Вот что значит истинный гений медицины. Профессор Дуку ведь даже не на кардиологии специализировался. Энакин не без труда подавил завистливый и одновременно восхищенный вздох, вот сам он вряд ли смог бы выговорить такое мудреное предложение без запинки. Когда профессор, обхватив супругу за талию, запрокинул её назад, как только в кино бывает, и поцеловал, Энакину стало совсем неловко находиться рядом, и он поспешно убежал на поиски своего возлюбленного доктора Кеноби, дабы вручить ему обещанные кожаные перчатки, завернутые в подарочную розовую упаковку — типичную такую, какие везде продавались перед днём Святого Валентина.
Подарок Кеноби оценил и даже обнял Энакина, что случалось весьма редко, если вообще случалось. Неужели шанс на взаимность проблеснул во мраке френдзоны, королём которой он, кажется, стал после того, как свой пост сдал Гривус?
Впрочем, говорить что-либо было рано, потому что тем временем, как доктор Вентресс и её муж, похожие больше на парочку вампиров из склепа, чем нормальную супружескую пару, обменивались нежностями, Шаак Ти и Гривус наслаждались обществом друг друга в палате Гривуса, дожидаясь конца смены медсестры и своего свидания, доктор Винду, полдня пробегавший от незнакомца в бандане и дурацких солнечных очках, всё же согласился выпить с ним кофе в обеденный перерыв, а Квинлан и Эйла чуть ли не на крыльях любви летали, доктор Кеноби молчал как партизан и ни разу не заикнулся о своих планах на вечер. И уж тем более о планах на Энакина.
Проверив входящие сообщения, Энакин обнаружил сердечное поздравление с праздником от дяди Шива и кучу пересланных сообщений от Асоки, которая хвасталась поздравлениями от парней: Шпилька была одинока на данный момент, но пользовалась у мальчиков успехом, так что Энакин был почти уверен, что, как и многие другие, она обязательно обретёт свою пару в этот день.
Финишем стал момент, когда врач, назначенный дежурным по отделению, попросил Энакина поменяться с ним сменами. Именно с Энакином, потому как больше никого столь одинокого в день влюблённых в отделении не нашлось (заведующий отделением в счёт, разумеется, не шёл).
К вечеру настроение Скайуокера упало ниже нулевой отметки, и тот от безысходности отправился за утешением к Баррис Оффи. Если вначале они и испытывали друг к другу взаимную неприязнь, то со временем она переросла в дружеское соперничество, кто кого перетроллит, а сегодня они были вдобавок товарищами по несчастью. А товарищам по несчастью полагалось держаться вместе.
Пока Скайуокер прохлаждался возле стойки регистрации, в «Звезду Бессмертия» зашёл уже знакомый ему Саваж Опресс с букетом цветов. Асажж, которая как раз собиралась выходить к ждущему её на стоянке мужу, спряталась за спину Скайуокера, пригнувшись, чему тот был вовсе не рад, вспоминая, чем для него закончился прошлый визит Саважа.
Двухметровая гора мышц двинулась в их сторону, и Энакин буквально смог ощутить, как проваливается его сердце. Саваж подошёл к стойке и, перегнувшись через неё, вручил подпрыгнувшей с кресла Баррис свой букет. Девушка тут же повисла на шее у Саважа, целуя его. Без особых усилий Опресс вытащил Оффи из-за стойки, подхватывая на руки.
— До завтра, Энакин! — радостно помахала рукой Баррис. — И вам, доктор Вентресс!
Со слегка ошалевшими лицами интерн и патологоанатом наблюдали из окна за тем, как байк, увозящий Саважа и его подружку, что буквально вжалась в его спину, выезжает с парковки.
— Знаешь, что? — произнесла Асажж, обращаясь не то к Энакину, не то сама к себе и рассуждая вслух. — Сегодня самый счастливый день Святого Палпатина в моей жизни! — насвистывая что-то из репертуара Мэрилина Мэнсона и пританцовывая, удалилась доктор Вентресс.
Энакин поплелся в ординаторскую, где его ожидал сюрприз в виде пьющих кофе с коньяком доктора Кеноби, доктора Воса и сидящей на его коленях Эйлой Секурой. Хотя, пожалуй, напиток первых двоих правильнее было бы назвать «коньяк с кофе».
