Социология изучает общества. Это хрестоматийное положение не требует пояснений. Однако гораздо меньше внимания уделяется тому факту, что и сама социология, если оценивать такие ее параметры, как состояние и динамика развития, степень авторитетности в массовом сознании, использование данных социологического анализа в принятии решений любого уровня, популярность профильного образования, развитие социологической культуры широких масс, выступает одной из значимых характеристик общества. По большому счету социология служит мерилом общественной рациональности и управляемости социальными процессами. Социологии в обществе не может быть слишком много, как не может быть «слишком много» медицины, культуры, искусства, спорта и здорового образа жизни. В каком-то смысле социология и есть здоровый образ социального мышления, противостоящего архаике, традиционализму, мифологии, обскурантизму и манипулированию общественным мнением. И в этой области многое на сегодня в стране и в мире внушает серьезное беспокойство.

В зарубежном обществознании набирают обороты два контрастных процесса. С одной стороны, происходит ускоренная политизация социологии, в рамках которой приоритетной функцией данной отрасли научного знания становится оформление борьбы за равенство и социальную справедливость. В зависимости от уровня обобщения социология приобретает черты либо революционной идеологии, либо программы служения обществу на ниве социальных проектов и малых дел. В основе соответствующего подхода лежит представление о том, что преобразование общества силами ученых должно превалировать над его научным познанием. И этот тезис отнюдь не маргинален. Напротив, он проходит красной нитью через программы крупнейших мировых социологических форумов и многочисленные публикации самого различного уровня. В такой подаче вопросы глубины научных исследований, научности как таковой вольно или невольно уступают место реформистской и революционной повестке дня. В своих мягких и полуакадемических версиях вышеописанный подход получил наименование «публичной социологии». Более жесткие варианты подразумевают партисипаторное пребывание социолога именно как носителя этой профессии в самой гуще событий, проповедь социальной справедливости на баррикадах классовых столкновений. Симптоматично, что в рамках обозначенной тенденции развития современной социологии собственно научная, исследовательская составляющая социологии (т.е. главное содержание науки) уводится на второй план «необязательного» знания. Все это порождает исторические ассоциации с весьма бурной деятельностью В.И. Ленина и Л.Д. Троцкого, в том числе и на ниве теоретизирования.

С другой стороны, обнаруживает себя и противоположная тенденция – погружения социологии в собственный дискурс. Это можно заметить по многочисленным проявлениям повышенного интереса к феноменологическому конструктивизму, конструированию реальности с применением социологических инструментов. В определенном плане объективная («позитивистская») реальность общества словно перестает существовать. Она уступает место феноменологическим конструктам и рассуждениям по поводу социологической эпистемологии и значимости процесса смыслонаделения, якобы творящим образ мира из головы самих социологов. Представляя собой довольно увлекательное путешествие в мир продуктивного воображения, данный процесс тем не менее оборачивается уходом социологии от ее основополагающей задачи – проведения максимально объективного анализа данных с целью его последующего использования в интересах широких слоев общества, а не отдельных рефлексирующих личностей или групп интеллектуалов.

Внутренние противоречия современной социологии, неясность ее генеральной программы, провозглашение полипарадигмальности неизбежным этапом эволюции социального знания – все это усугубляет серьезность ситуации. Как представляется, на сегодняшний день в рядах социологов не сформировалось единого понимания целей и задач своей науки.

Возможно, в этом нет ничего судьбоносно страшного. Однако для завоевания общественного признания социология с неизбежностью должна найти в себе единый язык общения. На протяжении семи лет редколлегия и авторский коллектив «Социологического ежегодника» предпринимали попытки содействовать созданию такого языка. Насколько плодотворными были эти попытки – судить нашим читателям.

Парадоксальным образом в современном мире, таком непостоянном, трансформирующемся, динамичном и сложном во всех отношениях, социология не только фокусируется на процессах социальных изменений, но и возвращается к тем базовым вопросам, с рассмотрения которых началось ее становление как науки, – проблемам социального порядка, социальной интеграции, социальной солидарности и социальной сплоченности. Тематика социального единства актуализируется во многих сферах социологического знания, а также в различных вариантах социальной политики. В современном мультикультурном мире на фоне очевидных трансформаций, революций и войн возрастает роль интегрирующих факторов – религиозности, идеологии, морали. С увеличением степени сложности и разнородности современных обществ перед учеными отчетливо встают проблемы совместного проживания и даже в некоторых случаях выживания людей. Именно поэтому социологи обращаются к исследованию форм современных социальных объединений, выявлению разного рода социальных интеграторов, социальных факторов различных видов единства, солидарности и сплоченности. В теоретико-методологическом плане вновь на обсуждение выносится старая проблема соотношения понятий, обозначающих разные формы социальных связей и единства: к каким явлениям относится сплоченность, что считать солидарностью, в каких случаях используется понятие «социальной интеграции»? В научно-практическом смысле проблема социального единства выходит в мир большой политики: в западных обществах активно разрабатываются социально-политические программы, преследующие цель добиться гармоничного совместного проживания, ориентированные на ценности мультикультурализма. Поэтому важно осознать не только глубину проникновения социологического дискурса в подобные программы, но также характер отражения политического и обыденного понимания социального единства в научном поиске.

Рассмотрению этих актуальных проблем посвящены статьи и рефераты, представленные в первой рубрике настоящего ежегодника: «Проблема социальной сплоченности в социологии». В работе Р.А. Садыкова раскрываются базовые социологические подходы к определению понятия социальной сплоченности и перспективы развития исследований сплоченности. Автор подчеркивает сложность выработки согласованного социологического определения сплоченности в контексте запутанности поисков его основного значения, а также близости этого понятия к ценностным основаниям, наличия у него позитивной смысловой окраски. Определяющей чертой современного понимания сплоченности в социальных науках выступает многомерность понятия и измерения. В данном контексте требуется выяснить: каким образом социологическое исследование социальной сплоченности может внести ясность в объяснение современных процессов; будет ли социология действительно полезна в принятии некоторых социально-политических решений или в социально-инженерных преобразованиях? Нам представляется, что это одна из болевых точек современного общества, область, где социология оказывается актуальной и полезной.

Изучение проблемы социального единства требует проведения конкретных исследований социально-культурных общностей, которые характеризуются той или иной формой, той или иной степенью социальной сплоченности. Речь идет о том, что в современном мире тесно переплетаются традиционные и современные формы сплоченности. Рассмотрение данного вопроса включает в себя описание параметров, позволяющих предсказать перспективы развития социальной сплоченности на основе анализа представлений индивидов о собственной групповой идентичности и установок внутри- и межгрупповой коммуникации. Статья М.А. Козловой и А.И. Козлова частично отвечает на вопрос о том, какие формы сплоченности обладают наиболее ярко выраженным адаптивным потенциалом и обеспечивают наиболее стабильное и долговременное повышение уровня и качества жизни. В качестве групп в данном случае выступают крупные социокультурные общности. В исследованиях, результаты которых обобщаются в данной статье, принимали участие представители этнических общностей, находящихся на разных этапах перехода от традиционного к современному типу социального устройства, – представители коренного населения Севера России. Модернизация приводит к смене эгалитарной социальной структуры коренных малочисленных народов Севера на вертикальную, ослаблению традиционных сообществ поддержки и тем самым выступает мощным стрессогенным фактором, снижающим благополучие общества в целом. В этой ситуации северяне выбирают стратегии индивидуальной и коллективной интеграции через укрепление этнической идентичности и возвращение к традициям, однако неотрадиционализм порождает отнюдь не традиционные, а новые формы сплоченности, сочетающие в себе современные и традиционные свойства.