Наблюдательный пункт, оставленный на высоте 102 (он выполнял также и функции вспомогательного пункта управления), смог продержаться там меньше полсуток. Прорвавшиеся к кургану гитлеровцы, поднимаясь по его отлогим западным склонам, достигли водонапорных баков...
Бой за высоту, господствующую над городом, вели немногочисленный 269-й полк дивизии НКВД (прикрывавший до того подступы к "Красному Октябрю") и последние исправные танки 6-й гвардейской бригады. Приказ выбить противника с кургана получил командир 112-й стрелковой дивизии подполковник Иван Ефимович Ермолкин.
Эту дивизию я упоминал уже не раз. Состоявшая поначалу из сибиряков, она осталась в моей памяти как неистребимая, бессмертная. В кровопролитных боях дививия сокращалась до полка, до сводного батальона, не насчитывавшего и полутораста активных штыков. Но бывалые солдаты - горсточка ветеранов передавали новым пополнениям традиции дивизии: железную стойкость и особое боевое упорство. И вновь возрождались, хоть и небольшие по численности, славные стрелковые полки - 416-й, 385-й...
Сейчас, правда, был восстановлен за счет остатков соседних частей и прибывших из-за Волги маршевиков один 416-й - полк капитана Асеева. Он и пошел - в обход, через балку Вишневую - отбивать у врага высоту. Подразделения полка, ведя жестокий бой, добрались до вершины, но противник оттеснил их назад. Добрались еще раз - и опять не смогли удержаться: фашисты имели немалый перевес в силах.
Но наши контратаки возобновлялись снова и снова. Двугорбый курган и отдельные участки его широких скатов переходили из рук в руки. Кто где находится и чем владеет в данный момент, было ясно не всегда.
А в четырех километрах южнее, в самом центре города и гораздо ближе к Волге, острие другого вражеского клина уперлось в железнодорожный вокзал Сталинград-I. Он был захвачен прорвавшимися сюда под прикрытием танков группами фашистских автоматчиков, но через сорок минут очищен от них. Еще через час снова захвачен гитлеровцами... Вокзал стал переходить из рук в руки, вокруг него разгорелся напряженный бой.
Шел бой и еще в ряде кварталов центра. Как ни старались операторы уследить за изменениями обстановки, используя все поступающие данные, карта (ею стал крупномасштабный план города) давала лишь приблизительное представление о том, где проходит сейчас линия фронта. Да и не везде она существовала в обычном смысле этого слова. Борьба велась за отдельные здания, способные служить опорными пунктами, за любые другие выгодные позиции, в том числе те, которые позволяли контролировать перекрестки улиц и переходы через пересекающие город овраги и балки. При этом позади у прорвавшегося противника оставались не только мелкие группы наших бойцов, занявших круговую оборону, но и упорно сражавшиеся на прежних рубежах роты, батальоны. А немецким автоматчикам через разорванные стыки частей и подразделений кое-где удавалось проникать в наши тылы.
Создалась обстановка, в которой нелегко было ориентироваться и очень опасно что-то упустить.
* * *
Боевые действия перенеслись на территорию города стремительно. Мы до последней возможности, даже тогда, когда такой оборот событий представлялся почти неизбежным, старались это предотвратить. Но подготовка к борьбе в городе началась еще в то время, когда верилось, что до уличных боев в Сталинграде дело не дойдет. В каждом из трех секторов обороны, на которые был разделен город, велись фортификационные работы, в течение уже многих дней - круглые сутки. Инженерным частям фронта и армии активно помогали местные жители.
И все-таки сделать успели меньше, чем было нужно. 13 сентября Военный совет армий констатировал, что намеченный план строительства оборонительных сооружений не выполнен и наполовину. Оставались неподготовленными к боевому использованию многие выгодные в этом отношении здания. Перед баррикадами, перегородившими улицы, недоставало противотанковых рвов, а сами баррикады, спешно возводившиеся из того, что имелось под рукой, иногда - в самодеятельном порядке, зачастую не представляли серьезного препятствия для танков. Не были оборудованы отсечные позиции, маловато установлено минных заграждений.
