- Хорошо, я уйду. Но знаете, что, ваше величество?.. - закипает Энакин, поднимаясь со своего места, твердо вознамерившись высказать этой леди все, что о ней думает перед тем, как покинет палату.
- Он никуда не пойдет, - холодно произносит Оби-Ван, уже мягче обращаясь к Энакину. - Эни, сядь, пожалуйста, на место… - брови королевы, изогнувшись тонкой дугой, ползут вверх, а Оби-Ван продолжает. - Вчера Энакин ответил согласием на мое предложение, так что будь добра проявить уважение к будущему члену семьи Кеноби. Мне совершенно нечего скрывать от своего будущего мужа, так что, с твоего позволения, дорогая сестрица, он останется здесь. А еще ты могла бы поблагодарить человека, который спас жизнь твоего брата по меньшей мере три раза. Я мог умереть еще вчера, если бы рядом не оказался Эни. Я надеюсь, ты поняла меня? Теперь я готов тебя выслушать!
Но ни она, ни Энакин не успевают ничего ответить, поскольку, едва закончив свой монолог, Кеноби падает на подушку, теряя сознание. Ни слова не говоря, Энакин пулей уносится в коридор:
- Врача, быстро!
***
Из больницы Энакина выпроваживают, объясняя это тем, что Оби-Вану нужен покой, а им нужно продолжать обследования. Не получив возможности даже взглянуть напоследок на любимого, Скайуокер выходит на улицу, где, как по заказу под настроение Энакина, льет дождь. Он даже усмехается: как лирично. Но рассуждать о поэтичности момента нет времени. Энакину нужно попасть в Храм Джедаев. Неопределенность — хуже всего.
В Храме на глаза Скайуокеру попадаются какие-то падаваны — две девчонки лет по шестнадцать, которые при виде него начинают о чем-то перешептываться, обходя его, но не отрывая взглядов, хлопая любопытными глазками. Энакин не осуждает любопытных подростков. Он слишком хорошо помнит себя в их возрасте, и понимает, что приключись такое с кем-то другим, когда он был падаваном, он был бы впереди планеты всей со своим любопытством. А потому, Энакин как можно более нахально улыбается девочкам, проходя мимо. Пусть им будет, что обсудить, он не жадный.
Следом на глаза Энакину попадаются еще падаваны, которые также с любопытством таращат на него глаза. Должно быть, идут с каких-нибудь занятий. Энакин надеется отыскать среди них Асоку, но вместо нее встречает кое-кого другого.
- Энакин! - к нему подбегает Падме, хватая за руку. - Хвала Силе, ты здесь! Я никак с тобой связаться не могла, магистр Винду уже собирался отправить кого-нибудь тебя искать.
- Винду? Он сильно зол? - усмехается Энакин.
- Как тысяча ситхов, - Падме невольно улыбается, видя, как развеселило Скайуокера это сравнение.
- Превосходно! - смеется Энакин. - То, что надо! - видя недоумение на лице Падме, он игриво ей подмигивает.
- Либо я ничего не понимаю, либо… - начинает Амидала.
Энакин ей подсказывает:
- Либо я придурок.
- А, ну да, конечно, - фыркает девушка, разведя рукой. - Как там сенатор?
Вопрос звучит абсолютно искренне, без малейшей издевки или подвоха, и Энакин невольно снимает с себя маску неуязвимого, позволив себе проявить слабость:
- Он… Он совсем плох, - шмыгает носом Скайуокер. - Врачи не знают, что с ним. Я провел возле него всю ночь, но все равно боюсь… Не оказаться рядом, когда буду ему нужен, - он закрывает лицо рукавом, дабы Падме не видела, как оно исказилось от боли.
- Эни… Вы справитесь, - девушка кладет руку на его плечо и Энакин благодарно улыбается ей.
- Ну… Веди меня к своим магистрам, - бодро восклицает он, справившись с минутной слабостью, загнав боль и страх куда поглубже.
- Знаешь, меня почему-то напрягает твоя уверенность, - хмурится Падме, но все же исполняет его просьбу.
Впервые Энакину не просто не страшно, а действительно весело предстать перед Советом. В последний раз схожие эмоции он испытывал в пятнадцать лет, когда стал организатором массового побега из Храма “навстречу приключениям” среди таких же бунтующих подростков. Тогда он был чрезвычайно горд собой.
- Энакин Скайуокер, - берет слово Мейс Винду. - Означает ли ваше появление перед Советом, что вы раскаиваетесь в совершенном вами проступке и в частности — нарушении Кодекса?
