В своей многомерной концепции социальной сплоченности Дж. Чан и его коллеги выделяют субъективный и объективный уровни измерения социальной сплоченности [Chan, To, Chan, 2006, p. 293–294]. Субъективный уровень включает такие переменные, как доверие, чувство принадлежности, готовность кооперироваться и оказывать помощь; объективный уровень характеризует наблюдаемые акты кооперации, совместное участие членов общества в решении общезначимых вопросов.

Схожее определение формулируют Ф. Рахультон, С. Раванера и Р. Божо [Rajulton, Ravanera, Beaujot, 2006]. Они говорят об идеациональном и реляционном компонентах социальной сплоченности. Первый компонент относится к психологической идентификации членов сообщества, второй – к наблюдаемым отношениям между членами сообщества. В зависимости от того, какой компонент используется, исследование фокусируется либо на индивидуальных переживаниях индивидов, связанных с их принадлежностью к некоторому сообществу, либо на взаимоотношениях между членами различных групп [там же, p. 463].

Различение индивидуального и группового уровней социальной сплоченности имеет свои последствия, поднимая ряд дискуссионных вопросов. Если принципиально разводить оба эти уровня, тогда следует признать, что сплоченность имеет разные источники и, соответственно, конституирование социальной сплоченности на уровне межличностного взаимодействия и на уровне структурных отношений различаются по своим основаниям. Отсюда закономерно следуют вопросы: «Каково отношение между двумя видами сплоченности? Являются ли они взаимоисключающими или допускают взаимопереход? И, если верно второе, можем ли мы тогда говорить, что в обоих случаях речь идет о сплоченности?» Если мы признаем, что в обоих случаях имеет место сплоченность, тогда необходимо определить ее конститутивные признаки, подходящие для любых ее уровней. Но эти существенные признаки неизбежно будут общими, нам потребуется их конкретизировать, снова выделить уровни, определить индикаторы – в данном случае мы возвращаемся к тому, с чего начали. Как видим, каждый следующий ответ порождает новый вопрос и так далее, что в конечном счете превращается в порочный круг.

Важно добавить, что рассмотрение сплоченности с точки зрения группы как целого также имеет свои сложности [Mudrack, 1989, p. 38]. Дело в том, что сплоченность как свойство группы едва ли может быть измерена, и в результате исследователи вынуждены обращаться к индивидам как элементарным источникам сплоченности.

А. Кэррон и его коллеги являются авторами одного из самых амбициозных проектов изучения сплоченности, рассчитанного на 15 лет. Участники проекта предложили обширный инструментарий для измерения социальной сплоченности в спортивных командах. Исследования А. Кэррона и его коллег показательны в обсуждении многих важных вопросов в изучении сплоченности [Member diversity and cohesion and performance in walking groups, 2006; Carron, Browley, 2012].

А. Кэррон и Л. Броули вводят в анализ социальной сплоченности различение между инструментальной и социально значимой ориентациями [Carron, Brawley, 2012, p. 727]. Если инструментальная ориентация предполагает, что индивиды объединяются ради выполнения общей задачи, то в случае социальной ориентации объединение основывается на более глубоких отношениях между индивидами. Обе ориентации могут быть связаны либо с групповой интеграциией, либо с индивидуальным отношением к группе. Возникающие пересечения представляют частные измерения социальной сплоченности. Данный подход основывается на убеждении, что сплоченность имеет инструментальные основания [там же, p. 732]. Любые группы объединяются ради какой‐то цели; даже там, где существование группы связано с аффективными побуждениями ее членов, в действительности сохраняются инструментальные основания ее формирования. Так, даже вступление в сообщество ради дружбы в основе своей содержит инструментальную причину. Это утверждение не вполне понятно, особенно ввиду того что авторы в дальнейшем указывают, что сплоченность имеет аффективное измерение. Как соотносятся аффективное и инструментальное измерения в понятии социальной сплоченности, какое из них является базовым и почему, авторы не поясняют.

В своей статье Кэррон и Броули ставят вопрос, будет ли модель измерения сплоченности, построенная для одних групп, применима к другим коллективам [Carron, Brawley, 2012, p. 735]. Окажется ли аналитическая схема, разработанная для исследования спортивных команд, столь же адекватной при исследовании музыкальных групп и других объединений? Отвечая на этот вопрос, авторы статьи предупреждают, что заимствование концептуализации и инструментария для измерения требует тщательного учета особенностей исследуемой группы, когерентности выводов, полученных в результате. Тем не менее все это не отменяет возможности дать общее определение сплоченности. В интерпетации данных авторов, сплоченность представляет собой процесс, а не некое состояние группы [Carron, Brawley, 2012, p. 730–732]. Это различение – еще один дискуссионный пункт в исследованиях сплоченности.

Исследователи расходятся в том, следует ли считать сплоченность процессом или некоторым состоянием. Согласно Кэррону и Броули, сплоченность может быть определена как динамический процесс, который отражается в тенденции держаться вместе и оставаться едиными для осуществления намеченных целей или удовлетворения аффективных нужд [там же, p. 730]. Это определение применяется в самых разных случаях – в изучении спортивных команд, рабочих групп, военных формирований, общин, дружеских компаний [там же, p. 731]. Из данного определения следует, что его авторы трактуют сплоченность не как черту сообщества или группы, а как меняющуюся на разных этапах группового развития величину, способную принимать различные формы и воплощаться в разных аспектах функционирования группы.

Схожим образом С. Бадж предлагает отказаться от предположений, что сплоченность определяется как что‐то статичное, позитивное, тотальное, в пользу подхода, который рассматривает сплоченность как динамический процесс, посредством которого сплоченность развивается [Budge, 1981]. Дж. Брюн, ссылаясь на ряд авторов, отмечает, что малая группа является динамической социальной системой и тот факт, что она развивается во времени, также предполагает, что ее адаптивные способности позволяют ей становиться сплоченной. Из этого следует, что оценка степени или уровня групповой сплоченности должна быть ситуационной и чувствительной к процессу развития группы [Bruhn, 2009, p. 44].

Другая точка зрения базируется на «статичном» понимании сплоченности. Дж. Чан с коллегами отмечают, что определение сплоченности в терминах процесса не совпадает с нашим интуитивным пониманием данного слова [Chan, To, Chan, 2006, p. 281]. Как они утверждают, в повседневном смысле употребление слова «сплоченность» скорее отсылает к уровню сплочения группы или сообщества, т.е. к состоянию, а не к процессу. Определение через «процесс» в данном случае является контринтуитивным, поскольку предполагает, что существует некоторое «конечное состояние» или максимальный уровень социальной сплоченности, однако нет такой «вещи», как «максимальное» состояние социальной сплоченности [Chan, To, Chan, 2006, p. 290].

Определения сплоченности в терминах процесса, равно как и в терминах состояния, отсылают к сущностным чертам данного явления. В заключительной части мы представим подход, который ставит вопрос иначе и позволяет увидеть, что данное различение относится не к сущностным чертам сплоченности, а к практике употребления этого термина в обыденном языке.

В работах по сплоченности, фокусирующихся преимущественно на макросубъектах (этнических, конфессиональных группах, меньшинствах), понятия «социальный капитал», «социальная эксклюзия / инклюзия» часто выступают как субституты социальной сплоченности. Конкуренция между этими концептами за право первенства в публичном дискурсе зависит от конкретной социально-политической ситуации в разных странах.