Довольно скоро в результате этой реформы Восточная Римская империя получает новую многочисленную обученную надежную боеспособную армию и правильное поступление даней и пошлин в казну. Шаг за шагом она отвоевывает обратно утерянные провинции, возвращает Сирию и важнейшие торговые города Междуречья. Восточная Римская империя почти возвращается к своим прежним границам. Казалось бы, вместе с ними должно возвратиться и процветание. Тем не менее процветание не возвращается. Полководцы богатеют, армия живет и кормится грабежом. Громадные богатства накапливаются в немногих руках и становятся причиной нового, более страшного, более глубокого кризиса. Это неправедные, воровские богатства. Такие богатства неминуемо приводят к духовному разложению, к падению нравов. Совесть, порядочность, честь остаются лишь в преданиях седой старины. Отныне мотивом, побуждающим к действию, становится жажда власти, неуемное честолюбие, желание возвыситься над людьми и командовать ими. Полководцам уже мало бесконтрольно управлять немереными провинциями, захваченными в бою. Их соблазняет императорская корона. В борьбе за неё они сражаются между собой. Императорский дворец превращается в змеиное гнездо коварных интриг и предательства. Редкий император умирает собственной смертью. Лев Мудрый убит. Константин Багрянородный убит. Роман 11, отец двоих сыновей и двух дочерей, тоже убит. Цимисхий, заплативший печенегам за смерть Святослава, отравлен.
Этим преступлением власть возвращается братьям Василию и Константину, детям Романа, ждавших этого дня более тринадцати лет. Узурпаторы, Никифор и убиенный Цимисхий, опасаясь их возмужания, поощряли в них самые дурные наклонности. Уже отроками братья становятся завсегдатаями дружеских пирушек молодых шалопаев, пьянствуют и без меры предаются любовным утехам. Константин так и остается до конца своих дней человеком беспутным. Не столько из благоразумия, сколько из жажды наслаждений и праздности он оставляет всю полноту императорской власти старшему брату. Василий тоже далеко не сразу побеждает в себе распущенность и беспутство и, в свою очередь, отдает всю полноту императорской власти главному евнуху, который приходится ему дядей, рожденным вне брака. Его приводит в себя только страх вновь возвратиться в то униженное, жалкое состояние, в котором он находился до насильственной смерти Цимисхия. Против него восстает Варда Склир, командующий всеми вооруженными силами восточных провинций, победитель во многих сражениях. Умный, искусный в делах управления, он обладает громадной властью и несметными богатствами, превосходящими казну императору, но ему и этого мало. Он устремляется в поход за короной. На его сторону переходят солдаты, верные ещё вчера императору. Положение императора становится безнадежным. Только столь тяжкое испытание принуждает Василия образумиться. Он бросает пьянство, бросает разврат и берет власть в свои руки, уже не запятнанные пороком. Он оказывается правителем решительным и коварным. Он собирает остатки войск, всё ещё верных ему, ставит во главе них Варду Фоку, опального полководца, не менее опасного, чем Варда Склир, и направляет его против мятежника. Его не смущает, что своим решением он разжигает междоусобицу, видимо, полагая, что все средства хороши, когда на кону стоит императорская корона. Корону такой ценой ему удается сохранять сорок девять лет, но уже ни одного дня из этих сорока девяти лет он не знает покоя.
Варда Фока вытесняет мятежника за пределы империи. В награду Василий назначает его правителем всех восточных провинций, а сам, некстати набравшись ратного духа, затевает поход на Болгарию.
Его обременяет забота не только о безопасности западных рубежей, которые действительно страдают от набегов болгар, обычно успешных. Его приводит в негодование мысль, что Болгария считает себя независимым государством. Его негодование не смягчает то обстоятельство, что эта независимость завоевана болгарами лет, приблизительно, триста назад. И не только завоевали. Болгары в течение трех столетий отбивают все нашествия Восточной Римской империи и безудержно расширяют свою территорию. Болгария овладевает Македонией и достигает берегов Адриатики. Правда, в последнее время её раздирают междоусобицы. Македония отделяется. То в одной, то в другой провинции хаос. Она терпит несколько поражений от родственных ей восточных славян. Василий находит момент подходящим. Он убежден, что Болгария по определению является провинцией Восточной Римской империи. По какому определению? А по такому определению: болгары исповедуют православие, следовательно, они должны быть покорны патриарху и императору.