Тут Энакину делается еще веселее. Проступок. Так теперь называют длительный период осознанных отношений с любимым мужчиной, занятия любовью, сон в обнимку и едва ли не совместное проживание. П р о с т у п о к. Скайуокер сдерживается, чтобы не рассмеяться в голос.
- А что, если нет? - издевательским тоном спрашивает он. - Что тогда?
На лице Винду проскальзывает выражение растерянности, но лишь на считанные секунды, хотя Энакину и этого вполне достаточно. Магистр продолжает:
- В таком случае, следует говорить о применении к вам определенных мер воздействия.
- А почему бы вам просто не вышвырнуть меня из Ордена пинком под зад? Думаю, как минимум лично вы, магистр Винду, грезите об этом с момента моего появления здесь, - расплывается Энакин в ядовитой улыбке.
- Скайуокер, вы забываетесь, - кажется, до белого каления Мейсу Винду оставалось совсем немного.
- Что, нет желания? Ну что ж, насильно мил не будешь, - пожимает плечами Скайуокер, и со спокойным, слегка насмешливым, лицом выдает: - Я ухожу из Ордена.
- Энакин… - шокировано шепчет Падме, уставившись на него огромными карими глазами.
- Уверен ты в своем решении? - интересуется Йода, пока Винду настороженно хмурится, а другие магистры, видимо, в шоке от услышанного.
- Как никогда, магистр, - выражение лица Энакина вмиг становится серьезным.
- Что ж… Держать тебя не в праве мы. Расходятся пути наши отныне. Своим путем пойдешь ты.
Поклонившись, Энакин идет к выходу из зала Совета, по дороге чуть притормозив, подав знак Падме, расстроенно глядящей ему вслед, что подождет ее снаружи. Ему еще надо собрать свои вещи. И разыскать Асоку.
Собрание Совета же продолжается.
- Туманно будущее его. Сомнения Скайуокера одолевают, - озвучивает свои мысли магистр Йода.
- Боюсь, мы рискуем полностью упустить его из вида, - раздраженно произносит Мейс.
- Магистры, я хотела бы внести одно предложение, - объявляет Падме. - А вернее, скорее просьбу, - присутствующие магистры переводят взгляды на нее и девушка понимает, что ее слушают, продолжая. - Я хотела бы, чтобы вы поручили мне расследование убийства графа Дуку. Я думаю, у меня есть некоторые зацепки, и…
- Простите, магистр Амидала, но вам будет поручено другое задание, - безапелляционно отрезает Винду. - Как говорилось ранее, нам стало известно, где может скрываться Гривус. Он нужен нам, живым или мертвым — без разницы.
- Поимка Гривуса войне конец положит, - отмечает Йода.
Падме ощущает себя, будто в тупике. Еще недавно, такое доверие подкупило бы ее. Охота за Гривусом — надо же. Но сложившаяся ситуация пугает девушку своей непредсказуемостью. Падме раздражает непредсказуемость, но по странному стечению обстоятельств, именно она является основной “фишкой” практически всех близких ей людей. Как, к примеру, Энакина и… Асоки.
«И снова вся надежда на Асоку, - думает Падме. - Надеюсь, она не обидится, если я не возьму ее с собой на задание, но здесь, на Корусанте, мне понадобится кто-то, кому я могу доверять, как себе.»
========== Часть 32 ==========
Энакин ненавидит долгие проводы и прощания, но Падме, вознамерившуюся высказать Скайуокеру все, что думает, об его уходе из Ордена, не остановить. В конце концов, она заканчивает свою практически монологичную речь выводом о том, что это жизнь Энакина, и решения в ней принимать лишь ему. Что ж, можно было сделать подобный вывод и чуть раньше. Минут хотя бы на двадцать. Но и на том спасибо. Зато Асока понимающе молчит и даже не спорит, когда Энакин просит не провожать его, покидая свою — уже не свою — комнату.
Зато Энакину неожиданно достается другой провожающий. Девочка-юнлинг лет трех, только недавно, должно быть, очутившаяся в Храме, семенит вслед за бывшим джедаем. Поначалу юноша слабо улыбается, видя маленького темноволосого ребенка, похожего на красивую куклу, с деловым видом вышагивающего возле него. Но когда преследовательница подает вид, что не намерена отставать, даже после того, как Энакин ускоряет шаг, чтобы ребенку было сложнее догнать его, он останавливается и разворачивается прямо к девочке.
