Энакин испытывает боль, многократно пронзающую каждое из нервных окончаний, всего в течении пары секунд. Раскрыв глаза, он видит, как голубые нити электричества, срываясь с пальцев Палпатина, проходят сквозь его собственные дюрасталевые пальцы, и не понимает, что происходит. Сидиус в недоумении возносит вторую руку, и Энакин, будто синхронизировавшись с противником, выставляет вперед свою. Все тело, превратившееся в проводник электричества, замкнутой цепью соединенный с ситхом, дрожит от переизбытка энергии, выдержать которую не под силу простому человеческому организму.
«Не могу больше…» - проносится в голове у Энакина.
Тело Скайуокера исторгает из себя мощный импульс, разорвавший образовавшуюся связь. Сидиуса отбрасывает с платформы и он исчезает в потоке лавы. Энакина отбрасывает в противоположную сторону, и он успевает совершить прыжок Силы, оказавшись на берегу, падая на спину, на раскаленный, обжигающий чёрный песок. Подняться на ноги сил уже нет. Где-то снизу бушует ненасытная лава, словно недовольная, что приняв одну жертву, не сумела поглотить и вторую, и тянется, тянется к ней.
Прежде, чем закрыть глаза, слезящиеся от жара, глядя в черное небо, Энакин видит, как на посадку идет знакомый звездолет.
Комментарий к Часть 36
На этом аффтор и планировал закончить (открытые финалы, о да), но при написании главы что-то в голову ударило, так что, к вашему счастью или сожалению… Ждите даже не одну, а еще две части ~
P.S. Мелифесента, обращение лично к вам. Очень надеюсь, что вы довольны смертью Сидиуса :D
========== Часть 37 ==========
Энакин пришел в себя в бакта-камере, после чего его вскоре перевели в палату уже знакомой больницы. Находясь в состоянии прострации, он мало, что соображает, не помня, как и из-за чего тут оказался, а потому доверяется врачу, выполняя все указания. Слушает вполуха пространные объяснения о термических ожогах и восстановлении кожных покровов, и о повреждении нервной системы. Теребит белую больничную рубашку и жесткие почерневшие кончики волос, которые будто стали чуть короче в сравнении с теми, что помнил Энакин, хотя он и мало доверяет своей памяти.
- Генерал Скайуокер? Кое-кто очень сильно хочет увидеть вас. Я надеюсь, вы в состоянии принять посетителей? - интересуется зашедшая в палату женщина-врач, после того, как мужчина, представившийся его лечащим врачом, выходит.
Он не сразу соображает, что “генерал Скайуокер” это и есть он, зато сразу узнает эту женщину:
- Где Оби?.. - с трудом произносит он, впервые с самого своего “возвращения к жизни” открыв рот, дабы что-то сказать.
Она выходит, оставив его вопрос без ответа. Что все это значит?.. Он подскакивает с кровати, и белая палата начинает бешено вращаться перед его глазами.
- Эни! - слышит он родной взволнованный голос, пытаясь сконцентрироваться на источнике звука, но видя перед глазами лишь мыльные пятна.
Он оказывается в объятиях, вдыхает самый родной на свете запах, уткнувшись в мягкие волосы, и по щекам начинают крупными каплями стекать слезы, оставляя влажные дорожки, к которым тут же прижимаются любимые губы, многократно целуя их. Он нащупывает их своими и вовлекает в соленый, но самый сладкий на свете поцелуй.
- Все, все, вот так, тихо… - шепчет Оби-Ван, укладывая Энакина обратно на койку, гладя по волосам.
- Я боялся потерять тебя, - ноет Энакин каким-то детским голоском, вновь приобретя возможность видеть и жадно уставившись на любимого, заново изучая его глазами.
- И я боялся. Знаешь, когда я очнулся, тебя не было рядом, а я почему-то все никак не находил себе места, меня буквально тошнило от волнения и что-то дико щемило вот тут, - Оби-Ван прижимает руку Скайуокера, которую так и не отпустил, к груди. - А потом магистры привезли тебя сюда. Мне об этом никто не сказал тогда, но я почувствовал, что ты рядом. Может, от того, что ты моя родственная душа, а может, твоя кровь в моих венах усилила восприятие… Да, да, не удивляйся, об этом мне врачи рассказывали буквально наперебой, - тихо смеется, целуя Энакина в прохладный лоб.
- Сколько времени прошло?
