– Менее тесно. Да, у нас общий круг знакомых, но мы обе заняты своими делами. Миссис Карстон больше уделяет время своим детям и их воспитанию, а я занимаюсь своим бизнесом – у меня и у моего партнера сеть кинотеатров.
– Есть ли у Вашего отца тайные враги и недоброжелатели?
– Мой отец занимает такую должность, при которой недоброжелателей быть просто не может, – горько усмехнулась Оливия. – Но я не знаю ни одного, который посмел бы угрожать ему или хотя бы представлял из себя какую-то опасность для моего отца. Его политические позиции сильны как никогда ранее, с оппозицией установлены стабильные ровные отношения. Явных врагов у него нет. Проблемы в личной жизни тоже не наблюдаются. Любовницы, шантажисты исключены.
– Ситуация становится все более интересной. Каково же мнение Вашего психолога на этот счет?
– Психолог считает, что мы имеем дело с редким и малоизученным видом депрессии. Она даже сообщила научное название этого вида, но оно столь длинное и сложное, что запомнить его мне не удалось. Как бы то ни было, она отлично справляется со своей работой. Все другие психологи ничего не могут поделать, а вот после ее приемов, как я уже сказала, отец приходит домой бодрый и воодушевленный. В то же время, наш психолог дала нам понять, что отец еще далек от выздоровления. Проводимая ею терапия рассчитана на длительный срок, и учитывая, что эта сфера еще недостаточно изучена, она пока воздерживается от любых заверений в успешном результате, благо хоть денег за это она не берет.
– Редкий и малоизученный вид депрессии, который проявляется практически одновременно у двух людей, тесно общающихся друг с другом…Хм…сомнительно, но нельзя сказать, что невозможно, – заметил Том.
– Я понимаю, что проблема с депрессией не входит в Вашу компетенцию, мистер Картер, однако, я уверена, что это не просто депрессия. Это нечто большее. Мне сложно объяснить это словами, а Вам, как разумному человеку, должно быть сложно мне поверить, ведь Вы не видели состояние моего отца до и после, не видели, как изменилось его состояние и не ощущаете того, что ощущаю я.
– Что же Вы ощущаете, мисс Стивенс?
– Вы найдете это смешным и нелепым, но я чувствую некую…темную силу, которая словно овладела им.
Мужчина сдержанно промолчал, устремив на женщину пристальный проницательный взгляд. Однако молчание длилось недолго.
– Я также не специалист по темной силе, мисс, – невозмутимо произнес Том Картер. – Однако, происходящие события, если исключить депрессию в качестве причины, можно назвать загадочным явлениям, а это уже по моей части. Я начну расследование.
– Рада слышать, мистер Картер, что Вы беретесь расследовать это дело. Признаться, я опасалась, что даже в специальном отделе ФБР, изучающем загадочные явления и таинственные происшествия, могут посчитать наш случай плодом разыгравшегося воображения или сугубо психо-медицинским вопросом. Знайте же, я – человек трезвого ума и занимаюсь бизнесом, мне не свойственно придумывать фантазии. Я бы не вызвала Вас в Сиэтл без особой на то причины, т.к. понимаю что наверняка Вам хватает работы и в Лос-Анджелесе. Медицина не выявила никаких проблем со здоровьем моего отца, а психологи, в числе которых и мисс Лакруа, считающаяся одним из самых выдающихся психологов Америки, бессильны помочь ему. Тут нечто большее, я в этом уверена, – заявила женщина, посмотрев прямо в глаза мужчине.
– Возможно, Вы правы. Мне это и предстоит выяснить, – ответил мужчина. – Прежде всего, мне нужно поговорить с Вашим отцом, затем с миссис Карстон и ее мужем. Готов ли мистер Стивенс к встрече со мной?
– Да, вполне. Я его предупредила, и он не против встречи, хотя и считает ее пустой тратой времени. Что касается Карстонов, то миссис Маргарет Карстон обычно более свободна, чем ее супруг, но я уверена, что и это не будет для Вас проблемой. В конце концов, Вы из такого отдела ФБР, что отказать Вам в доступе не может ни один гражданин Америки.
– Значит, приступим к делу, – произнес мужчина и достал блокнот для записи.
