Теперь уже присвистнул Ар-Шарлахи:
- Ну-ка дай-ка!..
Илийза отдал щит и огляделся, прищурясь.
- Вон, - сказал он, указывая пальцем. - Рядом с той саксаулиной. Видишь? Давай быстрее, пока не унесло.
В указанном направлении между барханами темнел косматый шар приостановившегося перекати-поля. Ар-Шарлахи для начала поиграл зайчиком по песку, потом выдохнул и принялся наводить. Сухое растение вспыхнуло и тут же, как нарочно, было подхвачено ветром. Огненный шар подпрыгнул и полетел над барханами.
- Неплохо, - оценил Илийза,-Я смотрю, ты и со щитами дело имел…
- Да как?.. - сказал Ар-Шарлахи. - В строю, конечно, не ходил. Так, баловался…
- Гляди-ка! - подивился Илийза. - И глазомер, и руки, главное, не дрожат…
Услышав про дрожащие руки, Ар-Шарлахи и Алият одновременно вскинули глаза, и Илийза крякнул, сообразив, что сказал бестактность.
- Что?.. Сильно заметно?.. - упавшим голосом осведомился Ар-Шарлахи.
- Да нам-то какое дело?.. - покашливая от неловкости, уклончиво пробасил зеркальщик. - Может, тебя вино… это… - он выразительно пошевелил пальцами возле лба, - …взбадривает…
Все трое нахмурились и зачем-то принялись оглядывать лежащую у ног песчаную ложбину. Прямо перед ними, слегка накренясь, угрожающе поднимал розовую с золотом корму «Самум». В полусотне шагов белела захваченная каторга. Потом Ар-Шарлахи спохватился и вернул щит.
- Как же они их все-таки в Харве делают?.. - буркнул он, явно меняя тему разговора. - Ну вот попробуй такое выковать!..
- Почему в Харве? - не поняла Алият. - Харва на севере, а каторга шла с юга… Щиты новенькие, неразвернутые…
- Слушай, а ведь кивающие молоты, по слухам, как раз на юге… - начал было Ар-Шарлахи, но закончить мысль ему не пришлось. С дальнего конца ложбины донесся взрыв яростной ругани, и все обернулись.
- Что-то случилось, - озабоченно сообщила Алият. - Вон Рийбра бежит…
Сутулый Рийбра, спотыкаясь и вздымая песок не хуже военной каторги, торопился к «Самуму» с каким-то свитком в руке. Возле «Белого скорпиона» галдела толпа. Переглянувшись, трое сбежали вниз по оползающему песку.
- Я их сейчас поубиваю всех, этих каторжан! - вне себя завопил подоспевший Рийбра. Он вел себя настолько свирепо, что невольно закрадывалась мысль: струсил, но трусом показаться не хочет.
- Что там стряслось?
- Расковали их на свою голову! - орал Рийбра, потрясая свитком. - А они уже двух пленных убили!..
- Надсмотрщиков… - понимающе кивнув, как бы про себя промолвил Илийза.
- Ну а то кого же? Конечно, надсмотрщиков!.. Я ему говорю: «Вот ты их убил! А выкуп теперь за них - с кого? С тебя, что ли, получать?..» А он мне: «Всех сейчас перебьем - будет вам тогда выкуп!..» Вот! - Рийбра ткнул измятым свитком. - Чуть список мне не порвал!..
Он готов был возмущаться и дальше, но тут вмешалась Алият.
- Щиты - в трюм! - скомандовала она с такой решимостью и злостью, что Рийбра чуть не подавился повязкой. - Людей - к барабану! Отгонишь «Самум» шагов на четыреста… Быстрее, быстрее! - Стремительно обернулась к Илийзе: - Готовь своих! Как только остановитесь, строй фалангу и жди нас… - Она чуть помедлила и с нежным вызовом взглянула на главаря: - Ну что? Пойдем, Шарлах…
Возможно, с юмором у Алият дела и впрямь обстояли неважно, но зато умение уязвить подчас наводило оторопь…
Открытый бортовой люк «Белого скорпиона» обороняли человек пять мятежников с «Самума», и среди них бледный мальчонка-писарь. А раскованных каторжан было много. Около сорока.
- Ну ты чего там бормочешь? Вино давай, говорю!..
- Вино выставляй, ты! Кисточка щипаная! Тебя что, из люка вынуть? Сейчас вынем…
- Во! - разинул рот кто-то. -Еще командиры пожаловали!..
Толпа зашевелилась, как бы выворачиваясь наизнанку.
Точнее - на лицо. Вскоре все уже глазели на Ар-Шарлахи и Алият. Писарь хотел было воспользоваться такой возможностью и захлопнуть люк, но Алият показала ему рукой: не надо. Уверенность ее произвела определенное впечатление, и толпа заинтересованно примолкла.
- К кому попали знаете? - скорее равнодушно, чем презрительно прозвучал в тишине хрипловатый мальчишеский голос Алият.
- А нам без разницы… - отозвался в толпе по всему видать, уже сильно пьяненький каторжанин.
- Говорят, к Шарлаху… - настороженно добавил другой.
- Стало быть, знаете, - все так же невыразительно продолжала она. - Так вот. Шарлах желает выяснить, кто из вас без приказа убил двух заложников? Заложников, за которых он собирался получить выкуп.
- Да что ж это? - плачуще выкрикнул кто-то. - Там приказы, тут тоже приказы!.. Может, еще снова на цепь посадишь?..
Толпа взбурлила, раздвигаясь, и над Алият навис огромный каторжанин с кровавыми вывороченными веками.
С треском рванул на груди балахон, выпростал мощное плечо, повернулся спиной.
- Выкуп? - прорычал он, предъявляя шрамы от трости. - За это тоже выкуп, да? Убили… Да их два раза убить мало!..
- Я не спрашиваю, сколько раз их надо было убить. Я спрашиваю, кто убил. Ты?
- Кто убил, кто убил… - звонко передразнили из толпы. - Все!..
Грянул хохот. Алият терпеливо ждала, когда он смолкнет.
-Это что же, сорок человек кончали двоих?
-Ага!..-дурашливо подтвердили из толпы.
Алият коротко взглянула на Ар-Шарлахи. Тому давно уже было не по себе.
- Ну, это я и хотела узнать, -.сказала она. - Стало быть, все сорок.
- Ребята, да это баба!-ахнул кто-то. Толпа обомлела. Алият только усмехнулась:
- Так чего вы хотите? Вина, что ли?
- Вина давай!.. - взревели по-звериному сразу несколько глоток, но были заглушены новым взрывом хохота.
- Хорошо, - спокойно сказала Алият и направилась к люку. Ар-Шарлахи следовал за нею по пятам.
- Кто старший? Айча? Два бочонка вина сюда. Коренастый Айча заморгал, но подчинился. Вскоре два бочонка под восторженный вой каторжан перевалились через порожек и были подхвачены добрым десятком рук.
- М-мало!.. - страдальчески выкрикнул кто-то. - Еще бы один, почтеннейшая!..,,
- Айча, еще бочонок. Трех пока хватит? Ну и ладно. Закрывай люк.
Выпуклая створка захлопнулась, шепеляво скользнули в пазах мощные деревянные засовы, и каторга вдруг ожила, забормотала. Откуда-то снизу сквозь настил поднимался приглушенный гомон, разлагающийся постепенно на ругань, стоны, злобные выкрики. Заложники в трюме, понял Ар-Шарлахи. Вот кому сейчас особенно не сладко…
