Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Без подогрева и без кондиционера? – не удержался от ехидной реплики Наум.

– Именно так, – не смутился, судя по произношению, недавний репатриант с Украины: уж очень ему нужны были деньги. А в доказательство указал на действительно отличные кирпичи, то здесь, то там выглядывающие из-под облезлой штукатурки. Впрочем, их можно было наблюдать и внутри помещения. Жутковатое зрелище. И до ближайшего продуктового магазина было неблизко. Зато одиночество было гарантировано и арендная плата невысока. Вдвое меньше той, которую Наум платил в Хайфе. При такой квартирной плате на пособие можно было прожить – если постараться, конечно.

Пристройка состояла из большой, около сорока квадратных метров комнаты, в которой вполне могли разместиться спальня, гостиная и рабочий кабинет одновременно, и солидной, по израильским меркам, кухни. Между ними размещался туалет и ванная комната, с настоящей большой ванной, что в таких пристройках не часто встретишь. Всё было запущено, но фронт строительных работ, который ожидал Наума, мог стать огромным плюсом в борьбе с неотступающей депрессией.

Договорились, что стоимость материалов для ремонта Наум будет вычитать из и без того низкой арендной платы, зато свой труд он предоставит даром. На том и порешили. Наум перевез свой скарб из Хайфы и, хмыкнув (не боги горшки обжигают), принялся за дело.

Он не был мастером на все руки, но трудолюбие, педантичность и добросовестность частенько стоят не меньше, чем квалификация. А торопиться ему было некуда.

Прежде всего он перевел к себе из Хайфы телефон и Интернет и теперь по-прежнему мог общаться со Светой. Там, в Америке, при энергичном хозяйничанье Светы и еще более энергичном управлении Нади всё  налаживалось. Няня Белла, поплакав, нашла себе новое место. Женя безропотно поступил в солидный (и не слишком дешевый) колледж. Его босс, разочарованный последним поворотом событий, нехотя оставил бывшему любимцу два-три вечерних часа для подработки – гроши. Надежда (теперь уже Наум стал ее называть Надеждой) начала новый цикл учебы и работы в фирме. Она уже призналась мистеру Пауделлу в содеянном, так что на увеличение обещанной ей заранее очень небольшой зарплаты могла пока не рассчитывать. С деньгами в семье было туго, зато во всём остальном неплохо. Света получила полную медицинскую страховку и даже что-то около трехсот долларов ежемесячно на питание, что в их скудном бюджете было нелишним.

Основной темой разговоров были успехи детей и изумительное поведение Верочки. Наум изо всех сил старался гордиться и радоваться вместе с ней, но полного соучастия не было. И это его расстраивало. Это свидетельствовало о природной зловредности его характера, а значит, он вполне заслужил свой безрадостный финал…

К его удивлению, «комбинация», затеянная Наумом – переезд в Маалот и начало ремонтных работ, – шока у Светы не вызвала. Это лучше, сказала она, чем сидеть без дела и есть себя поедом.

– Ну да, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало.

– Нюмочка, так оно и есть. А что в этом плохого? Только помни, что по возрасту и по здоровью ты уже давно не дитя, и ни в коем случае не надрывайся. Потихоньку, полегоньку, будь осторожен— и всё  тогда будет в порядке.

Света всегда смотрела в корень и говорила то, что думала.

Дальше шли неизбежные взаимные вопросы о здоровье, о давлении. О простатите, который проявлял себя всё  более угрожающе. Отчет Наума о питании всегда вызывал самые большие нарекания.

– Потерпи, родной, – неизменно заканчивала она разговор, – скоро будем вместе.

Когда наступит это «скоро» и где они будут вместе, она не уточняла. Наум не спрашивал.

3

Итак, Наум приступил к трудотерапии. Наш доктор, он же кандидат наук, разумеется, всё  тщательно продумал. Перечень основных этапов работ выписал на листе бумаги, который вывесил на холодильнике. В основу были заложены два принципа. Первый – непрерывность. У него не должно оставаться свободного времени для того, чтобы задавать себе фатальные вопросы и посыпать голову пеплом. Бессонница должна стать непозволительной роскошью. Но при этом ни в коем случае нельзя перегружаться, нельзя пренебрегать инструкцией Светы – нужно помнить о возрасте. Части тела Наума и без нагрузки готовы были отказать в любое время, очень важно было не доводить их до греха. На входную дверь Наум приклеил любимое израильтянами выражение «ляд-ляд» – потихоньку-потихоньку, но в русской транскрипции. Работа должна быть не слишком интенсивной, но непрерывной. Торопитесь медленно!

