***

Откуда-то доносилась бойкая ругань и чьи-то команды. Видимо уже начали передвигать статуи. Бринден решил, что спустится позже, сначала еда! В последнее время он слишком часто делил трапезу с Тайвином и остальными Ланнистерами, и такие вот одинокие завтраки стали настоящей роскошью. Увы, боги мстили за потревоженные статуи, и в кабинет влетела Кейтилин, разрушая скромные мечты о тихой трапезе. Уже по одному виду племянницы было ясно, что она твердо решила обрушить на голову дяди небеса.

— Что все эти люди делают в саду? — Выпалила она, едва войдя.

— Должны перетащить статуи вглубь сада. На их месте мы построим теплицы.

— Это сад моей матери!

— Твоя мать нашла бы это разумным. Если верить мейстерам, эта зима станет самой суровой в истории, еда лишней не будет.

— Ты мог построить теплицы в любом другом месте. — Кет упрямо сложила руки на груди.

— Тогда пришлось бы жертвовать другими постройками. После твоего, да и моего, отъезда здесь появилась еще одна кузня, расширился птичник, да и конюшня разрослась. Места попросту нет.

— Я понимаю, но тревожить богов…

— Если мы погибнем от голода, то к весне некому будет молиться Семерым и гулять по саду.

Кейтилин недовольно фыркнула, однако более ничего не сказала, мрачно усевшись перед дядей.

— Тайвин Ланнистер обещает расторгнуть брак Сансы и Беса.

— Замечательно! Ты ведь этого хотела. — Талли порадовался смене темы разговора.

— Взамен он хочет, чтобы я вышла за него.

Бринден, чуть не пролив горячий чай на колени, воззрился на племянницу, ожидая продолжения.

— Он говорит, что в подберет девочкам достойных женихов, возможно из северян. Обещает восстановить Винтерфелл. Вернуть мир. — Она горько усмехнулась, угрюмо окидывая Бриндена прохладным взглядом, — он ловко расставил свои сети. Не оставил иного выхода.

— Ты согласилась. — Бринден сам не знал, спрашивает он или утверждает.

— Да. Взгляни сам: Нед и все мои милые мальчики мертвы, мой дом в руинах, а мой дядя продался врагу. Дешево, надо сказать.

Она встала и вышла. Поначалу внутри клокотала злоба, а затем пришла странная пустота. Умом он понимал, что племянница просто не в себе от горя и испытаний, но ее слова здорово его задели.

Остывшая еда перестала радовать, аппетита и след простыл. Бринден быстро расправился с завтраком, возвращаясь к делам. Впереди был долгий день, предстояло выслушать крестьян, отправить строителей восстановить мельницу в ближайшей деревне, да навести порядок в домашней гвардии, уж больно много там неумех и лентяев.

***

Каким бы стойким Талли ни был, он всё равно оставался мужчиной. И теперь напоминал рыбу, что беспомощно трепыхалась на суше, не в силах добраться до воды. Перед сном, после долгого тяжелого дня, хотелось расслабиться, отвлечься, а не мечтать о женщинах… О женщине, если быть точным. Что может отвлечь от дурных мыслей лучше, чем книга на какую-нибудь серьезную тему? В нынешней его комнатушке не было книг. Зато в прошлых покоях осталось несколько, которые он намеревался полистать до того, как его мысли и комнату заняла Дженна.

Она открыла сразу после того, как он постучал. Женщина собиралась спать, несмотря на довольно ранний час. Скромная ночная рубашка с уймой завязок слишком много скрывала от любопытного взора. Бринден в очередной раз понял, что засмотрелся. Распущенные волосы спускались до середины спины, игриво поблескивая в тусклом свете свечей. Она не любила темноту.

— Что же понадобилось моему лорду?

— Книгу хотел взять…

— О, забирай. — Она забралась на кровать, накрываясь одеялом, — Потуши заодно и свечи, не хочу тянуться вверх.

Бринден гасил свечи, чувствуя на себе ее взгляд. Тишина была тяжелой и тягучей. Огоньки, один за другим, затухали, становилось все темнее. Под конец остались только несколько подсвечников рядом с кроватью. За окном протяжно выл ветер, заставляя зябко ежиться, к утру в комнате будет совсем холодно. Бринден присел перед камином, подбрасывая в огонь несколько крупных поленьев, нельзя же, чтоб Дженна замерзла.

