Как и подобает истинным программистам, Илья и Кирилл весь день весьма скрупулезно следовали плану дня и в какой-то момент даже выяснилось, что они идут с опережением графика. Приятели как раз возвращались в город после обеда в ресторане, и Илья предложил совершить небольшой крюк, чтобы осмотреть еще одну местную достопримечательность.
– Тут недалеко есть одно место, довольно интересное. Называется Уйг'ла-к'уты. Это священное место у коренных народов Сахалина. Там они свои тайные обряды проводили, ну и сейчас, возможно еще проводят. Нет, не днем, конечно, сейчас там никого нет. А по ночам, говорят, там иногда можно увидеть отсветы костров, услышать, как шаманы в бубен бьют…
– Тайные обряды – это интересно, поехали! Жаль, конечно, что сейчас еще не ночь…
– Да нас бы туда ночью все равно не пустили.
– А что за народы тут на острове обитают?
– В основном это два народа – нивхи, более многочисленные, и айны. Ну, нивхи – они вроде чукчей, а айны ближе к японцам. Они здесь испокон веков обитали. Мирно жили, почти не воевали между собой. Рыбу ловили, рыбы в здешних реках раньше было – уйма. Охотились, ягоды собирали. Они, как и все северные народы, шаманисты были. На самом деле не только были, но и остались. Самое главное божество у них – это Горный Человек, Пал Ыз. Обычно он является в виде огромного медведя, но может и человеческий облик принимать. Нивхи считают, что все медведи в тайге – его дети, поэтому медведь у них вроде тотемного животного, ну знаешь, как у индейцев. Так вот, Уйг'ла-к'уты – эта такая здоровенная яма, которую по преданию, якобы, выкопал сам Пал Ыз много тысяч лет назад. А может просто овраг. Но, что удивительно, очень правильной формы. Короче, в этой яме они свои обряды и проводят. Говорят, там обычно шаманов сжигают, то ли мертвых, то ли еще живых. Вранье это, скорее всего…
В этот момент Илья неожиданно крутанул руль вправо, и машина съехала с трассы на едва приметную грунтовку, проложенную прямо через лес. Они проехали пару километров, поднимая огромный шлейф пыли, и остановились прямо на обочине возле малоприметной таблички, прибитой на деревянном столбе у дороги. Выйдя из машины, Кирилл подошел к столбу и прочел:”Южно-Сахалинская областная администрация. Природный заповедник Уйг'ла-к'уты. Вход бесплатный”.
Какой-то остряк внизу черным маркером подписал: “цена выхода – жизнь”. На табличке также имелась стрелка, указывающая на узкую тропинку, ведущую в чащу леса. Пока Кирилл осматривался, Илья – к огромному его удивлению – вытащил из багажника дробовик, деловито пристегнул приклад и ремень, зарядил его пятью или шестью толстенными патронами и жестом заправского охотника забросил за плечо.
– Ну что, пошли? Здесь места довольно глухие, так что для полной безопасности лучше с оружием, – объяснил он, прочтя вопрос во взгляде Кирилла.
– Это, в смысле, звери дикие водятся? Или люди… дикие?
– Да и те и другие! Ну, пошли уже, а то тут темнеет быстро. Мы же не хотим в темноте по тайге разгуливать, правда?
Приятели двинулись по тропе, которая довольно скоро привела их к склону неглубокого – примерно в два человеческих роста – оврага. Как и обещал Илья, овраг этот имел весьма правильную форму, словно могила, вырытая для павшего в битве гиганта. Склоны его были практически лишены растительности, если не считать корней близлежащих деревьев, выпирающих то тут, то там неаккуратными пучками, а дно сплошь покрыто камнями, через которые пробивались лишь низкорослые колючие кусты.
– Вон, видишь три больших камня? – показал Илья вниз. – Возле них обычно и колдуют. Там еще ямы между ними есть, почти полностью пеплом заполненные. Говорят, человеческим.
