Грибной суп с кулебякой оказались очень даже к месту, потому что новый режим Артюшиной жизни отражался и на потребности постоянно закусывать и задремывать в необычные для этого часы. Одного было у него не отнять – он постоянно думал о программе и как сделать ее еще интереснее. Он уже достаточно хорошо приноровился рассказывать около музыкальные истории и анекдоты из жизни исполнителей. Его голос, далекий от дикторской чеканности, приносил в программу совсем иное и более желанное: неформальность обращения и бытовой Чапаевский синтаксис. В этом не было ничего нарочитого и неестественного – ведь и его слушатели были скорее случайными и не хотели слышать о пробках на дорогах или про подписание очередного декрета. Артюша пытался говорить как бы за двоих: типа вопрос по теме и ответ на него, но это было непросто, когда твой зримый слушатель – только Куня, с застывшей от удивления в воздухе лапой для предполагаемой облизки. По всем правилам игры ему нужен был бы сайд кик, второй человек, но официально формат его передачи не предусматривал этого. Он должен был крутить музыку с объявлением имени исполнителя и не больше. Хозяин Павел и другие хозяева и так закрывали глаза на то, что он пробегает временами под «красные флажки». Конечно, он мог бы притащить за бесплатно на ночь-другую Константина или Тимофея и включить их в дебаты, но это было бы довольно стремно и рискованно делать на данном этапе. Они – славные ребята, и все такое, но программа – не их работа, а его. Поэтому их отношение к происходящему может быть непредсказуемым и бесконтрольным с его стороны. Он не станет рисковать ради возможности, может быть, сделать что-то интереснее на одну-две сессии. За последнее время Артюша проштудировал массу методической литературы на тему не только его рабочей позиции, но и по радиотрансляции вообще, почти глобально. Он всегда любил постигать что-то новое, и эта была не его вина, что новое чаще всего бывало бесполезным. Теперь у него есть шанс все поменять. Артюша оторвался из размышлений, когда под Варькин бубнеж про утерю штопальной иглы в их совместной постели он обнаружил, что с супом покончено и половину кулебяки все-таки удалось протолкнуть в желудок. В то время, как другая ее половина прочно засела между зубов, и выкорчевывать ее оттуда будет не проще, чем белофиннов из линии Маннергейма. – Жалко, что штопальная игла потерялась именно сейчас, когда могла бы очень даже пригодится. Варвара знала про эту Артюшину слабость – чистить зубы металлическими предметами. Она была против внедрения в человеческое тело металлических предметов не профессионалами и говорила ему об этом, но от ее белозубый безукоризненной улыбки Артюше становилось только обидно за себя, он вставал на тропу войны и жалил ее жестоко. Он мог припомнить Варе недоборы урожая моркови совхоза Гатчинский из-за поедания корнеплодов такими, как она, прямо на полях. Вообще-то, Артюшу лучше бы и не трогать, когда дело доходило до чего-то очевидного с его неправотой. – Клин клином вышибают: попей-ка чайку с кишем. Может все промоет. – Варька, ты знаешь, что в нормальных радиопрограммах должны быть двое у микрофонов для развития темы? Мне завтра принесут немецкий микрофон, и мы будем тебя пробовать. – Меня-то зачем? Я на ди-джея не училась, я – этнолог, если ты помнишь. У нас у каждого свое занятие в этой жизни, так зачем нам путаться друг с другом больше, чем это необходимо для спокойного сосуществования? – Если бы у меня был выбор, то может все бы обошлось и без тебя. Но у меня, прости, выбора нет. Тебе ничего не надо будет делать – просто быть самой собой. Будешь бубнить как обычно, но только в микрофон. Варвара недоверчиво посмотрела на него: «Небось, придумал что-то каверзное, чтобы опростоволосить меня перед всеми полуночниками. Делай как знаешь, но предупреждаю, если какую-нибудь подозрительную эклектичность услышу, то буду молчать.» На самом деле Варе было все равно до передачи, ее заботила возможная потеря ночного сна. Артюша теперь отхлебывал смоляного цвета чай, от которого попахивало, как из железнодорожного депо – вновь смазанными дегтем вагонами, и заедал свежим кишем: «Ты соседа нашего слева, если встретишь на кухне, скажи, что у меня к нему есть деловой разговор, и если я в это время дома сплю, то буди меня пока он не ушел. Хочу у него комнату откупить и расшириться в северном направлении». Артюша давно вынашивал эту идею объединения нескольких комнат с видом на Фонтанку в одну оригинальной величины. Когда-то он обнаружил, что потолочная лепнина, как ножом, отрезана около одной из его стен с соседней комнатой. Ответ был прост и очевиден: во времена совдепии комнату-залу с окнами на Фонтанку поделили на клетухи для вселение