Объяснялось это причинами очень простыми. Я уже говорил о том, какие усилия, в том числе усилия десятков тысяч сталинградцев, были вложены в создание оборонительных поясов на дальних подступах к городу - на Дону и в волго-донском междуречье. Те работы начались более чем заблаговременно, при первой (затем надолго отпавшей) угрозе врага двинуться в сторону Волги. Но кому могла прийти тогда в голову мысль, что понадобится оборонять сам Сталинград, находившийся в глубоком тылу? Бывают на войне вещи, предвидеть которые заранее невозможно.
А последние сталинградские обводы - внутренний и дополнительный, "городской", - сооружались уже при резко изменившемся положении на фронте, потом - и под бомбежками, и под огнем. И тот и другой становились нашим передним краем задолго до того, как могли быть по-настоящему оборудованы. Еще меньше времени в сложившейся обстановке оставалось на приведение в "оборонительное состояние", как мы тогда говорили, непосредственно города, на подготовку его к возможным уличным боям.
Под Сталинградом не удалось, как под Севастополем или Ленинградом, стабилизировать на какое-то время фронт хотя бы на ближних подступах к городу. Это позволило бы укрепить как следует, например, крупные заводы, превратив их в мощные оборонительные узлы, усилить и усовершенствовать всю систему создававшихся наспех внутригородских заграждений. Надо также сказать, что объем необходимых работ увеличивало своеобразное расположение Сталинграда, вытянувшегося вдоль Волги на десятки километров. А интенсивная эвакуация гражданского населения с каждым днем сокращала число рабочих рук, которые могли прийти на помощь саперам.
Все, что было сделано для продолжения борьбы за Сталинград в самом городе, делалось уже среди руин и пожарищ, при непрекращающихся воздушных налетах и артиллерийском обстреле. Дальнейшую же "городскую фортификацию" предстояло вести в еще более сложной обстановке разгоравшихся уличных боев.
Но 14 сентября в штабе армии думали не о планах дальнейших инженерных работ. Надо было любой ценой, используя те укрепления, какие есть, помешать продвижению противника в глубь города, не дать ему в новых местах выйти к Волге и раздробить армию, не потерять управление частями, которые он потеснил или отрезал, с которыми прервалась связь.
В этот день обязанности офицеров связи, а точнее - офицеров для особых поручений пришлось выполнять почти всем работникам штаба и политотдела. Отправляя этих офицеров в какую-то часть или в какой-то квартал, им говорили: нужно добраться во что бы то ни стало. И они добирались, многократно рискуя жизнью, передавали приказания, выясняли детали обстановки, выводили подразделения на назначенные рубежи, а где требовалось, наводили порядок, ободряли людей, принимали на себя обязанности погибших командиров и комиссаров. Вернувшись на КП, докладывали о сделанном и увиденном и нередко сразу же получали новые задания.
Если донесения с городских участков фронта задерживались, командарма, да и меня тоже, тянуло подняться хоть на несколько минут наверх, выглянуть на Пушкинскую улицу. Василий Иванович Чуйков, помню, забирался даже на колокольню стоявшей поблизости церквушки. После Мамаева кургана с его широчайшим обзором в "Царицынском подземелье" остро недоставало близкого НП. Но кое в чем происходившем недалеко можно было ориентироваться даже на слух: пулеметные и автоматные очереди, разрывы мин, выстрелы танковых пушек и противотанковых ружей позволяли, по крайней мере, понять, где сейчас идет бой, где он жарче, куда сдвигается. (А на правом фланге армии, в пятнадцати и больше километрах от Царицы, если нарушалась связь, о положении в центре города судили так: раз немцы по-прежнему бомбят его, значит, там наши.)
Постепенно обстановка прояснялась: мы не только точно устанавливали, докуда дошел враг на такой-то улице, какие дома в его руках, а какие в наших, но и твердо убеждались, что наши части и подразделения, попавшие под таранный удар страшной силы, понесшие потери и местами раздробленные на мелкие группы, не пришли в замешательство, не пали духом, что они держатся стойко и действуют, применяясь к создавшимся условиям.