- Три дня. Я, кажется, замучил всех врачей, поэтому мне разрешили заходить к тебе, когда ты был в бакта-камере. Ты весь был покрыт волдырями от ожогов, будто полежал на раскаленной сковороде, и полностью ослаблен. Поэтому тебе лучше не вставать, а на случай, если что-то будет нужно, я здесь.
- Пока что мне нужен только ты сам, - улыбается Энакин, подтягиваясь ближе к любимому, умоляюще заглядывая в глаза. - Полежи со мной.
Кеноби быстро сдается, ложась поверх одеяла, которым заботливо укрыл его, на койку Скайуокера, но тот явно мало удовлетворен этим, желая быть куда ближе, и капризничая, пытаясь вылезти из-под одеяла, под которым они в итоге оказываются вдвоем. Энакин тут же заключает Оби-Вана в тесные объятия, от которых обоим становится жарко, и утыкается в его шею.
- Видок у меня, конечно, еще тот, если верить твоим словам. Как бы ты теперь не ушел к кому посимпатичнее, - смеется Энакин, и конечно, шутит, но Оби-Ван воспринимает это неожиданно серьезно.
- Даже не смей так говорить, - шипит он на ушко Скайуокера, забираясь ладонями под длинную больничную рубашку и резко сжимая место пониже спины. Только теперь Энакин обнаруживает, что белья под его рубашкой нет, и чувствует, как к его лицу приливает жар. Кеноби, на счастье, не видит этого, слишком увлеченный его ухом, продолжая уже более мягко нашептывать, одновременно сминая ягодицы возлюбленного пальцами: - В тебе по-прежнему прекрасно абсолютно все. И я тебе это докажу, как только пойдешь на поправку.
- А может, дождемся момента, когда я стану Энакином Кеноби? - улыбается Энакин, поворачивая голову к любимому и часто целуя его губы.
- Энакин Кеноби… - как-то ошарашенно выдыхает Оби-Ван в самые губы любимого.
- Ты что, уже забыл про свое предложение руки и сердца? - делает Энакин разочарованный тон, будто сейчас расплачется.
- Нет, просто… Просто это сочетание столь же восхитительно, как ты сам, - больше всего Энакин хочет запомнить глаза и улыбку Оби-Вана в этот момент, и то, как он светится теплотой изнутри, глядя на него точно так же, как в их первую ночь. Теперь Скайуокер понимает, как глупа была его ревность в то время, и что он действительно единственный, кому предназначен этот взгляд. Как и сам Оби-Ван.
***
Сразу после того, как Энакина выписывают, они с Кеноби решают не откладывать переезд на Набу. Врачи, как один, твердят, что по состоянию здоровья Энакину необходим мягкий щадящий климат и жизнь вдали от мегаполисов, дабы избежать стресса, а Оби-Ван с неожиданной серьезностью подходит к исполнению их рекомендаций, заставляя Энакина по три раза в день глотать горькие микстуры, по нескольку раз на дню заваривая свежий чай и даже научившись делать расслабляющий массаж.
В последний день, перед самым отлетом, Энакин решает зайти в Храм Джедаев, который по-прежнему восстанавливают, дабы повидаться со своими друзьями. Асока вешается на его шею с разбега:
- А вот и наш великий и ужасный Энакин Скайрокер - гроза ситхов!
Какие-то юнлинги выглядывают из-за колонны, хихикая, и Энакин неловко машет им рукой в ответ, строго уставившись на Асоку:
- Так, Шпилька, немедленно прекращай вводить детей в дезинформацию! Сначала небылиц им наплетешь, потом про меня легенды слагать начнут, а дальше что? Статую воздвигнут?
- Ну не знаю насчет легенд, а статую уже заказали. Будешь стоять в архиве, - смеется Асока, легонько ударяя Энакина кулачком в бок.
- Ну класс! Хотя… Магистры всегда мечтали упечь меня в архив, и можно сказать, теперь им это удалось, - улыбается Энакин, разведя руками.
- Ты у нас легенда. А я… Ну, всего лишь рыцарь-джедай, - надувает щечку Асока, лукаво отводя взгляд в сторону.
- Вау, ну… Поздравляю, - искренне улыбается он, кладя ладонь на плечо девушки. - Не думаешь взять падавана?
- Думаю, но выбор слишком большой, глаза разбегаются, - смеется она. - Ах да, думаю, Падме есть, что тебе сказать… - Асока понижает голос. - И не забудь поблагодарить ее, именно она подбила Луминару и Пло-Куна ослушаться Йоду и полететь на Мустафар, - девушка кивает на приближающуюся к ним фигуру магистра Амидалы. - Эй, Падме! Гляди, наш герой снова в строю!