В Маалоте половину населения составляли русскоговорящие репатрианты, проблема языка, таким образом, перед ним практически не стояла. Наум долго и нудно, что было в его характере, консультировался с продавцами в строительных отделах магазинов. По их совету он познакомился с двумя немолодыми малярами, прекратившими профессиональную деятельность по причине дряхлости. Конкуренцию друг другу эта компания составить уже не могла, и поэтому старички ему выложили всё , что знали. Особо их подкупило основательное отношение Наума к делу: получаемые инструкции он тут же четким почерком старательно заносил в толстую тетрадь. Такого в Израиле они не видели! От удивления один из них дал ему на время стремянку, другой – целый набор инструментов, который, судя по их виду, просто не решался выбросить на помойку. Тем не менее для Наума это было серьезной экономией в его хлипком бюджете.

Самым трудоемким делом оказалась доставка материалов из строительных и хозяйственных магазинов. Их потребовалось на удивление много, а денег на оплату транспорта, естественно, не было. Науму пришлось искать выход. Он спрятал гордость в карман, разыскал кем-то выброшенную детскую коляску для близнецов, устаревшей конструкции, с большими колесами, и, насколько хватило умения и фантазии, замаскировал ее под рабочую тележку.

Регулярные медленные передвижения солидного человека в очках с бывшей детской коляской туда и обратно, туда и обратно не могли остаться незамеченными в маленьком городке. Постепенно Наум стал заметной фигурой – нет, не городским сумасшедшим, для этого он был слишком аккуратен и интеллигентен, но местной достопримечательностью определенно. Впрочем, Наум об этом не догадывался. Никаких контактов, даже отдаленно напоминающих дружеские, он в городе не завел. Не было ни времени, ни желания. Впрочем, он и прежде не отличался повышенной общительностью, а теперь тем более. Но чувство юмора у него все-таки не исчезло полностью, и сам себе он иногда казался чем-то вроде одинокого Робинзона Крузо посреди 15-тысячного населения Маалота. Горький юмор. Только Пятницы ему не хватало. Впрочем, кандидат на роль Пятницы уже присматривался к нему из дома напротив. Но об этом чуть позже.

Трудовой день Наума начинался часов в семь-восемь утра, дотемна он работал на улице, а затем ковырялся в доме при электрическом освещении, пока сон буквально не укладывал его насильно в кровать. В основном всё  шло по заранее обдуманному плану. Трудотерапия помогала. Но были и срывы, особенно ночью. Коварную роль играл развивающийся простатит. Нужно было два-три раза за ночь вставать в туалет – и при этом умудриться не проснуться. Но иногда сон внезапно пропадал, и тогда тоска вместе с обидой мертвой хваткой стискивали горло. Почему так получилось? За что? Человек, защитивший диссертацию и начитавшийся каббалы, неизбежно приходит к выводу, что всё  имеет свои причины. Какую фатальную ошибку он совершил в начале жизни, где та цепочка событий, которая привела его к столь сокрушительному фиаско в конце ее?

Ни к каким разумным выводам он не приходил. Только к одному – нужно увеличить нагрузку.

Дни шли за днями. Пристройка постепенно приобретала божеский вид, лужайка перед ней, огороженная остатками низкого забора, была очищена от сорняков, сам забор подправлен и выкрашен. Дело двигалось. А хозяин, он же и батрак, постепенно втягивался в одиночество.

В один из пыльных и душных хамсинных дней Наум на лужайке ожесточенно боролся с остатками упорных, вгрызшихся в почву сорняков. Как обычно, возле двери стоял маленький рассыпающийся столик, возле него – дешевый пластмассовый стул. На столе – бутылка воды, кастрюля с фруктами, прикрытая от пыли крышкой. Привычная картина.

14
{"b":"628631","o":1}