Тем более ярится он на болгар за нестерпимое для него отклонение от православия. Его не занимает, что отклонение проникает к болгарам из самой Византии. Именно с началом династии Исавров, к которой принадлежит и Василий, с внезапной силой распространяется движение иконоборцев. Сущность его проста и понятна. Иудеи и мусульмане, враги христианства, находят в иконах, святых и мощах отклонение от почитания единого Бога и возвращение к многобожию, то есть к язычеству. Народ возмущается, что за поклонение иконам, мощам и святым с него берут деньги, и деньги немалые. Церкви, ещё больше монастыри богатеют как на дрожжах. Опираясь на всемогущество денег, монастыри захватывают пашни, пастбища и лесные угодья и обращают свободных крестьян в крепостных, принуждая их работать на ленивых монахов, погрязших в разврате и пьянстве. В народе начинают припоминать, что Евангелие проповедует бедность и что первые христиане жили свободными общинами, в которых царили равенство, братство и справедливость. С другой стороны богатства монастырей вводят в соблазн военную знать и самих императоров. В самом деле, с потерей восточных провинций казна императора истощается, а командный состав получает скудное содержание или вовсе остается ни с чем. Как тут не впасть в тяжкий грех зависти и благородного негодования: армия проливает кровь, обороняя отечество, тогда как целая орава толстомордых, толстопузых монахов живет в свое удовольствие, сладко ест, много пьет и пребывает в откровенном разврате. Впадают, конечно. При императоре Льве Исавре триста тридцать восемь епископов собираются на Седьмой вселенский собор, в течение шести месяцев обсуждают со всех сторон наболевший вопрос и с чистой совестью принимают постановление, что все видимые символические изображения Христа должны считаться или богохульными или еретическими, а поклонение иконам является извращением христианства и возвращением к варварству. Далее следует, что все подобные предметы идолопоклонства должны быть уничтожены и что всякий, кто откажется выдать предметы своего суеверия, приравнивается к ослушникам церкви и государства. Исполнять постановление поручается императорам.
Императоры с удовольствием исполняют. Монастыри закрываются, библиотеки разоряются или сжигаются, монастырские здания превращаются в казармы, склады или развалины, монахов насильно принуждают жениться, монастырские земли и накопленные сокровища в виде золота, серебра и драгоценных камней поступают в казну, откуда они раздаются военачальникам в виде высокого жалованья и крупных имений и вновь получившим свободу крестьянам в виде мелких наделов в обмен за обязанность нести военную службу.
Около ста двадцати лет живет Восточная Римская империя без церковных поборов, икон, святых, мощей и монастырей. Возможно, могли бы и дольше прожить, как нынче живут без икон, мощей и монастырей лютеране, если бы иконоборчество не стало принимать в народной толще нежелательные, всегда опасные для власть имущих черты. В этой толще укрепляется жажда возвратиться к свободе, равенству и справедливости первых христиан, которая в ней не умирает, разве что замирает на время. Натурально, она поднимает на борьбу против тех, кто вместо свободы, равенства и справедливости преподносит народу в качестве истинного счастья неравенство, несправедливость и принудительный труд.
Восстание следует за восстанием, и те императоры династии Исавров поворачивают назад. При императрице Ирине, которая правит вместо малолетнего сына, собирается новый, тоже вселенский собор. В отличие от предыдущего он заседает всего две с половиной недели, и три с половиной сотни епископов, по-прежнему с чистой совестью, единогласно принимают решение, что почитание икон находится в полном соответствии со Священным Писанием, с мнениями отцов церкви и постановлениями соборов. На свои места возвращаются монахи, иконы и мощи, только земельные угодья, золото, серебро и драгоценные камни остаются у новых владельцев. Закипает новая борьба между иконоборцами и почитателями икон, с переменным успехом и с неугасающей яростью.
