Исторически «воображаемое сообщество», коллективное «мы» России формировалась как по модели нации-государства, так и особой цивилизации. При этом имперская и национальная идентичности не только не конкурировали, но и дополняли друг друга. Нечто аналогичное наблюдалось и в советский период российской истории. Формула: «советский народ как новая историческая общность» фактически совмещала две модели воображаемого сообщества – идея нации была интегрирована в матрицу цивилизационной идентичности при верховенстве марксистско-ленинской идеологии. Тем не менее гармония составляющих национально-государственной и цивилизационной моделей не была абсолютной.

В разные периоды на передний план выходила то одна, то другая составляющая, что можно было наблюдать даже в короткий (по историческим меркам) постсоветский период. В настоящее время акцент сделан на цивилизационной составляющей идентификации, которая исходит из того, что Россия – это государство-цивилизация, подобно Китаю и Индии. Она занимает особое положение между Европой и Азией, являясь не только промежуточным географическим, но и политическим, социокультурным пространством, органичным образом соединяя в единое целое элементы европейской и азиатской культур, ценностей, политико-государственного и социального устройства. Россия – страна с тысячелетней историей, традициями и обычаями, образом жизни и ментальностью, заданными в том числе ее географией, природой и историей, особенностями национального характера и уклада жизни. Соответственно, Россия не может быть ни Западом, ни Востоком, копируя модели той или другой стороны. У России свой путь. В целом, что важно подчеркнуть, этот посыл, согласно данным многих социологических исследований, принимается большинством российских граждан. Тем не менее остаются несколько проблемных моментов. Вот первый из них. Многие критики указывают, и не без оснований, что достаточной ясности, в чем заключается, состоит этот особый путь, ни у политической, ни у интеллектуальной элиты, ни тем более у населения нет. Если употреблять терминологию экономистов, то сегодня «особый путь» – это не договор граждан и власти, а скорее декларация о намерениях. Автор статьи тем не менее не склонен драматизировать ситуацию по этому поводу. Нет сегодня – может появиться завтра. Оснований утверждать, что это в принципе тупиковый путь, нет. Опасность, риски заключаются скорее в другом. При всех разногласиях специалистов относительно сущности цивилизации есть единство в том, что главный смысл понятия цивилизации – это идея независимости, самодостаточности, уникальности. Нам уже приходилось и ранее отмечать, что самое уязвимое место в этой триаде применительно к России как самобытной, особой цивилизации – это самодостаточность [Политическая идентификация… 2010: 6–11]. По многим параметрам Россия действительно самодостаточна (территория, военная мощь, интеллектуальный потенциал населения). Но можно ли говорить о самодостаточности, если экономика страны в такой мере зависит от конъюнктуры цен на внешних рынках на энергоносители? Если внешние игроки буквально в течение двух-трех недель способны обвалить курс национальной валюты и вызвать потребительскую панику в стране? Большой вопрос.

Характерно, что президент России, выступая на ежегодной пресс-конференции в конце декабря прошлого года, в числе факторов, обеспечивающих в будущем рост российской экономики, в первую очередь называл общий подъем мировой экономики. Безусловно, хорошо, что Россия вписана в мировой экономический процесс. Но так же безусловно и то, что в этом процессе Россия с ее двумя с небольшим процентами мирового ВВП не может быть ни дирижером, ни исполнять роль первой скрипки. И дело не только в экономике.

Для того чтобы России в полной мере возродиться как великой державе, стать одним из центров геополитического притяжения, жить и развиваться в соответствии со своей внутренней логикой, диктуемой ее историей, культурой, менталитетом, ценностями, надо прежде всего решить немало и других внутренних проблем. Притязания на особую роль, статус великой державы требуют своего материального, духовного, интеллектуального и т.д. подтверждения. Чтобы быть самостоятельным центром притяжения, надо располагать привлекательными образцами, социальными институтами и технологиями решения проблем современного общества. Как отмечают специалисты, долгое, 500-летнее доминирование в мире (с XV по ХХ в.) западной цивилизации объясняется в первую очередь тем, что она смогла освоить и предложить миру шесть инновационных социальных концептов: конкуренцию, трудовую этику, экономическое потребление, современную науку, современную медицину, правопорядок [Fergusson 2011].

В свое время СССР долгое время также был привлекательным образцом не только для стран третьего мира (поскольку показал, как можно быстро модернизировать страну за счет внутренних резервов, не попадая в зависимость от Запада), но и для определенных групп населения Запада, поскольку создал уникальную систему образования, здравоохранения, предвосхитил многие устои, на которых зиждется социальное государство западного типа. Сегодня Россия за редким исключением не располагает такого рода ноу-хау (социальными технологиями), не может продемонстрировать новые оригинальные способы решения актуальных для современного мира проблем.

Для страны, претендующей на роль самостоятельного центра силы, не менее важна и духовная составляющая. Быть центром притяжения для других стран и народов, проводить самостоятельную внешнюю политику не только почетно, но и накладно, поскольку за это нужно платить тем или иным образом. Готов ли на это идти российский народ? Однозначного ответа на этот вопрос нет. Пока есть основания говорить, что российский народ готов терпеть те экономические невзгоды, которые связаны с санкциями Запада против России и неблагоприятной экономической конъюнктурой. Но по настоящему-то эти невзгоды основная масса населения еще только начинает ощущать. Что будет через пару лет, не спрогнозирует никто.

Сказанное, конечно же, не призыв «заземлиться», отказаться от высоких притязаний. Пафос статьи в другом – притязания должны быть подкреплены реальными делами, а не громогласными заявлениями о своем величии и уникальности. Если мы еще лет 20 будет призывать слезть с «нефтяной иглы», а реально так ничего и не сделаем (поскольку это трудно, бизнес в этом не заинтересован и т.д. и т.п.), то надо признаться себе и другим, что плыть мы можем только по течению, в общем потоке, в том или другом, без притязаний на исключительность, самобытность и величие.

Следующим по значимости вызовом формирования общероссийской идентичности являются национализм и имущественное расслоение. Дело в том, что национально-государственная идентичность не является ни единственной, ни обязательно доминирующей в структуре идентификационных предпочтений населения, тем более отдельных его сегментов, территорий проживания. В политическую науку прочно вошло понятие многоуровневой, многосоставной идентичности (этнокультурная, региональная, религиозная идентичности). Любая из социальных идентичностей при определенных обстоятельствах вторгается в политическую сферу, претендуя на ведущую роль. Регионы России в ряде случаев резко отличаются друг от друга по целому ряду параметров, имеющих основополагающее значение для формирования единой общероссийской идентичности: национальному составу населения, религии, уровню и образу жизни, типу социальных связей, обычаям и традициям. Немалая часть жителей национальных республик идентифицируют себя, прежде всего, как носителей определенного этнического начала [Жаде и др. 2010]. В последние годы оживились националистические настроения и среди русского населения страны, о чем, в частности, говорят демонстрации под лозунгом «Россия – для русских». Эти лозунги находят отклик у значимого сегмента русскоязычного населения. Особую остроту национальной проблеме придает тот факт, что довольно часто национальный фактор, национальные различия пересекаются с имущественными и регионально-поселенческими.