград. Положение на этом участке внешнего фронта окружения, на рубежах у Аксая и Мышковы, резко осложнилось. Чтобы сорвать планы врага, потребовалось двинуть туда свежие силы, предназначавшиеся для внутреннего фронта. Операцию "Кольцо" пришлось отложить.

Что касается непосредственно наших задач, то они оставались неизменными: сковывать и истреблять противника, разрушать его оборону, последовательно очищать от него заводской район и центральную часть города.

И никаких пауз и передышек в своих активных боевых действиях 62-я армия больше не знала.

Хоть на шаг, но вперед!

Волга долго не замерзала и в декабре. Прогноз, обещавший завершение ледостава к 28 ноября, не оправдался. Наоборот, наступила оттепель, плавучего льда убавилось. На короткое время с переправой стало легче. Даже лодки нашего гребного отряда вновь были введены в действие для перевозки грузов и людей.

Затем опять пошел густой лед. Там, где его сжимало, возникали непреодолимые для большинства судов преграды. "Кочегара Гетмана" в строю уже не было, и в иные дни к нам пробивался лишь буксирный пароход "Узбек". Необходимое армии снабжение поступало с перебоями. Задерживались за Волгой выделенные нам маршевые батальоны.

Все ждали установления зимней дороги. Она была нужна не только для удовлетворения каждодневных потребностей сражающихся войск. Наставало время взять на правый берег часть нашей заволжской артиллерии. Рассчитывали мы и на пополнение танками.

Ждать зимнего пути через Волгу пришлось до середины декабря. Затянувшееся беспутье, когда ее ни переплыть, ни перейти, наверное, продлилось бы еще несколько дней, если бы не помогла случайность. То ли в результате очередного обстрела острова Зайцевский противником, то ли сама по себе оторвалась державшаяся за ним огромнейшая льдина - целое ледяное поле. Громадину развернуло поперек течения, ей стало тесно между наросшим у берегов припаем, и она начала крушить, подминать под себя и этот припай, и другие плавучие льдины.

Грохот поднялся отчаянный. Командарм, Гуров и я оторвались от обеда, за который только что сели, и вышли посмотреть, что творится на Волге.

Как ни могуча была льдина, снести на своем пути все преграды она не могла. У нас на глазах движение ее стало замедляться. Становилось все вероятнее, что она вот-вот застрянет. И тогда мы получили бы готовый мост через Волгу, который не замедлит скрепить мороз - погода стояла студеная.

- Ну хватит! Ну стоп! - заклинал льдину Кузьма Акимович. (Я еще не сказал, что в первых числах декабря в связи с присвоением политсоставу общевойсковых званий член Военного совета армии Гуров стал генерал-лейтенантом, а начальник политотдела Васильев - генерал-майором.)