Минутная пауза, а затем шквал аплодисментов. Все, кто хлопал ей в ладоши, были искренни в своем порыве. Такого танца, такой энергетики здесь никто никогда не видел.

Дара развернулась и направилась сквозь толпу. И только когда ее фигурка исчезла в массе людей и мелькании светомузыки, Гер и Ковало опомнились. Всё это время они как завороженные стояли и смотрели. Ковало был потрясен увиденным. Конечно, как и любой, он видел танец цыган, только здесь было другое. Он ощущал этот танец. Девушка дарила его тем, кто смотрел на нее. Казалось, она околдовала им зрителей.

Пройдя сквозь толпу, которая расступалась перед ней, Дара свернула в первый попавшийся коридор. Она шла, не видя никого и не смотря, куда идет. Дара и сейчас чувствовала на себе его взгляд – взгляд Гера. Он смотрел на нее, пока она танцевала. Она видела его глаза тигра – желтые, с холодным блеском зверя в глубине. Этот зверь пожирал ее, и она физически это ощущала. Всего один раз его взгляд изменился. На долю секунды их глаза встретились, и в глубине его зрачков она увидела себя. В эту секунду Гер стал другим, и ее кровь быстрее побежала по телу. Она чувствовала жар, который охватывает ее. Всего лишь секунда – и Гер опять смотрел на нее с надменной усмешкой на губах. Ей хотелось бежать от его взгляда, хотелось скрыться и успокоить сердце, которое так бешено билось в груди.

Шандор смотрел, как танцевала Дара. Он пожирал ее глазами и хотел лишь одного – чтобы она так танцевала только для него. Обводя взглядом тех, кто стоял вокруг Дары, Шандор увидел Полонского. Он был хорош, надменен и источал власть и силу. Его расстегнутая сверху рубашка, спадающие на глаза пряди волос и легкая небритость удивительно ему шли. Шандор не боялся его, но понимал, что это сильный противник. Только Дара стоит того, чтобы за нее бороться.

Танец Дары завершился шквалом аплодисментов. Видя, что девушка идет сквозь толпу, Шандор пошел за ней.

В полутемном коридоре с мигающими лампочками подсветки Дара остановилась и замерла. Жар внутри не проходил, ее тело горело, как будто и сейчас Полонский смотрел на нее. Резкий рывок – и ее буквально впечатали в стену. Дара вскрикнула, и сразу чужие губы накрыли ее. Только это не были губы Гера. Она забилась в чужих объятиях и стала отталкивать того, кто ее целовал.

Шандор сам отпустил девушку и, усмехаясь, произнес:

– Всегда мечтал об этом, – он провел пальцем по ее губам.

Дара с силой ударила по его руке. Шандор лишь усмехнулся.

– Тебе нужно быть поласковее со мной. Думать о будущем стоит. Или так и будешь у Полонского гостей развлекать?

– Не твое дело!

– Ещё как мое. Твой отец отдал тебя мне. Так что жду, когда надоешь Полонскому – себе тебя заберу. Передо мной плясать будешь.

Услышав это, Дара растерялась. Отец не мог так с ней поступить… Хотя, почему не мог? Ведь она опозорена. Осознание правды накрыло ее с головой, и она прислонилась плечами к стене.

Шандор, видя в ее глазах растерянность от услышанного, опять прикоснулся к ее губам, но сейчас лишь в легком поцелуе, и, сразу отстранившись, пошел по коридору.

С другого конца коридора появился Ковало и его люди.

– Сбежать хотела? – подойдя к ней и нависая над девушкой спросил Ковало.

– В туалет можно?

– Пойдем, провожу.

Дара пошла за Ковало, сзади нее шли еще три его человека. Она вспоминала слова Шандора и понимала, что они убивают ее правдой, которую она не хотела знать.

Хорошо, что в туалет ее пустили одну. Правда, сначала там всё проверил человек Ковало и выставил оттуда двух сильно накрашенных девиц. Только после этого туда зашла Дара. Она долго стояла у раковины, умывая лицо водой и боясь посмотреть на себя в зеркало. Теперь ей даже вернуться было некуда. Вариант с Шандором она вообще не хотела рассматривать. Лучше она отстрижет волосы и навсегда уйдет из табора, став проклятой всеми, и будет просто жить…

Нет, всё это неправильно. Она не хочет всю жизнь быть человеком без семьи, предков, без своих корней. Значит, не надо сдаваться. И тогда Дара подумала о Германе. Не может же в нем не остаться ничего человеческого. А если ей стать чуть поласковее с ним? Может, тогда он даст ей телефон, и она позвонит отцу. Ей очень важно позвонить и всё объяснить папе. Папа выслушает ее и поймет. И главное – она точно узнает, отдал ли он ее Шандору. Шандор лжив, и сейчас она ему не верит. Но только разговор с отцом развеет ее сомнения.