народа. Во времена дефолта комнату можно было купить за бесценок, но у него никогда не было денег на покупку недвижимости, впрочем, как и движимости. Не было у него денег и сейчас, но теперь у него была работа, которая требовала расширения площадей. Дальше этой точки он думать не осмеливался, но если вдруг комната будет продаваться, то об этом можно будет поговорить с хозяином Павлом. Вся эта история с работой была довольно неправдоподобной, но он старался об этом не думать под углом следственных органов, если бы те вдруг заинтересовались. С самого начала ему приволокли домой такой кусок техники, что он даже подумал с печалью, что не иначе как ему придется разжигать международный ядерный конфликт с этого агрегата. Это был какой-то музыкальный комбайн с возможностями воспроизводить звук чего вы только захотите. Кроме того там был встроен телефонный узел с кнопками, лампочками и тумблерами, несколькими парами наушников и только одним микрофоном. Все это было укомплектовано в компьютер. В комнату провели линию скоростного интернета. Несмотря на десяток возможных телефонных подсоединений, пока работало только одно с автоответчиком. Комбайн вида не имел никакого и был похож на самопал, но Артюшу это не пугало. Он с молодых ногтей вращался среди музыкантов и дельных самопалов повидал на своем веку немало. Кроме того, в последнее время его мозг работал в ином моде: он подчинил все его интересы новой работе. Несмотря на наличие неразбитого компьютера в доме, Артюша прикрутил свое блоггерство «В Контакте» почти на нет, чем вызвал охи-ахи поклонников его жесткого юмора. Теперь он часами пропадал в сети, слушая радиовещания других ди-джеев (многие радиостанции гоняли броадкаст синхронно на интернете.) Без предварительной подготовки было очень непросто разобраться, отчего одновременно в одном вещании (шоу) участвуют столько много голосов, о чем они говорят и чему так яростно смеются в 6 часов своего утра. Чтобы лучше понимать английскую речь, он слушал ее в наушниках. Варвара сказала ему как-то, что не представляла себе раньше его таким погруженным: с наушниками на голове он был похож на диверсанта, а его тень на стене – на больного Свинкой. Кроме прослушиваний разных радио шоу он готовил материалы для своей программы: что-то выписывал на отдельном клочке бумаге и иногда тренировался произносить названия композиций на языке автора. Французское ему давалось с трудом и звучало похоже произношением на речь белоэмигрантских таксистов в Париже 80 лет назад. Иногда среди бела дня приходил кто-нибудь из его друзей, на чьи телефонные звонки он отвечал непривычно для них односложно. Они хотели наяву убедиться, что с ним все в порядке.

С Артюшей все было теперь в другом порядке. Он ложился спать ранним вечером, чтобы к полуночи быть бодрым и речистым. Этим вечером он сказал Варе про ее ночной дебют и предложил и ей выспаться до начала программы: «Как только почувствуешь, что я уже сплю, можешь потихоньку прилечь рядом. Но до этого постарайся выследить соседа справа…». Когда Артюша получал общие инструкции о том, какую музыку ему гонять лучше, инструктор (креативный директор) сказал ему примерно так… мы не посадили тебя здесь играть колыбельные, чтобы физически усыпить аудиторию, ведь тогда и аудитории не будет. Но нам не нужно, чтобы что-то услышанное на программе подвинуло кого-то засунуть голову в духовку. Нам надо, чтобы программа была на плаву. Мы понимаем, что демография слушателей может измениться, а за ней и формат… Артюша тогда совсем не врубился в наставление, потому что духом был все еще на своей блоггерской странице, где делал он все что хотел и обходился без сопливых. Только некоторое время спустя до него дошло, что правильного сорта музыки для ночных сессий не так уж и много. С самого начала нужно было откинуть все популярное и весь гламур разных лет, все слишком технически безукоризненное и все с конкретной лирикой. Нужно было отказаться от всего, что принесло композициям известность и успех, потому что ночные слушатели не так уж успешны в дневной жизни, и чужой успех подсознательно их тревожит не в лучшую сторону. Этой ночью он гонял лирическую Билли Холидей, рассказал, как ей было жить в Париже, про ее встречи с другими исполнителями. Все шло нормально. Его голос в наушниках времени эфира звучал внушительно, но без надсадных или покровительственных обертонов. Варвара сидела через стол от него в таких же наушниках. Она улыбалась и вязала носок. Было около 2-х часов ночи, когда раздался телефонный звонок в студию. Варвара подняла трубку, немного послушала, а потом стала делать ему знаки руками, что трубку взять нужно ему. Как раз, когда отзвучал последний аккорд звукозаписи, Артюша произнес: «Вы слушаете радиопрограмму «Ночной ковбой», вы в эфире. – Мне посоветовали позвонить к вам на радио. У меня непростой вопрос – я не знаю, что мне делать… Ох уж эта мне Варвара – ведь прекрасно знает, что такие звонки мы не принимаем, можем попасть в переделку… А теперь уж что делать, если человек в эфире? На тормозах не спустишь. – Мы, вообще-то, советов не даем, мы исключительно музыкального направления программа, но вам, как исключение, я постараюсь помочь, если смогу. В чем ваша проблема? – Мне очень неловко, что я не туда попала, но телефон-то у меня ваш. Может быть, не стоит тогда, если у вас квалификации нет. – Да уж говорите, раз мы все равно в эфире. На счет квалификации, вы не волнуйтесь – у нас тысячи слушателей с распахнутыми для помощи ближнему своему сердцами. Как говорится, с мира по нитке, голому на веревку. Варвара смотрит на Артюшу, как на шаровую молнию, и крутит спицей у своего виска. – Вы знаете, история довольно банальная, и если бы это случилось не со мной, а где-нибудь в книге, то я бы и читать про такое не стала. Уже давно мне нравится один мужчина. Мы знакомы по работе – он мой начальник, но мы живем в разных городах и видимся даже по работе довольно редко. Нельзя сказать, что он красив или уродлив, но он очень одинок и при этом умен и талантлив, хотя это к делу не относится. Я не знаю, как мне с ним объясниться при сложившихся обстоятельствах. К тому же мне уже 35 полных лет… Артюша чувствует подставу – из-под осенней листвы потягивает прошлогодним дермецом. Наверняка, это кто-то из его друзей решил развернуть его, как избушку – к лесу задом. Но отступать ему некуда – тысячи, как говорится, слушателей с распахнутыми сердцами застыли сейчас с незажженными сигаретами в губах и не облизанными ложками ночного мороженого. Они ждут напутственного слова их ночного музыкального проводника и пастыря… – Девушка, ваше положение не из простых, но на мой взгляд у вас есть шанс его покорить, вашего начальника. Вот что вам надо сделать. Не откладывайте ничего в дальний ящик, тем более, что вам уже полных 35 лет… в ближайшую пятницу вы без приглашения едите к нему домой в другой город с ночевкой. Для уверенности выпиваете в транспорте сладкого и крепкого и прямо с порога говорите ему, что вы не перепутали квартиры и у него не случайно. Возможно, что он будет выглядеть немного опешившим, но вас это не должно останавливать, отнюдь. У вас появляется блестящая возможность взглянуть на него в быту и решить для себя – может ли человек с такими бытовыми привычками быть вам спутником жизни. Если решение ваше неизменно, то бы продолжаете пить уже вместе с ним и в конце вечера сообщаете ему, что уже носите под сердцем его ребенка. Он, со своей стороны, как человек неглупый, понимает, что если вы пошли на подобный шаг, то это с вашей стороны всего лишь способ объяснения любви к вам, что ваша жертвенность перешагнула все мыслимые границы приличной девицы, что вы – максимально возможное, что ему светит в этой жизни, и ему уже ничего не надо делать и даже принимать решения. Он видит вас вдруг, как прозревший, с нимбом вокруг беспорядочно-прекрасной гривы спутанных в странствиях волос и стелет вам отдельно, но замерзает ночью на креслах и приходит к вам. Не забудьте взять с собой шампанского впрок, чтобы утром было чем отметить жизненно-важное решение. После этих слов Артюша отключает телефонную линию от эфира и под первые звуки Goodbuy Yellow brick road фамильярно мурлычет вместе с Элтоном Джоном. Сразу же после Элтона Артюша ставит джазовое попурри на темы Жака Оффенфаха и просит Варвару сообразить чайку. Она сидит краснощекая под впечатлением его совета охомутания мужчины при помощи шампанского и плода под сердцем: «Тебе не стоило на весь эфир нести записки сумасшедшего. Если бы я была твоей случайной слушательницей, то мне бы такое не занравилось – ты сам подрываешь свой статус. С одной стороны человек музыковед-архивариус, а с другой – какой-то 5-ти долларовый ярмарочный гадатель. – Я думаю, что это была подстава кого-то из моих друзей. Кто серьезно может придти с таким вопросом к ночному ди-джею? Не мог же я ей ответить, что действительно думаю о подобном – это бы было точно не для тысяч радиослушателей с распахнутыми сердцами. – Что же ты действительно думаешь? – Вопрос закрыт, займись лучше чаем, да и киш пора доесть, пока он свежесть не растерял. Чтобы носить плод под сердцем, мало иметь сердце и другие вспомогательные органы. Нужно иметь фантазию и план на ее основе. Но бывает, что и это не помогает – мы не можем научить страуса летать, но можем довести его из пункта А в пункт Б на летательном аппарате. Будет ли страус доволен полетом, посадкой и обитанием в пункте Б никто не знает.