Себастьян погладил Баки по лицу.

— Я тоже очень скучаю по тебе, — признался он. — Днем еще ничего, работа захватывает, а вот когда возвращаюсь сюда… Еще три недели съемок. Ты привез мне печеньки с красной и белой звездой?

— Привез, — кивнул Барнс, прижавшись щекой к теплой ладони. — Но прямо сейчас я за ними не полезу, даже если ты будешь очень просить. Прямо сейчас я хочу тискать тебя, чтобы наконец прийти в себя и осознать, что ты снова рядом.

Забравшись руками под одежду Себастьяна, Барнс гладил его, потихоньку выдыхая, расслабляясь. Он был зависим от своего мужа, как наркоман от дозы, это было помешательство, но Барнс в этом своем помешательстве был счастлив, потому что точно знал, что это взаимно, даже если Себастьян не так остро переживал их разлуку.

Себастьян подставлялся под ласкающие руки.

— Вообще всеми посылками и письмами должна Камилла заниматься, ассистентка моя, ну, ты знаешь. Но она в отпуске пока. Пришлось тебе.

— Я надеюсь, что это была разовая акция, — рассмеялся Барнс. — Я, кстати, и альбом с артами привез, чтобы ты получше разглядел, что там. Мне один мой подписчик на ютубе скинул ссылку на прикольный канал, про оружие тоже, но про старинное. Интересно очень, но есть проблема, оно на сербском, не самый распространенный язык. Я списался с автором, спросил, можно ли перевести, он даже обрадовался, сказал, что вообще языков не знает и будет безумно рад, если его сможет смотреть еще куча народу. Вот только я не уверен, что смогу озвучить нормально. Как думаешь, субтитры покатят? Или лучше напрячься и сделать звук?

— Не напрягайся и сделай субтитры, — посоветовал Себастьян. — К тому же, их переводить проще, чем голос, может, и на другие языки переведут. А как прошли твои первые съемки?

— Переодеваться заебался, — признался Барнс, ему очень надоело раздеваться-одеваться. — А так нормально. Не могу сказать, что я прямо в восторге весь, но это было интересно. Тем более на природе. Прогулялся хоть.

— Это тебе еще готовую одежду дали, — улыбнулся Себастьян, поглаживая Баки по руке. — А мне для домов высокой моды шьют. Примерки, подгонка и все остальное.

— Может, когда-нибудь и для меня что-нибудь будут шить, — Барнс тихо рассмеялся, прижавшись щекой к груди Себастьяна. Ему было плевать, сложится ли у него вообще карьера фотомодели. — А у тебя тут как все идет? У тебя же будет время сходить со мной на пляж?

— Разве что после окончания съемок. График совершенно бешеный, — вздохнул Себастьян. — Ты же видишь, какой я вымотанный. Сегодня в шесть утра снимать начали. Зато там именно то, что я люблю — чистая игра, без диалогов. Ну, почти без диалогов.

— Съемки павильонные? — спросил Барнс.

— Да, натурные отсняли в самом начале. Теперь только павильонные до самого конца.

— Значит, буду один гулять по пляжу, — вздохнул Барнс. — И не только по пляжу. Зато весь день я буду знать, что вечером смогу обнять тебя. Это лучше, чем быть за две с половиной тысячи миль от тебя.

— Всего две с половиной тысячи миль, и можно долететь в любой день. Согласись, это лучше, чем то, что было у нас хотя бы два года назад.

— Лучше, — не стал спорить Барнс. Он погладил Себастьяна по лицу, с нежностью заглядывая в глаза. — Потерпи чуть-чуть, до меня сейчас дойдет, что ты снова рядом, и я тебя выпущу. Может быть.

— Иногда я думаю: вот проснусь, а тебя снова не будет рядом, как тогда, — тихо сказал Себастьян.

— Ну что ты? — Барнс нежно обхватил лицо Себастьяна ладонями, коснулся губами губ и прижал к себе. — Я никуда не денусь, обещаю.

Некоторое время они сидели молча, обнявшись, а потом в дверь позвонили и Себастьян встал, чтобы открыть курьеру.

— Ужин привезли, — сказал он.

— Ужин так ужин, — вздохнул Барнс. Себастьяна из рук пришлось выпустить, и это ощущалось так болезненно, что ему стало страшно от осознания того, насколько на самом деле он зависим.

Барнс утешил себя мыслью, что сейчас они поужинают, и можно будет утащить Себастьяна сначала в ванну, а потом в постель, и пробыть вместе до утра.