Глава вторая
Мистер Джон Стивенс оказался крепким подтянутым мужчиной лет шестидесяти с короткой седой бородой и ясным взглядом голубых глаз.
– Я догадывался, что увижу кого-то вроде Вас, мистер Картер, – заявил мэр Сиэтла, пожимая руку агенту ФБР и приглашая его сесть в кресло в своем кабинете. – Если Оливия что-то вбила себе в голову, то она не успокоится, пока не поднимет все штаты на ноги и не перетряхнет их в поисках мнимой причины. Я готов ответить на Ваши вопросы, но заранее заявляю, что Вы только время потеряете. Нет никакой мистической причины в том, что называется приступами депрессии.
– Благодарю Вас за готовность к сотрудничеству, мистер Стивенс. Я не отниму у Вас много времени, но мой долг требует определенного разбирательства в этой ситуации. Вы готовы начать? – поинтересовался Том.
– Конечно, начинайте, – ответил мэр и сделал глоток из чашечки кофе.
– Отлично. Итак, Ваша дочь ввела меня в курс дела. По ее словам временами Вас охватывает странная апатия и безразличие ко всему происходящему вокруг. Помните ли Вы такие моменты, мистер? Замечали ли за собой что-либо подобное?
– Не совсем. Я не подтверждаю, что это апатия и безразличие ко всему, скорее у меня бывает иногда смена настроения по тем или иным причинам, и, разумеется, я не фиксирую эти события в своей памяти. Я также уверен в том, что не страдаю провалами в памяти, и если бы меня что-то сильно беспокоило или я почувствовал бы свое состояние слишком угнетенным, я бы непременно принял меры.
– Но, как я понимаю, некоторые меры все же были приняты. Вы обратились к Вашему психологу, и она выявила у Вас признаки редкой и малоизученной депрессии, не так ли?
– Все не совсем так. Я действительно участил консультации со своим психологом, но это было вызвано лишь настояниями дочери, а не внутренним ощущением подобной необходимости. Мисс Лакруа не выявила у меня серьезных отклонений, а лишь предположила, что это может быть некий вид депрессии, но для более точного диагноза ей необходима более продолжительная работа со мной. И как весьма тактичный и предупредительный человек она отказалась брать с меня плату за прием до окончательной постановки диагноза. Лично я думаю, что это был ответ грамотного специалиста, выявившего у меня отсутствие проблем, но не имеющего права так утверждать ввиду замеченных дочерью проявлений и ее чересчур настойчивой озабоченности.
Том Картер внимательно вглядывался в лицо мэра, анализируя каждое его слово и наблюдая за мимикой его лица. Он был совершенно уверен, что мистер Стивенс говорит правду или по крайней мере думает, что говорит ее. А после его слов об ответе психолога агент ФБР и сам был готов согласиться с мэром, что проблема слишком преувеличена. Но долг требовал от него разобраться во всем до конца.
– Весьма вероятно, мистер Стивенс, – согласился Том. – Тем не менее, я должен задать Вам еще пару вопросов.
– Конечно, продолжайте, я слушаю Вас.
– Принимаете ли Вы какие-нибудь психотропные препараты или лекарства по совету Вашего психолога, либо без оного?
– Нет, мистер Картер, ничего подобного она мне не назначала. Я не принимаю никаких лекарств и препаратов, за исключением витаминов, которых принимаю уже не один десяток лет.
– Есть ли у Вас причины для беспокойства? Абсолютно любые, разумеется, не такие как порез пальца или проигрыш любимой спортивной команды, а достаточно серьезные, чтобы надолго вывести Вас из равновесия? Политические неурядицы, угрозы, шантаж, состояние здоровья Вас или Ваших близких, проблемы личного и семейного характера или что-либо подобное? Я гарантирую полную конфиденциальность Ваших сведений, более того, я не прошу описать их, а просто ответить имеются ли они?
– Я понимаю, о чем Вы, мистер Картер. И со всей ответственностью заявляю, что у меня нет подобных причин. В моей жизни меня все устраивает, абсолютно все.
– В таком случае позвольте еще вопрос. Есть ли что-нибудь такое, к чему Вы с недавних пор потеряли интерес? Или какое-либо разочарование по отношению к чему угодно?