– А как туда спускаются-то? – спросил Кирилл, осторожно согнувшись, чтобы посмотреть вниз.
– Да так и спускаются, прямо по склону. Вон там, где более полого и камни торчат. Они там вроде ступенек. Пойдем спустимся?
Кирилл хотел было согласиться, но вспомнил о недавних медицинских проблемах и побоялся, что при спуске сделает неловкое движение шеей или вообще, чего доброго, навернется в этот овраг.
– Да нет, знаешь, я, наверное, не пойду. Это не для меня упражнение. Да и поздно уже.
Солнце уже действительно начало клониться к закату, и в золотистом предзакатном свете даже голые камни казались не лишенными романтической привлекательности. Вообще, лес выглядел весьма дружелюбно, прохладный воздух был свеж и прозрачен, и Кирилл даже пожалел на минуту, что его сопровождает нескладный долговязый Илья, а не какая-нибудь симпатичная дамочка из отдела кадров.
– И что, среди нивхи еще остались практикующие шаманы? – спросил он, чтобы хоть как-то поддержать разговор и отвлечь себя от грешных мыслей.
– Официально считается, что нет, но на самом деле шаманы никуда не делись, просто деятельность свою стали скрывать от посторонних глаз, – ответил Илья. – Смотри, вон в той яме пепел совсем свежий, его не больше недели назад добавили.
Кирилл довольно скептически отнесся к умению Ильи определять на расстоянии возраст пепла, тем более, сам он не смог заметить никаких различий в структуре и цвете содержимого ям. Он достал из кармана мобильник, щелкнул несколько кадров, после чего приятели отправились назад. Завершающим пунктом программы значилось посещение музея Чехова.
– Слушай, а откуда на Сахалине музей Чехова, он разве здесь жил? – спросил Кирилл.
Он попытался вспомнить, не был ли Чехов, подобно Достоевскому, приговорен к каторге или к ссылке, но из биографии писателя мог припомнить только то, что в начале своей творческой карьеры тот подписывался странным псевдонимом “человек без селезенки”.
– Да ты что, Чехов же путешествовал тут, и довольно долго. Жил в разных поселениях, даже перепись населения проводил, и книгу написал “Остров Сахалин”. Не читал?
Кирилл и не слыхивал о такой книге, и вообще был весьма удивлен, потому что образ академического интеллигента в пенсне слабо увязывался в его голове с имиджем отвязного путешественника за тридевять земель.
К музею они подъехали уже в сумерках, за полчаса до закрытия, и оказались его единственными посетителями. Илья, видимо, бывал в этом музее не раз и не два, поэтому интереса к экспонатам не проявлял и увлеченно тыкал пальцем в свой телефон. Кирилл, больше для того, чтобы не обидеть Илью, осмотрел скромные экспонаты музея, затем провел некоторое время у стенда с выцветшими фотографическими карточками, запечатлевшими Чехова с разнообразными обитателями острова: с генерал-губернатором – важным пожилым господином с мохнатыми бакенбардами, с офицерами Сахалинского гарнизона, с местным доктором – в белом халате и шапочке с лицом, выдающим глубокое пристрастие к медицинскому спирту, с каторжанами в полосатых робах, с местными “гиляками” – так тогда называли народ нивхи, с учителем Александровской начальной школы, с неизвестной дамой весьма приятной наружности и еще со многими самыми разнообразными персонами. Пока Кирилл разглядывал фотографии, возле него, как будто ниоткуда, материализовался маленький мужичок северной национальности неопределенного возраста. Поймав взгляд Кирилла, он вежливо улыбнулся в ответ, зажмурив и без того узкие глаза, покрутился еще немного возле стенда с автографами Чехова и снова пропал.
– Илюша, это кто сейчас тут был, нивхи? – спросил Кирилл Илью, когда тот на секунду оторвался от телефона.
– Да, вполне возможно, что нивхи. А может быть аин. А может просто какой-то хиппарь с Хоккайдо, они иногда приезжают сюда потусить.