Они быстро поели, разговаривая о чем-то неважном. Себастьян собрал и выкинул пустые контейнеры.

— Не хотел бы я здесь жить постоянно, — сказал он. — Слишком жарко. В ванную?

— Господи, — выдохнул Барнс, дергая Себастьяна на себя, вытряхивая его из одежды прямо на месте, — в ванную, куда угодно… Наконец-то мой!

Барнсу было не жарко, он весь горел внутри, полыхал, словно лесной пожар, предвкушая практически полное слияние. Они давным давно изучили тела друг друга настолько, что сейчас Барнс без труда всего парой движений по заветным точкам заставил Себастьяна не просто хотеть его, а с ума сходить от желания.

— Никогда не трахался в джакузи, — выдавил Себастьян. — Пойдем же!

— Я думал, у тебя была бурная молодость, — прошептал Барнс, интуитивно находя ванную, таща Себастьяна за собой.

— Бурная, но небогатая, Баки, — Себастьян волокся за ним, смеясь.

— Господи, что за квартира такая огромная, — посетовал Барнс, толкая дверь в ванную.

Огромная джакузи красовалась в центре выложенного светло-синей мозаикой помещения. Барнс порадовался, что она была непрозрачная. Посадив Себастьяна на бортик, Барнс врубил воду, заткнув слив, и быстро скинул свою одежду. Его потряхивало от предвкушения прикосновения кожи к коже, но Барнс помедлил, проводя рукой по груди Себастьяна, а потом аккуратно, даже медленно потянул его на себя, заключая в объятия.

— Я сейчас с ума сойду… — прошептал Барнс, невесомо касаясь плеч ладонями.

Себастьян засмеялся. Такое помешательство Баки на нем ему невероятно льстило. С Баки часто флиртовали, он многим нравился, но видел только Себастьяна.

— Давай в воду и мыться, — Себастьян поцеловал Баки в висок, а потом прикусил мочку уха. — От нас потом несет.

Был бы это бассейн, Барнс бы просто толкнул Себастьяна в воду, а так пришлось его в ванну укладывать, чтобы не стукнулся о бортик, и залезть следом, устраиваясь напротив так, чтобы ласкать член стопой.

Себастьян капнул в воду пены для ванн — совсем чуть-чуть. И расслабился под ласками Баки. Он и правда очень уставал на этих съемках, но Баки был с ним, и Себастьян просто полыхал, когда Баки был рядом.

Как ни странно, но острое, почти болезненное желание медленно отпускало Барнса, и теперь он мог просто находиться рядом с Себастьяном, вот так вот сидеть напротив, поглаживая его член, не распаляя желание, но и не давая ему схлынуть.

— Ты устал и будешь лениться? — догадливо поинтересовался Барнс.

— Да, — кивнул Себастьян. — Я устал и буду лениться.

— Все сам. Все сам, — тихо рассмеялся Барнс. — За это я кое-что хочу.

Он взял мочалку, налил на нее геля для душа и перебрался к Себастьяну, устраиваясь так, чтобы уложить его на себя, и начал медленно водить мочалкой по телу.

— Я хочу морошки. У тебя же есть кто-то, кто готов выполнить любую твою прихоть, кроме меня? — озвучил свои желания Барнс.

Не то, чтобы он сильно любил морошку, но почему-то сейчас, в разгар лета, в адскую жару Лос-Анджелеса захотелось этой своеобразной северной ягоды.

— Будет тебе морошка, — пообещал Себастьян. — Но чуть позже. Хотя я даже не знаю, что это такое.

— Это русская северная ягода. Очень специфическая, надо сказать, потому что даже не сладкая, — охотно объяснил Барнс. — Я ее собирал, когда был Солдатом. Зачем, не знаю, тестировали что-то после каких-то новых настроек, и решили совместить приятное с полезным. Проверить, насколько у меня хватает терпелки, и ягод поиметь. Ну, в общем, пока не сказали “хватит”, я и собирал. Не помню, почти сутки, кажется. Русские вообще были большие затейники в том плане, как еще можно использовать Солдата, чтобы самим ни хера не делать.

Барнс отложил мочалку и стал просто мыльными руками гладить Себастьяна, то сжимая соски, то невесомо проходясь по подвздошным косточкам, то поглаживая член. Целовал в шею, висок, легко и нежно.

Себастьян таял в ласкающих руках, расслабляясь и чувствуя, как по телу разливается желание — не обжигающим жаром, а постепенно нарастающим теплом.