Это была любимая команда Джонатана, и мне стало любопытно, смотрит ли он эту игру в Чикаго. Какое-то время я не виделся с ним вне работы, и подумал, а не отправить ли ему сообщение с предложением позависать, когда я вернусь в город, но, конечно же, не стал этого делать. Мой обычный телефон был выключен, чтобы нельзя было отследить место, где я находился.

Джим опоздал на несколько минут, придя с другим охранником, которого я видел раньше, хотя и через оптический прицел. Он представился Дэймоном и пожал мне руку так, будто кто-то однажды сказал ему, что твердое рукопожатие производит впечатление на людей. Кроме того, он очень пристально смотрел мне в глаза, чему его также научили, и он следовал этому совету от и до – не потому, что понимал его важность, а потому что кто-то, кому он верил, сказал ему, что так делать правильно.

Наверное, он думал, что запугивает людей, но я просто находил это комичным. Не похоже, что в данный момент мне скажут возвращаться домой – Эштон был еще тем параноиком, чтобы оставаться без охранника, пока будет проводиться проверка моих анкетных данных. Тщательный поиск, возможно, поможет найти свидетельство о смерти Маршалла Миллера в захолустном городке в Луизиане, но, скорее всего, вообще ничего не даст. А в остальном на него ничего не было.

Спустя час после своего чрезмерно интенсивного рукопожатия, Дэймон подогнал мне маленькие наушники и познакомил с Фи́ллипом Таннером, занимающимся при Эштоне связями с общественностью. Он был последним препятствием перед тем, как я смогу получить доступ к телу, и Таннер потратил целых сорок пять секунд, просто разглядывая меня сверху до низу.

— Хм... хм, — пробурчал он себе под нос. — Уверен, мистеру Эштону понравится.

Я посмотрел на Джима, который просто отвернулся. Их поведение подтвердило мои подозрения относительно предпочтений Брэда Эштона. Я также познакомился с Алексом или как там его зовут, чья основная работа заключалась в том, чтобы стоять прямо за дверью номера и осматривать людей.

— Маршалл Миллер, — объявил Фи́ллип, открывая дверь в гостиничный номер, и разрешил мне и другим охранникам войти.

Эштон находился в дальнем углу комнаты с прижатым к уху телефоном, со скучающим видом откинувшись в офисном кресле за столом и разглядывая ногти. Его взгляд переместился на вошедшую в комнату компанию, и он стал оценивать меня так же, как чуть раньше это сделал Фи́ллип. Взгляд, которым он меня окинул, был решительно менее деликатным, чем тот, который был у его пиарщика. Он реально пускал слюни, и это заставило меня задуматься, а не стоило ли воспользоваться каким-нибудь другим планом, который мог бы быть столь же эффективным. То, как он смотрел, заставило меня подтянуть живот.

Интересно, чувствует ли то же самое Бриджет, когда на нее смотрят мужики?

Некоторое время все мы просто стояли, и я почувствовал, что автоматически даю себе мысленную установку стать по стойке смирно – по большей части с пустотой в голове, но тем не менее внимательно слушая. Эту позу я на самом деле находил очень расслабляющей, хотя в тренировочных лагерях ее использовали, чтобы свести рекрутов с ума. Я всегда считал, что это была хорошая возможность выкинуть все из головы и переключиться, и после этого, как правило, чувствовал, что поднабрался сил. Я мог стоять так неподвижно часами, хотя остальные рядом со мной уже через две-три минуты начинали беспокойно ерзать.

Повесив, наконец, трубку, Брэд Эштон встал и медленно подошел к нам. Он едва взглянул на других, но меня осмотрел с ног до головы.

— Должно быть, ты новый парень, — сказал он с улыбкой.

— Маршалл Миллер, — представился я, протянув ладонь, чтобы пожать ему руку.

Он взял мою руку наманикюренными пальцами и держал ее чуть дольше, чем нужно для простого рукопожатия.

— Очень приятно, — негромко произнес он. — Добро пожаловать в команду.