Поднявшись, он оглянулся на неё, ловя всё тот же ее взгляд, то ли хитрый, то ли любопытный.

— А что за книгу ты хочешь взять?

— «Морские походы в Дымное море»

— О, я как раз её хотела начать! — Она протянула ему том, — бери.

Бринден подошел к краю кровати, стараясь думать о книге, а не о близости Дженны. Давай, Талли, думай о морских походах и Дымном море… Их руки соприкоснулись. Прикосновение вышло более долгим, чем позволяли приличия. Он осторожно, провел ладонями по её пальцам, поднимаясь выше. Бринден ощущал мягкость её кожи, которая будто еще больше нагревалась от его прикосновений. Изящные кисти, предплечья… Он слишком увлекся, оглаживая места, свободные от одежды. Бесценный фолиант с мягким стуком упал на пол. Руки Бриндена поднялись на её плечи, несмело касаясь волос. Дженна вызывающе посмотрела на него, двигаясь ближе. Бринден наклонился, осторожно целуя пунцовые губы, стараясь прижаться к ней еще теснее. Раствориться в ней. Соединиться.

Дженна отвечала ему тем же, крепко прижимая его к себе. Её пальцы путались в его волосах, иногда несильно их сжимая. Она углубила поцелуй, заставляя Талли слепо подаваться вперед.

Их поцелуи становились всё более проникновенными. Руки Бриндена, беспорядочно блуждающие по её телу, прикрытому тонкой тканью ночной рубашки, ощутили горячую упругость её груди. Он то гладил, то сжимал грудь Дженны, чувствуя, как напряглись её соски. Бринден нетерпеливо рванул рубашку и припал губами к её груди, упиваясь упругостью этих горячих полушарий. Голова шла кругом от аромата её тела, он не помнил себя, то лаская соски языком, то покусывая их.

Бринден с замиранием сердца оставлял поцелуи на ее теле, стремясь насытиться пьянящим чувством. Однако насыщение не приходило, лишь сильнее обостряя желания. Нежные уверенные руки, что гладили его плечи и грудь, дразнили, распаляли ещё больше. Он не мог прекратить целовать мраморную кожу, жмурясь от новых ощущений.

Последние здравые мысли ушли, когда он осторожно провел ладонями по ее ногам, поднимая рубашку вверх. Его пыльцы замерли в нерешительности, прежде чем коснуться ее там. Горячо. Нежно и приятно. Она положила свою ладонь поверх его, показывая нужное движение, направляя.

— Чуть быстрее. — Она тихо стонала, глядя на него сквозь подрагивающие ресницы, — и сильнее…

Дженна, в свою очередь, скользнула рукой вниз, туда, где в его штанах наливался и пульсировал горячий сгусток желания.

— Ого, милорд… — Дженна погладила его и слегка сжала в своей руке. А потом стала быстро развязывать завязки его бриджей.

Ощутив прикосновение её руки, Бринден вздрогнул и едва удержал стон. Низ живота залило горячей волной. Он не замечал, что всё сильнее и настойчивее ласкает её. Все его мысли сосредоточились в этот момент на её ручке, то сжимавшей его член, то поглаживающей головку, то играющей с крайней плотью. Его обдавало жаром и заливало волнами мучительной, сладострастной нежности.

Кажется, никогда ещё не было так хорошо.

— Бринден…

Ее голос слегка отрезвил его, заставив спешно отодвинуться.

— Что-то не так?

— Нет, я лишь хотела сказать, чтобы ты продолжал. Или хочешь ограничиться руками?

Бринден чувствовал себя слепым щенком. Впервые было страшно сделать больно или просто неприятно. Дженна спокойно направляла его, задавая нужный темп. Они снова слились в поцелуе, ещё более крепком, чем раньше. Размеренные движения сводили его с ума, как и тихие стоны, которыми она одаривала его.

Вскоре, они вдвоем приблизились к своему пику. Издав негромкий вскрик, она обмякла в его руках, а следом за ней и он кончил, из последних сил откатываясь в сторону, боясь придавить Дженну своим весом. В глазах отчего-то стояли слёзы и хотелось смеяться. Он прикрыл глаза, восстанавливая дыхание.

— Ты хоть дверь закрыл?

— Нет.

— Боги… — Дженна со вздохом поднялась и прошла к двери, — довольно непродуманно с твоей стороны. Или тебе нравится, когда нас прерывают?