— Доктор Кеноби? — брови Энакина медленно поползли вверх. — Вы разве не ушли домой?.. Доктор Вос?..
— Я решил составить тебе компанию. Всё же праздник, а ты один в отделении. Доктор Вос и доктор Секура тоже со мной согласились, — пояснил Кеноби, кивнув на свободную табуретку рядом с собой Энакину.
— Получается что-то типа двойного свидания, круто же, правда? — допив свой напиток, Квинлан решил не мелочиться и налил в тот же стакан виски до краёв, явно ознаменовав этим торжественное начало «двойного свидания».
— Я бы не назвал это свиданием, — хмуро поправил Оби-Ван. — В смысле, в вашем с Эйлой случае, конечно же, да…
— Ты лучше выпей, — перебив речь Оби-Вана, закатил глаза Вос, наливая полный стакан и Кеноби, буквально впихнув в его руки так, что половина при этом расплескалась.
Достав портативную колонку, Квинлан подключил её к своему айфону. Как он сам выразился, для создания романтической атмосферы. Доктор Вос оказался любителем ретро-музыки. Ну или просто настроение у него было такое ностальгическое, когда он начал рассказывать Энакину и Эйле истории из их с Оби-Ваном молодости и учёбе в универе. Как они познакомились, как Оби-Ван ходил на вписки в общагу, где жил Квинлан, как они впервые напились, как оба воевали за внимание готичной красавицы Асажж, а Квинлану даже удалось повстречаться с ней какое-то время.
— Он со мной тогда неделю не разговаривал, прикиньте! — засмеялся Квинлан, ткнув меланхолично сидящего в стороне от обсуждения Кеноби в плечо. Мысли Оби-Вана были явно сосредоточены не на воспоминаниях о прошлом. По крайней мере, не о том самом, о котором рассказывал Вос. И Энакину очень хотелось бы узнать, о чём думалось его любимому в разгар праздника влюбленных.
— Доктор Кеноби? Что-то случилось? — обеспокоился Скайуокер. — Может, тоже что-нибудь расскажете?
— Всё в порядке, Энакин. Слушай лучше доктора Воса, из него рассказчик лучше, чем из меня, — натянуто улыбнулся Оби-Ван, явно не желая сейчас разговаривать, тем более с Энакином.
В этот же день, пять лет тому назад…
Обычно все праздники планировала и устраивала Сатин, но в этот раз Оби-Вану пришлось возиться самому, потому что, как назло, на прием к Молу все было расписано чуть ли не на два месяца вперед, и Сатин повезло, что какая-то дамочка отменила свою запись. Закончив с приготовлениями, Кеноби сел в такси и назвал адрес «Звезды Бессмертия». Настроение у него было приподнятым, в кармане пальто дожидалась своего часа заветная бархатная коробочка, с которой он не мог расстаться ни на минуту с тех пор, как купил. Она словно грела ему душу и служила путеводным маяком, так что он не мог дождаться минуты, когда сможет вручить ее любимой женщине и попросить ее стать миссис Кеноби.
Сатин ждала его на парковке, явно пребывая в каких-то двойственных чувствах. Оби-Ван чинно поцеловал ее в щеку и открыл дверь такси, куда Сатин села, не говоря ни слова. В машине он не стал спрашивать о приеме, справедливо полагая, что таксисту такие интимные подробности знать вовсе не обязательно. Но Сатин всю дорогу была молчалива и только смотрела в окно, из чего Кеноби успел сделать кучу неутешительных выводов. Ничего, сейчас они приедут домой, поговорят обо всем, она поделится, что не так, какими ужасами запугал ее Мол, а атмосфера праздника, над которой он трудился больше двух часов, непременно поднимет ей настроение.
Казалось, что розовые и белые шарики в виде сердечек, подвешенные у потолка, Сатин даже не заметила. Она все так же молча вымыла руки и уселась за стол, Оби-Ван зажег перед ней свечу, которую девушка сразу же задула. Это показалось тревожным знаком, но зато от бокала красного вина Сатин не отказалась и отхлебнула сразу половину.
— Ну так… как прошел прием? Мол сильно напугал тебя своими гинекологическими страшилками? — откашлялся Оби-Ван.
— Нет. Все прошло отлично, — как-то отстраненно отозвалась Сатин.
— Милая, все в порядке? У меня складывается ощущение, что ты все-таки узнала что-то не слишком приятное.