После этого его внимание переключилось на пиарщика, и мы стали обсуждать скучные детали главного события вечера. Эштона препроводят через вестибюль вниз на лифте в бальный зал, где он примет участие в интервью и дискуссии с другими актерами и режиссером его следующего фильма. Детали меня не интересовали. Теперь, когда внимание всех остальных было занято, я мог спокойно осмотреть интерьер гостиничного номера.

Это был довольно просторный люкс с отдельной комнатой и большой двуспальной кроватью, прекрасным видом на улицу. В гостиной было два балкона и мини-кухня. На другой стороне я заметил еще одну дверь, надежно закрытую на замок.

После того, как планировка комнаты была зафиксирована в моей голове, я смог наблюдать за действиями группы.

Фи́ллип страдал по Эштону, практически не отводя глаз от мужика, как будто он был каким-то золотым богом. Джим часто кивал, но по его выражению я понял, что его мысли были где-то в другом месте. Он взглянул на меня пару раз, и до меня дошло, что он мог рискнуть подомогаться до меня без лишних церемоний.

Когда пришло время, мы проводили Эштона на лифте к месту проведения интервью, а затем к столику в глубине ресторана отеля для ужина с каким-то продюсером из кинокомпании «Юниверсал». Мне было поручено стоять между вестибюлем и входом в ресторан, чтобы наблюдать за всем, что выглядело подозрительно.

Следующий день был почти таким же, только Брэд раздавал автографы и фотографировался с фанатами, а я наблюдал за билетером, проверяющим билеты.

Тут мне снова пригодилось умение стоять по стойке смирно и отключаться.

Дэймон и Джим были гораздо ближе к Брэду Эштону, чем я, и с той первой встречи Эштон не сказал мне ни слова. Видимо, я не испускал правильные флюиды. Обычно со мной все было в порядке по этой части, но мне нужно было, чтобы Эштон сделал первый шаг, так как он собирался задержаться в этом городе в общей сложности только на три дня. Я продумывал различные способы заинтересовать его, но в голову приходили только те, с помощью которых я мог привлечь женщину, что казалось не совсем подходящим.

Что меня привлекало?

Задница и грудь, вот что.

Но это не поможет.

Я практически пришел к выводу, что мне придется стать чуть более решительным. Каждый раз, когда Эштон куда-либо отправлялся, нас с ним было как минимум трое, а обычно четверо. Когда Брэд Эштон удалялся в свой номер на ночь, он никогда не был совсем один. За дверью всегда находился Алекс, а внутри частенько оставался Фи́ллип. Я не заметил никаких новых лиц кроме основной группы и не думал, что кто-то посторонний заходил в номер, но не был до конца уверен.

Мне нужно было это знать точно, поэтому я внимательно за всем следил.

Алекс был все такой же добросовестный, и с тех пор как они вернулись, он не сделал во время своей смены ни одного перерыва. Никто не смог бы войти или выйти из номера Эштона без ведома Алекса. К тому же люкс Брэда соединялся с общим номером, где все мы встречались, прежде чем отправиться на какое-нибудь мероприятие. Хотя в номере не было собственной охраны, в ней почти всегда присутствовали другие люди – как правило, другие актеры или, по крайней мере, люди, вращающиеся в этом бизнесе. Именно там на раскладной кровати спал Джим, когда не был на службе. Тем не менее, существовала возможность задействовать третий примыкающий к люксу номер, которым группа не пользовалась.

Должен быть другой способ войти или выйти. Два балкона в гостиной были достаточно высоко от земли, чтобы рассматривать возможность подняться через них. Попасть туда с улицы было невозможно, а перелезать через пять соседних балконов было бы величайшей глупостью.

Значит, мне нужно заставить Эштона выйти, но он никогда не покидал чертов номер без многочисленного эскорта.

Джим и я шли на несколько шагов позади Эштона, пока мы переходили из одной зоны отеля в другую, останавливаясь каждые несколько метров, чтобы сделать фотографии и раздать автографы. Алекс шел впереди, Фи́ллип прикрывал один бок. Стоило какой-нибудь молодой женщине подойти к нему, Эштон улыбался, флиртовал, а после, как только она снова оказывалась вне поля зрения, он, как правило, выглядел так, словно его немного тошнило.