Приняв решение, Дара почувствовала себя намного лучше.

***

Кода Гер понял, что цыганка растворилась в толпе, он пошел к лестнице на второй этаж. Там была VIP-зона и много закрытых комнат. Везде стояла охрана, но перед Гером все расступались и без вопросов пропускали. Подойдя к одной из дверей, Гер лишь бросил на охранника недобрый взгляд, и тот открыл дверь перед ним.

– Заходи, Герман, – произнес вальяжно раскинувшийся на диване мужчина. Он был грузен, и на вид ему было сильно за пятьдесят. По обе стороны от него сидели совсем молоденькие девушки и потягивали из трубочек цветные коктейли.

– Здравствуй, Савелий.

Они обменялись рукопожатиями. Гер сел в кресло напротив.

– Выпьешь со мной? – видя, что Гер утвердительно кивнул, Савелий махнул рукой.

Уже через минуту в комнате появился официант и поставил на невысокий столик бутылку дорогого виски, бокалы и легкие закуски, а также еще два коктейля для девушек.

– Хорошо танцевала твоя цыганка, – отпив из бокала, произнес Савелий, – и пела, кстати, тоже хорошо. Где такую нашел?

– Дочка барона. С ее папой у нас непонятки происходят, вот дочку пока при себе и держу. Оказывается, не зря мой хлеб ест, может еще и гостей развлекать.

– Только не рассказывай мне, что тебе на такую куска хлеба жалко… – Савелий пристально посмотрел на Гера. – Обломать решил, понравилась она тебе.

– Присмирить, – Гер откинулся на спинку дивана, – не поможешь, кстати, ее найти? Боюсь, заблудится у тебя в клубе, дикая же она.

Савелий протянул руку к пульту, и на стене загорелся большой экран плоской панели монитора. Экран был разделен на квадратики, и в них можно было увидеть разные помещения клуба. Савелий нажал на кнопку перемотки назад, и, дойдя до момента, когда цыганка шла через толпу, оставил запись. Потом он увеличил квадратик того коридора, по которому она шла. А далее Гер почувствовал то, что никогда не чувствовал в своей жизни. Это была ревность – необъяснимая, дикая, животная. Он видел, как Дару впечатал в стену высокий красивый парень цыганской внешности, и она с ним целовалась. Бокал в руке у Гера треснул, но он даже не почувствовал боли. Запись была без звука. В комнате, после того как лопнул бокал в его руке, наступила полная тишина. И даже хихикающие девушки присмирели, чувствуя, что им лучше не привлекать к себе внимание.

Савелий с невозмутимым спокойствием долил себе виски и наполнил другой бокал, который протянул Герману. Гер взял бокал и только сейчас заметил, что его правая ладонь вся в крови, порезанная треснувшим стеклом. Он достал платок из кармана и, обмотав вокруг ладони, завязал его на узелок, затянув краешки платка зубами. Затем набрал телефон Ковало.

– Там цыгане в клубе. Увидишь их сам. Поймай их, хорошенько побей, только чтобы я это через камеры видел, и закрой в подвале. Ты ведь не против, Савелий?

Тот лишь безразлично пожал плечами. За столько лет он и не к таким выходкам Германа привык.

– Цыганка где? Приведи мне ее сюда.

***

Шандор почувствовал угрозу спинным мозгом. Его чутье никогда не подводило, поэтому он и считал себя везучим. После страстного поцелуя он, чувствуя недоброе, пошел к машине, набирая номер Рому, чтобы сказать ему, что нужно уезжать.

Они уже сели в машину, когда из клуба выбежали крепкие парни в одинаковых костюмах.

– Жми на газ! – крикнул Шандор.

Их машина стартанула с места. Шандор обернулся и увидел, что его люди успели запрыгнуть во вторую машину, а вот третью окружили.

– Наших бьют, – обернувшись и увидев, что из машины вытаскивают их ребят, сказал Рому.